Кирилл Корзун - Сломанный клинок [litres]

Холодный ветер жадно впивался в мой голый торс, татуировка на нём ярко светилась, отражая часть узора на стены тупика и девушку. Потрясённо хлопнув огромными от удивления глазищами, Алекса встряхнулся и заорала:

– Никуда я не побегу! Вот-вот сами прикатят. Тебя же пасут все кому не лень! И сейчас они мчатся на помощь, уж не сомневайся! Я останусь с тобой!

Дракон снова взревел. Оглянувшись, я увидел его сплетенное в клубок тело, катающееся по широкой улице. Воплощающий в себе свет и тьму дух опутал собой китайца и что было сил сжимал его в своих смертоносных объятьях. Расходившиеся в стороны гравитационные волны раскидывали автомобили, попадавшиеся на пути чешуйчатого клубка. Но цели своей достигнуть у духа пока не получалось. Протянувшийся от меня к нему ручеёк бахира пока ещё не ослабевал, однако я чётко осознавал – моих сил хватит максимум на минуту.

В гремящую на улице какофонию уже влились крики людей, разбуженных устроенным побоищем. В окнах разгорался свет, мелькали лица и силуэты, слышался отборный мат, сыпались угрозы и проклятья. В общем, творился хаос. А напротив меня стояла девушка, которая не должна была пострадать из-за меня. Я вообще не хотел лишних жертв. Однако побороть женское упрямство непросто, да и помощь от неё могла перевесить чашу весов в нужную сторону.

– Сколько тебе нужно крови? – с ходу взял я быка за рога, ошеломив её таким вопросом, и продолжил, слегка встряхнув за воротник: – Ну же, соображай живее! Сколько?!

– Несколько глотков. И это будет больно, Леон. Ты уверен? – справившись с собой, спросила меня Алекса, с искренним и неподдельным интересом заглядывая мне в глаза.

– Уверен. В шею?

– В шею, – утвердительно моргнула она и, получив моё согласие в виде кивка и отвернутой в сторону головы, приникла ко мне, обхватив руками за голову.

Её тонкие клыки аккуратно и легко прокололи мою кожу, погружаясь в плоть на всю длину. Я невольно дёрнулся, но сдержался и ничем больше не выказал того, что испытываю хоть что-то. Бладштайнер чуть сдвинулась, высвободила клыки и…

Бладштайнеры верно служили Российской империи не одну сотню лет. Рюриковичи приютили окаянных, не побоявшись ходившей об этой семье молвы, дали герб и взяли на службу, связав с собой ритуальной клятвой на крови. Ведь глупо разбрасываться теми, кто способен становиться сильнее за счёт поверженного врага.

Проклятье Бладштайнеров довлело над всеми членами рода, без исключения. Большинство из них избирало своей стихией кровь и поступало на государственную службу, сражаясь за чужие интересы, впрочем довольствуясь не одними только словами благодарности. Крупное землевладение, высокое жалованье и множество привилегий были вполне достойной ценой за их самопожертвование и военные подвиги.

Алекса же никогда не стремилась на войну. Девушка мечтала об иной жизни, желала что-то изменить, даже получила высшее образование на юридическую специальность. И только когда у её проклятого дара открылась неожиданная и довольно могущественная грань, перестала спорить с предназначением и пошла ему навстречу.

«Око государево». Отдел Тайной канцелярии, могущественной службы внутренней госбезопасности, занимавшийся расследованиями и сбором важной информации. Стать его частью ей удалось, в первую очередь, именно из-за той самой грани – вкусив чьей-то крови, девушка получала доступ к знаниям этого человека. Насколько полным он будет, зависело от множества факторов, порой сведения так и вовсе были исключительно отрывочными и сумбурными. Но они были. И это многое меняло.

То, насколько быстро Леон принял решение, только добавило уважения к этому странному и довольно симпатичному ей парню. Смущала только его молодость. Алекса не без удовольствия приняла его предложение, с откровенным наслаждением запустила пальцы в его спутавшиеся пепельно-серые волосы и начала ритуал «поцелуя вампира».

Недостаточно просто сцедить из одарённого пинту крови, чтобы, осушив её, пусть ненадолго, но приподняться в уровне управления даром на одну ступеньку. Ритуал включал в себя ряд манипуляций тонкими энергиями, психофизический контакт с жертвой и, в конце концов, требовал некоторого времени. И приносил удовольствие.

Девушка мягко и нежно поцеловала его, припав губами к прокушенной шее парня, с усилием вытягивая из него солоноватую и пряную субстанцию его жизненной силы, наполненную для неё коктейлем из силы, уверенности и твердости духа. Глоток за глотком, теряя разум от неземного наслаждения, Алекса прижалась к парню всем телом и, только издав тихий стон сладострастия, сумела опомниться и восстановить контроль над своими желаниями.

– Какой же ты вкусный! – сообщила она пошатнувшемуся от слабости парню и, понимая, что для подобных игр не время и не место, не смогла отказать себе в маленькой шалости, нарисовав кончиком указательного пальца на его обнаженной груди длинную линию. – Кровотечения не будет. Мы даже сможем продолжить драться. Эй, Леон, ты вообще слышишь меня?

Кадет вздрогнул, осмысленно отодвинулся и встретился с ней глазами. Девушка только тихонько выдохнула – зеркала его души сложной цепью ассоциаций напомнили ей фотографии Юпитера. Орехово-коричневые ободки радужки усыпали мелкие точки и разводы, складываясь в завораживающий узор калейдоскопа, менявшийся от освещения и смены точки зрения, а чернильные зрачки так и вовсе явственно дышали бездной. Она хотела что-то сказать, но грань её проклятого дара всё же взяла своё. И девушка на несколько мгновений застыла, в то время как её сознание захлебывалось в налетевшем урагане отрывистых образов… Она смотрела на мир его глазами, проживая вместе с ним часть его жизни…

…Полупрозрачные стены додзё свободно пропускали часть солнечных лучей, падавших наискось, разрезая сплошной поток темными линиями деревянных перегородок, тенями поделивших татами на несколько секторов. Мелодичный звон молитвенных барабанов господствовал в месте воинского просветления, вытеснив все остальные звуки переливами вращающихся цилиндров, соприкасавшихся с маятниками механизма. В додзё царил покой.

Десяток мальчишек расслабленно восседал в позе «лотоса», расположившись широким полукругом вокруг неподвижно стоящего перед ними человека. Его облик соответствовал ушедшей в небытие эпохе сёгуната – длинные тёмные волосы собраны в узел на затылке; свободное кимоно перехвачено узким, в несколько раз обернутым вокруг талии поясом, за которым торчали два меча в лакированных ножнах; широкие штаны-хакама окончательно размывали очертания его фигуры, скрадывая его силуэт и делая невозможной попытку предугадать его следующее движение.