Терри Брукс - Черный камень эльфов [litres]

В других случаях она пряталась среди деревьев в лесу, и он скорее чувствовал ее присутствие, чем видел образ. В такие моменты она шептала ему слова поддержки и ободрения, которые – он это знал – были ложью, хотя ему очень хотелось, чтобы они были правдой. Она скрывалась в тени и в порывах ветра. Она скрывалась в движении облаков над головой. Она скрывалась даже в порхании пичужек и шорохе мышек. Но она была рядом, и он видел ее.

А иногда, время от времени, Тарша напоминала ему о том, сколько раз она утешала его в первые несколько лет, когда была его единственным другом. Она также напоминала брату о том, как отчаянно пыталась защитить его, несмотря на то что была на пять лет моложе и намного меньше. И тогда Таво вспоминал близость, которую они разделяли; любовь, которую она вызывала в нем; чувство покоя, которое она умудрялась дарить ему в самые темные и мрачные времена, когда он был уверен, что непременно сойдет с ума. Он вспоминал, как она пыталась помочь ему овладеть магией, контролировать магию, держать в узде, не позволять магии управлять его жизнью. В такие моменты вся горечь и гнев исчезали, мрак рассеивался, и его охватывало чувство глубокой грусти и сожаления. И он задумывался – а существует ли способ вернуть отношения, которые сближали их?

Затем появлялся Флюкен, и эти чувства снова исчезали. Флюкен не любил Таршу. Он ненавидел Таршу больше, чем Таво.

Дождь усилился, и, несмотря на плащ, Таво промок. Юноша поплотнее запахнулся в плащ, но сырость и холод все равно проникали в его тело и кости. Ему нужен огонь. Нужна кровать. Нужен кто-то, с кем можно поговорить, кому можно поведать свою историю.

Но на дороге почти никого не было. Ему иногда встречались одинокие путешественники: торговцы и трапперы, мужчины и женщины, отправившиеся в паломнический поход, – все они, вероятно, странствовали со своими призраками. Таво пытался установить с ними контакт, но большинство просто игнорировали его и шли дальше. Он отпустил их, потому что понимал: они вправе так поступать, ведь никто не хочет быть с кем-то вроде него – человеком, на чьих руках кровь. Никто не хотел быть с кем-то, кто видит мертвых и готов отправить на тот свет столько живых.

Время от времени с ним путешествовали мужчина и женщина, которые утверждали, что являются его родителями, – призраки в окружающем Таво мраке. Порой появлялся и его дядя, однако он держал дистанцию. Присоединяясь к нему, они шли с опущенными головами, каким-то образом возвращаясь в то состояние, в котором пребывали до своей смерти. Они ничего не говорили, не пытались привлечь его внимание и просто шагали в ногу. Иногда он кричал на них, требуя уйти и оставить его в покое. Раз или два ему удалось достаточно долго сдерживать свой гнев, чтобы попросить у них прощения за свое деяние. Но в основном им руководили гнев и разочарование. А его ярость из-за предательства Тарши не ослабевала никогда. В нем пылала жажда мести: временами это был крошечный огонек, но чаще – разрушительный пожар, угрожавший поглотить его целиком.

О нем нужно было позаботиться. Его нужно было потушить.

Малыш Малк тоже иногда появлялся – огромная изуродованная фигура, практически полностью неузнаваемая, если бы не ее размеры. Он тяжело выходил из тени, несчастный и потерянный, – создание, чьей единственной целью было бродить в мире живых в поисках своей утраченной жизни. Таво не жалел, что убил его. В конце концов, Малк пытался забрать жизнь у него. Если бы он спокойно пошел дальше один, когда они расстались на дороге, а не попытался убить Таво во сне, он и сейчас был бы жив. На самом деле можно сказать, что Таво оказал миру услугу, очистив его от такого мерзкого человеческого существа, избавив от настоящего отброса природы.

Минуло уже три дня, а он прошел такое небольшое расстояние. Такими темпами он будет искать сестру целую вечность. Возможно, эта задача ему не по силам. Тарша сильная, умная и своевольная, и она, скорее всего, сделает все возможное, чтобы брат не нашел ее. Значит, у него нет иного выхода, кроме как охотиться за ней. Просто нет выхода.

Ночью третьего дня он спал в сарае с животными местного фермера и обнаружил, что они довольно приятная компания. В освещенном окне дома Таво увидел тени мужчины и женщины, которые ходили туда-сюда по комнате. Сначала он хотел попроситься войти в дом, где было тепло и сухо, но передумал, так как понимал, что никто не пустит его внутрь. Его непременно выгонят, и в результате он будет чувствовать себя еще хуже, чем теперь.

Поэтому он устроился в сарае и использовал магию своего голоса, чтобы успокоить животных, – имитировал тихое пение их же голосами. Этот талант помогал ему найти взаимопонимание со зверями, которое ему никогда не удавалось установить с людьми. Таво пел им, и они успокаивались в своих загонах и яслях. Его призраки не вошли в сарай вместе с ним; они не нуждались в небольших удобствах, которыми он наслаждался. Они оставались снаружи, под холодным дождем.

Даже Флюкен не стал заходить внутрь, хотя Таво чувствовал его присутствие.

Вечером четвертого дня – в тот день небо было по-прежнему затянуто тучами, а воздух пронизан моросящим дождем, хотя дождь уже не так методично старался вывести юношу из состояния равновесия, – он добрался до деревни. Впрочем, это, скорее, был хутор, решил Таво, когда увидел, как мало там домов. В сгущающихся сумерках были хорошо заметны огни, тусклые и немногочисленные, но, по крайней мере, они давали ему надежду на то, что здесь есть что-то еще, кроме деревьев, холмов, болот и полей.

Он осторожно приблизился к поселению, неожиданно осознав, что истосковался по голосам живых, что ему нужно общество других людей, пусть и на одну ночь. Флюкен весь день где-то пропадал, и Таво было очень одиноко. Он, в принципе, почти всегда был один из-за своего мрачного нрава и еще более мрачного дара. Его всегда сторонились или старались избегать. Но даже самому большому затворнику время от времени необходимо присутствие других людей, как напоминание о том, каким может быть человек, если дать ему шанс. Не все люди заражены злом. Не все они злы и лживы, не все готовы растоптать твою душу.

Он нашел самое большое строение, решив, что это, должно быть, форпост трапперов, сооруженный для тех, кто охотится в этой местности, и понадеялся, что получит крышу над головой и постель. Такая малость придаст ему сил и позволит продолжить поиски. Возможно, ему повезет и сегодня у него будет еда и собеседник.

Итак, он вошел – ослабевшее, промокшее и уставшее создание, вышедшее из темноты ночи. При его появлении все присутствующие обернулись к нему, а разговоры утихли. В помещении стоял дым, смешанный с запахом немытых тел. Таво задержался у двери, чтобы закрыть ее и успеть осмотреться. Он насчитал где-то около двадцати человек: одни сидели за тяжелыми деревянными столами, другие стояли у короткой барной стойки. Они производили впечатление решительной и опасной банды: все бородатые и обветренные, в кожаных одеждах, скрепленных металлическими застежками, и в таких потертых сапогах, что невозможно было сказать, какого они цвета.