Глен Кук - Хроники Черного Отряда: Книги Мертвых [сборник litres]

– А ты займись Лебедем, наведи у него в башке марафет.

Я подумала, что спать тут будет всяко приятнее, чем на свежем воздухе. Плохо, что у нас с собой нет топлива для костров.

– Куда теперь? – спросила я Лебедя.

Жаль, что в последнее время я во сне не встречалась с Мургеном, он бы объяснил, что здесь к чему.

Белая ворона пронзительно вскрикнула и взлетела. Одноглазый выругался – птица задела его лицо крылом.

Я уже давно поняла, что это существо ничего не делает просто так.

– Видели, куда направилась? Кто из вас, гениальных волшебников, может сотворить огонек, который за ней последует?

Тобо наконец совладал со своими чарами. Он поддерживал созданный свет в хорошей форме, но на это уходило все его внимание. Хотелось верить, что он переживет эту стадию, когда в подростке самоуверенности больше, чем ума, не причинив себе серьезного увечья.

Дядюшка Дой чинно зашагал за вороной. Я последовала за ним, поскольку считала, что должна не только командовать. Вдруг меня догнал шарик ядовито-зеленого света и угнездился точнехонько на моих спутанных волосах. Кожа на голове зачесалась. Не исключено, что Одноглазый таким образом поиздевался над моим отношением к личной гигиене, которое с некоторых пор оставляло желать лучшего.

– Может, хоть это меня научит, что нужно просто взять и выкинуть проклятый шлем, – проворчала я, не оглядываясь, чтобы не увидеть самодовольную беззубую усмешку Одноглазого.

Вообще-то, шлем я не надевала ни разу, Бог уберег. Носила только кожаный подшлемник, чтобы не отморозить уши. Помогало слабо, – что поделаешь, зима. Одно из тех обстоятельств, которых мы не предвидели, готовясь к походу.

Я торопливо шагала вслед за Доем. Он испугался перемене в моей прическе, но затем ухмыльнулся; ни разу еще не видела, чтобы рот у него растягивался так широко. Наградой ему был мой кровожадный оскал. К сожалению, при этом я повернулась достаточно, чтобы заметить, как Одноглазый и Гоблин внезапно прекратили обмениваться шлепками и хохотками. Даже Сари полуобернулась, чтобы скрыть улыбку. Прекрасно. Делаете из меня отрядного шута? Ну ничего, посмотрим, кто будет смеяться последним.

Закаркала ворона. Она скакала туда и обратно, мягко клацая по стылому каменному полу когтями и выказывая признаки нетерпения. Я опустилась на колени, едва не коснувшись ее. Она отпрянула и скрылась в темноте.

Позади нас становилось все светлее, по мере того как люди и животные входили внутрь. Закономерно нарастал гомон – всем хотелось знать, что тут происходит.

Я согнулась в три погибели, приникла щекой к полу и увидела ворону, точнее, ее расплывчатый силуэт.

– Сюда откуда-то проникает свет, – сказала я Дою. – Должно быть, мы в той части крепости, куда входили Плененные.

Я легла на живот. Определенно в каменной стене имеется щель, но света через нее льется мало, и не разглядеть, что находится по ту сторону.

Дой улегся рядом со мной.

– Действительно.

– Нам нужно побольше света! – прокричала я. – И какие-нибудь инструменты. Рекоход, Ранмаст, займитесь ночлегом. В наружной стене есть большие щели – заткните их, чтобы холод не шел.

Гоблин и Одноглазый перестали ухмыляться, точно юродивые, напустили на себя деловой вид и направились к нам. С собой они привели Тобо – видно, решив дать ему небольшой практический урок.

Когда стало светлее, удалось разглядеть то, что хотела показать мне птица. Это наверняка была брешь, которую Душелов запечатала своими гнусными заклинаниями.

– Есть тут какие-нибудь чары или механические ловушки? – спросила я.

– Малышка у нас гений. – Речь Одноглазого сделалась малоразборчивой, он явно нуждался в отдыхе. – Птица пролезла туда, и ничего с ней не случилось. Это тебе о чем-нибудь говорит?

– Никакого волшебства, – сказал Гоблин. – А на Одноглазого не обижайся. Он слегка нервничает – уже неделю не уединялся с Готой.

– Я тебе устрою уединение, коротышка! На пару тысячелетий! Вот запру твою сморщенную задницу…

– Хватит! Давайте попробуем расширить дыру.

Птица на той стороне нетерпеливо каркала. Какое-то отношение к Плененным она, безусловно, имела. Даже если это был не Мурген из какого-то забытого уголка времени.

Я ворчала и рявкала на всех, шагая из стороны в сторону как заведенная, пока полдюжины молодцов расширяли дыру, наперебой сетуя, что им мало света. От меня как от человека-свечи толку было не слишком много. Может быть, этим шариком в волосах Гоблин и Одноглазый хотят подчеркнуть, какая я яркая личность? Вряд ли. Прожив на свете всего-навсего двести лет, невозможно развить в себе такую сообразительность и деликатность.

Все больше и больше народу толпилось у меня за спиной.

– Рекоход! – окликнула я. – Тебе было велено занять людей полезным делом. Тобо, отойди оттуда! Хочешь, чтобы камень на голову свалился?

– Прибавь света и посмотри, не нужна ли здесь подпора.

Я повернулась:

– Недоносок?

– У меня в роду были горняки.

Одноглазый пихнул кулаком Гоблина:

– Этот карлик знает саперное дело, в Тембере он нам помогал минировать стены. – Физиономию колдуна расколола отвратительная ухмылка.

Гоблин что-то недовольно проскрипел; наверняка Тембер был для него не самым приятным воспоминанием. Вроде в Анналах об этом месте ничего нет. Скорее всего, связанное с ним событие произошло задолго до того, как Костоправ стал летописцем, а ведь он занимался этим с юных лет.

Два непосредственных предшественника Костоправа, Миллер Ладора и Канвас Шрам, столь наплевательски относились к своим обязанностям, что об их времени известно крайне мало – главным образом то, что восстановили их преемники по устным преданиям да по воспоминаниям стариков. А началось это восстановление в те годы, когда к Отряду примкнули Костоправ, Масло и Крутой. Сам Костоправ о том времени поведал скудно.

– Я правильно понимаю – на инженерные навыки Гоблина особо рассчитывать не приходится?

Одноглазый прокаркал, точно ворона:

– Инженер из нашего приятеля – как из дерьма стрела. Куда бы он ни сунулся, там все трещит и валится.

Гоблин предостерегающе рыкнул, точно мастиф.

– Суди сама. Наш гениальный мудозвон впарил Старику идею проникнуть в Тембер через тоннель под его стенами. Дескать, зароемся поглубже, это ж пара пустяков, земля мягкая. – (Одноглазый фыркнул, с трудом сдерживая смех.) – И насчет земли он оказался прав – стены провалились в тоннель. Получилась брешь, и те, кто жив остался, ринулись в нее и разобрались с этим чертовым Тембером. – Сделав паузу, Гоблин проворчал: – Прошло целых пять дней, прежде чем кто-то вспомнил о заваленных саперах.

– Кое-кому чертовски повезло, что у него был друг, который не поленился его откопать. Старик совсем уже собрался поставить на этом месте надгробный камень.