Кирилл Корзун - Сломанный клинок [litres]

– Всего две минуты прошло. А тревожные группы прибывают в течение пяти. И, боюсь, они мало что смогут противопоставить учителю, – вяло огрызнулась Алекса, перезаряжая ружьё, и взвела курок. – Только не сдохни, я очень тебя прошу. Мне же голову за тебя оторвут…

И столько было в её словах обречённости, столько отчаяния, что шевельнувшаяся было в душе злоба утихла. Оглянувшись по сторонам, я вновь удостоверился в том, что из всех возможных переулков в качестве пути отхода мы использовали тупик. Судьба, ничего не попишешь.

– Не сдохну, красавица. Мне же ещё на балу с тобой танцевать.

Слова утешения я сопроводил ласковым касанием её лица – подушечкой большого пальца провёл по щеке, ободряюще улыбнулся и, не теряя больше времени, что есть сил размахнулся и бросил сформировавшийся на кулаке «гравитационный якорь» на противоположную сторону улицы, давая ему закрепиться на стене расположенного там дома. Короткий разбег, рывок туго натянувшейся чернильной нити на себя – и моё тело, ускоренное коротким импульсом, по короткой дуге устремилось вперёд, пролетев у приблизившегося убийцы буквально перед самым носом.

– Леон Хаттори! Сражайся и прими смерть достойно, ронин! Делай что должен! – громыхнул его голос за моей спиной. Враг знал, что делать. Бросив открытый вызов, он гарантированно получал меня с потрохами. Буси не избегает смерти, а идёт ей навстречу. – Не разочаровывай меня, враг мой!

«Якорь» погас, стоило мне оборвать тонкий ручеек бахира. Приземлившись на камни мостовой, я упал на одно колено, потеряв при этом фуражку, встряхнулся и начал медленно вставать. Медленно и плавно, вынимая из ножен оба своих клинка. Меч Ли Сун Сина удобно лежал в ладони правой руки, а фамильный танто уютно, обратным хватом, устроился в левой. Развернувшись на месте, я уже скрестил было клинки перед собой, готовясь к рывку, когда началась канонада.

Стихия крови редко встречается среди аристо. Так же как и стремление адаптировать родовые техники под огнестрельное оружие. Алекса же была «Оком государя», что в табели о рангах ставило её гораздо выше большинства военных чинов государства. И у неё были очень хорошие учителя.

Серия грохочущих выстрелов в спину заставила китайца, облаченного в одеяние буддистского монаха-паломника, слегка пошатнуться и окутаться сверкающим покровом из искр. Пули в полёте превращались в рой мелких, кроваво-красных кристаллов, при попадании взрывавшихся облаком бурой пыли, что в свою очередь продолжала терзать выставленный китайцем щит.

– Леон! Наше последнее занятие! Это твой единственный шанс! Используй клинки и призови его ! Действуй, внук! Действуй!

Хаттори Хандзо о многом мне успел рассказать, и лишь малая часть из этих знаний была опробована в деле хотя бы раз. Как, например, «клинок духа». Для него требовалось клинковое оружие из сверхпроводящего металла и ген Хаттори, то есть умение тонкой манипуляции, позволявшее создать из спрессованного множество раз «доспеха духа» настоящее оружие. Меч Ли Сун Сина, как показал эксперимент в зале казино, тоже вполне подходил для этих целей. А вот призыв…

Время растянулось, замедлилось, тягучей патокой облепило часть мироздания, стоило мне только воззвать к изнанке мироздания. Отклик на него пришёл незамедлительно – я почувствовал, как рядом появился кто-то незримый, плещущий во все стороны такой же яростью, как и я, готовый рвать моих врагов на части. Тень под моими ногами взметнулась вверх, окутала тело и впиталась в него без остатка. Дикая ослепляющая боль опалила сознание, но я упрямо – сделал шаг вперёд и, направив меч на готовившего ответный удар врага, исступлённо рыкнул:

– Ryuu ga waga teki wo kurau! [2] Дракон, поглоти моих врагов!

Его сны были беспокойными и мучительными – обнажённый Котаро метался на мокрых от пота простынях, наматывая их на себя липким телом, и тут же принимался срывать их, расцарапывая скрюченными пальцами смуглую, покрытую сложной вязью чёрно-красных татуировок кожу. Порождения ночных кошмаров не желали оставлять в покое свою законную добычу, терзая его подобно демонам Дзигоку.

Прохладный воздух с улицы еле-еле проникал в больничную палату через приоткрытую форточку, тусклый солнечный свет едва-едва пробивался сквозь плотные шторы, погружавшие комнату в полумрак – обитель вернувшегося к жизни синоби переполняли запахи лекарств и мускуса, пока порыв резкого, злого ветра не распахнул форточку настежь. Холодный поток пробрался в палату бесшабашным грабителем, под звон застонавшего от удара стекла перевернул попавшиеся на пути вазочки с икебанами, разбросав засохшие стебли, цветы и листья по полу, и добрался до спящего. Его любопытное прикосновение к разгорячённому телу заставило Котаро съёжиться, оглушительно чихнуть и проснуться.

– Когда же это закончится?! – выругался он на старониххонском диалекте. – С каждым разом всё только хуже и хуже!

Кошмары были особенными – в них его подвергал пыткам демон, заставляя испытывать муки, неотличимые от реальных, разве что не оставлявших следов на теле. Демон требовал от Котаро действий, требовал отыскать и уничтожить носителя некогда проклятой им крови и столь ненавистной им обоим фамилии – последнего представителя рода Хаттори. Пытки начинались всякий раз, стоило только воскресшему спустя пять веков беспамятства синоби сомкнуть глаза, принуждая его к действиям. Но не приносили результата – Котаро не желал действовать вслепую и бросаться сломя голову в неизвестность.

Его переполняло раздражение, свойственное любому невыспавшемуся человеку, перемешанное с усталостью и опустошённостью. Три дня назад Котаро очнулся в больнице, пристёгнутый к кушетке прочными широкими ремнями за запястья и щиколотки, опутанный гибкими шлангами капельниц и проводами датчиков – врачи захолустной больницы упорно боролись за жизнь чудом выжившего в горах человека, честно исполняя свой долг. Передать их удивление тем, что очнувшийся заговорил с ними на странном, но смутно знакомом и отдалённо понятном языке, при помощи слов было почти невозможно.

Котаро окружили заботой и уходом, напичкали лекарствами, витаминами и накормили, заодно проведя обследование организма странного человека. Кипа документов с выводами врачей и многочисленными анализами, подкреплённая десятком фотографий, отправилась по инстанциям, а с выжившим какое-то время не знали что делать, частично предоставив его самому себе. Разумеется, под чутким присмотром всевидящего ока камер видеонаблюдения.

Котаро вновь поёжился от холода и встал с кушетки, завернувшись в простыню. Шлёпая босыми ногами по линолеуму, он подошёл к окну и, после короткой возни, закрыл форточку, взамен распахнув всё окно целиком. Мощный поток холодного воздуха взбодрил его, Котаро сел на подоконник и с любопытством выглянул на улицу.