Ребекка Росс - Восстание королевы [litres]

Я не стала возражать. Он довел меня до кровати и отвернулся. Присев, я сняла кортик с бедра и стала натягивать его бриджи, морщась от боли в животе.

– Все, – окликнула я его, – можете смотреть.

В мгновение ока Картье оказался рядом со мной, помог лечь и опустил мою голову на подушку. Затем осторожно поднял край сорочки, открывая мой живот, и коснулся раны.

– Неглубокая, – заметил он, и я увидела, как лицо моего бывшего наставника постепенно разглаживается. – Но нужно ее зашить.

– Думаю, меня спас корсет, – откликнулась я и, откинув голову, рассмеялась.

Картье не счел это смешным. Когда я заставила его поднять корсет, стало очевидно, что прочная ткань, окровавленная и порванная, приняла удар на себя и уберегла меня от глубокой раны.

Бросив корсет на пол, Картье вздохнул:

– Я хотел заклеймить общество, которое заставило тебя носить эту клетку, но не стану.

Я улыбнулась. Он вернулся к столу и начал шарить в кожаной сумке. Слипающимися глазами я следила, как он достал пучок трав и бросил их в кубок с водой.

– Выпей – это уймет боль, – велел Картье, приподнимая мою голову, чтобы я сделала глоток.

Я скривилась и закашлялась:

– На вкус как грязь, Картье.

– Пей.

Я смотрела на него. Он не сводил с меня глаз, пока не убедился, что я сделала еще три глотка. Затем забрал кубок, и я откинулась на постель, чтобы он мог обработать рану.

– Скажи, – проговорил Картье, опускаясь на колени у кровати и вдевая нитку в иглу, – кто тебя ранил, Бриенна.

– Не имеет значения.

Гнев Картье вспыхнул с новой силой, его глаза загорелись, как синее сердце пламени. Мэванский лорд вернулся – я видела это, – он обратился в камень, сжал зубы, ярость окутала его словно тень. Мысленным взором я увидела совсем другого Картье. Он шел по главному залу родового замка, в утреннем свете, с золотым обручем на голове, а за окнами простирались поля цветущей караганы…

– Имеет, – возразил он, оборвав мои грезы. – Кто ранил тебя и почему?

– Я скажу, если вы поклянетесь, что не станете мстить, – поставила я условие.

– Бриенна…

– Так будет только хуже, – раздраженно прошипела я.

Он стер кровь с кожи и начал зашивать рану. Мое тело напряглось, чувствуя уколы иглы и натяжение нити, пока он меня латал.

– Обещаю, что не стану предпринимать ничего, – наконец согласился он, – пока не закончим наше дело.

Я хмыкнула. Не могла представить, как Картье пронзает Райана мечом, а потом вспомнила день в библиотеке, когда мы стояли на стульях с книгами на головах, и кровь, выступившую на его рукаве.

Возможно, во всем были виноваты мое потрясение или северный воздух или то, что мы снова встретились, но я подняла руку и провела пальцами по его рукаву, спускаясь к кровоточившему когда-то запястью. Картье замер, словно я зачаровала его, игла застыла в воздухе, и я осознала, что впервые прикоснулась к нему, очень быстро и едва заметно – так срывается с ночного неба звезда. Только когда моя рука вернулась на покрывало, он зашил рану и обрезал нить.

– Расскажите мне свою тайну, – прошептала я.

– Какую именно?

– Почему на вашей руке тогда была кровь?

Он поднялся и положил иголку и катушку ниток на стол. Стерев кровь с пальцев и придвинув кресло к кровати, Картье сел, сложил руки на груди и посмотрел на меня. Я гадала, о чем он думает, глядя, как я лежу на его постели, в его брюках, с его стежками на коже, с разметавшимися по подушке волосами.

– Поранился, – ответил мой бывший наставник, – на уроке фехтования.

– Фехтования? – переспросила я. – Продолжайте.

Он хмыкнул:

– Очень давно мы с отцом заключили договор: он позволит мне раскрывать страсть, пока я учусь фехтовать. Я не нарушил обещания и после его смерти.

– Должно быть, вы отлично владеете мечом.

– Да, – согласился Картье. – Но, несмотря на это, без царапин не обходится.

Мы замолчали, прислушиваясь к треску пламени в камине. Рана, зашитая аккуратными стежками, онемела. Я почти не чувствовала боли, голова кружилась, словно я дышала разреженным воздухом.

– Но как же вы не поняли, что я была Амадиной? – наконец спросила я. Этот вопрос давно не давал мне покоя. – И почему отсутствовали на первом собрании?

– Я пропустил его из-за тебя , Бриенна, – признался он. – Я только узнал, что ты исчезла. Ждал все лето, держался подальше от Магналии, думал, что ты не хочешь меня видеть, когда ты перестала отвечать на мои письма. Наконец набрался смелости и вернулся в Дом, полагая, что у меня достаточно времени до встречи в Бомоне. Вдова сказала мне, что ты уехала, отправилась в путь вместе с покровителем, что твоя жизнь в безопасности. Больше она мне ничего не открыла, и следующую неделю я искал твои следы в Теофиле, так как это был ближайший к Магналии город. Естественно, я опоздал.

Я глядела на него. Сердце сжималось у меня в груди.

– Картье…

– Знаю. Но я бы не успокоился, не попытавшись найти тебя. Сначала я предположил, что за тобой вернулся твой дед, и поехал к нему. Но он понятия не имел, где ты, и мои страхи только усилились. Много ночей я воображал, что с тобой случилось нечто ужасное, а Вдова просто пыталась уберечь меня от боли и убедить, что ты свяжешься со мной, когда придет время.

– Так что вы оставили поиски и отправились в Бомон на второе собрание, – прошептала я.

– Да. Журден, сидя напротив меня, сообщил, что удочерил девушку по имени Амадина, раскрывшую свою страсть в Доме Огюстен. Она унаследовала воспоминания, необходимые нам, чтобы найти Камень. Я был в таком смятении, что принял все за чистую монету, не подозревая, что речь шла о тебе.

– И все равно не понимаю, – мягко возразила я, – почему Журден не сказал вам, кто я и откуда?

Картье вздохнул и глубже устроился в кресле.

– Думаю, он недостаточно мне доверял. Не могу его винить: я избегал встреч с ним семь лет. Он понятия не имел, что я под именем Картье Эвариста преподавал в Магналии. Когда я пропустил первое собрание… Думаю, он боялся, что я ненадежен. Когда мне рассказали о плане, я захотел проникнуть в Дамэн под видом охотника. Они думали, это будет Люк, но я вызвался сам. Хотел, чтобы мне доверяли.

Я размышляла над его словами, и кусочки головоломки медленно вставали на место. Я потихоньку села, опираясь на подушки, и опустила сорочку, прикрыв рану и живот.

– Теперь, – сказал Картье, – расскажи мне свою часть истории.

Так я и сделала. Поведала о своих видениях, решении Вдовы написать Журдену, прибытии в Бомон и тщетных попытках вызвать воспоминания; о том, как я узнала истинное имя Журдена, о первом собрании, лихорадке, плавании в Мэвану и, наконец, о том, как я нашла Камень.

Картье не перебивал меня и не отводил взгляда. Он оставался неподвижен, как мраморная статуя, пока наконец не наклонился вперед, коснувшись рукой подбородка.