Ребекка Росс - Восстание королевы [litres]

– Все, кто служит страсти, – сестры, – резко выпалила я. – Не думаю, что ты способен это понять, но между теми, кто носит плащи, существует особая связь, даже между незнакомцами.

Райан медлил, его взгляд скользил по моему лицу. Я решила, что он мне поверил. Потянулась к кинжалу – и он ударил меня.

Мое тело застыло во власти внезапной боли, на смену которой пришел ужас: я поняла, что он ранил меня, кинжал пронзил мое тело.

– Нет, Амадина, – горько прошептал Райан, – ты лжешь. – И вытащил кинжал так быстро, что я оступилась и рухнула на колени. – Ты проиграла.

Мои пальцы царапали каменный пол, пытаясь найти, за что зацепиться, чтобы придать мне сил и чтобы я смогла бесстрашно встретиться с ним взглядом. Меня трясло. Райан опустился передо мной на колени и отвел прядь волос с моего лица. От его прикосновения меня замутило.

– Я дам тебе совет, валенийская куколка, – произнес он, стирая кровь с кинжала перед тем, как вложить его в ножны. – Если ты приехала сюда ради Мак-Квина и планируешь сделать какую-нибудь глупость… научись лучше лгать. Потому что король Ланнон чует ложь как никто, и эта рана в твоем боку – мелочь по сравнению с тем, что тебя ожидает, когда он поймет, что ты лжешь. Можешь поблагодарить меня за предупреждение.

Райан встал. Шепот сквозняка и вой ледяного ветра сопровождали его – он направился к двери. Я все еще упиралась в плиты ладонями, когда старший сын лорда Аллена обернулся и пригрозил:

– Если отец узнает о нашем разговоре, обещаю, что твоя подружка-скрипачка поплатится. Доброй ночи, Амадина.

Дверь закрылась.

Оставшись в одиночестве, я ловила ртом воздух, пытаясь прийти в себя, пока от потрясения не лишилась чувств. Я медленно поднялась на ноги и зажмурилась. Мне не хотелось смотреть на лиф, видеть, что он сделал со мной. Я жаждала одного – исчезнуть, растаять, как дым, вернуться домой. Вот только я не знала, где мой дом.

Камень у моего живота нагрелся, раскалился, грозя прожечь дерево медальона, словно разгневался из-за того, что со мной сделали. Я открыла глаза и посмотрела на лиф. Кровь струилась по нежно-голубому платью и моей верхней юбке, темная, как чернила, в лунном свете. Он ударил меня в грудь. Я попыталась нащупать пульс… Глубока ли моя рана? Но ткани было слишком много… Я не чувствовала ничего, кроме боли, которая нарастала, сменяя потрясение.

Я плотней запахнулась в шаль, чтобы скрыть следы крови.

И бросилась в коридор – вниз, по двум лестничным пролетам. Я чувствовала, как кровь струится из раны, покидая меня, что меня одолевает паника, но собралась с духом и сумела проскользнуть в комнату мимо стражника.

Я заперла дверь. Сбросила шаль.

Кровь казалась алой в свете огня.

Я добрела до гобелена, по дороге схватив подсвечник, и ступила во мрак. Словно блуждая по темным внутренностям чудовища, я шла от двери к двери, борясь с головокружением. Тени шептались вокруг и цеплялись за подол моего платья, пока мои глаза искали символ над дверью Картье.

Я едва не падала, кровь стучала в ушах, я то и дело оступалась. Но, как и прошлой ночью, его дверь появилась передо мной, когда мне уже хотелось сдаться.

Крылатый горностай одарил меня благословением в свете свечей – я открыла дверь и отвела в сторону гобелен.

Картье сидел за столом и писал. Мое внезапное появление напугало его, он вздрогнул, перо чиркнуло по пергаменту, когда я остановилась посреди комнаты.

– Бриенна.

Услышав свое имя, его голос, я лишилась сил. Отняла руку от раны, и кровь потекла на ковер.

– Картье, – прошептала я, перед тем как упасть.

Он сорвался с места, двигаясь быстрей, чем я когда-либо видела. Почти опрокинув стол, Картье поймал меня, пока я не успела упасть. Подсвечник вылетел у меня из руки и с лязгом покатился по полу, свечи гасли одна за другой, но Картье прижал меня к себе и не отводил от меня взгляда. Я видела, как валенийская элегантность и манера держаться сменились тревогой, когда он заметил мою кровь из раны. Взгляд стал темным от гнева, как меч в битве, как безлунная ночь.

Нежно погладив меня по голове, он спросил:

– Кто это сделал?

Я видела, как в нем пробуждается мэванец, становясь сильнее при виде моей крови. Он готов был убить любого, кто причинил мне боль. Я уже видела это в Журдене и Люке, потом вспомнила, что и сама наполовину мэванка, и не ответила ему.

– Рана неглубокая, – прошептала я, цепляясь за его рубашку, беря дело в свои руки. – Вы должны снять с меня платье. Не хочу звать служанку.

Мы смотрели друг на друга. Я видела, что мои слова достигли цели. Он собирался раздеть меня – пальцы соскользнули с моих волос.

– Говори мне, что делать, – наконец сказал Картье, рассматривая головоломку, которую являет собой женский наряд для мужчин.

– На спине… есть ленты, – прошептала я, мое дыхание стало слабым и прерывистым. – Развяжите их. Сперва надо снять платье…

Он развернул меня, нашел кружевные ленты и быстро их развязал. Я почувствовала, как платье сползает на пол, и позволила его снять.

– Что теперь? – спросил мой бывший наставник, поддерживая меня за талию, чтобы я не упала.

– Верхняя юбка, – прошептала я.

Он снял ее, и мне стало легче. Затем развязал нижние юбки, их обручи упали к моим лодыжкам.

– Корсет, – выдохнула я.

Его пальцы сражались с ребрами корсета, наконец он освободил меня из этой клетки, и я снова смогла свободно дышать. Я совсем забыла о Камне Сумерек, пока не услышала, как деревянный медальон упал в волны платья у моих ног.

– Камень, Картье…

Обняв меня крепче, он выдохнул в мои локоны:

– Ты нашла его?

Я услышала в голосе Картье желание и страх, словно мысль о Камне одновременно и пугала, и зачаровывала его. Я прижалась к нему, впитывая его силу, и улыбнулась, осознав, что им обуревают два противоположных желания.

Мир вокруг нас больше не казался реальным. Он обнимал меня, на мне не было ничего, кроме сорочки, у наших ног в ворохе моей одежды лежал магический камень. Я не могла решить, что из этого было самым странным. Судя по тому, как Картье держал меня, он тоже этого не знал.

– Да, я спрятала его в корсете.

Он опустился на колени, взял медальон и положил его на стол. Это меня удивило – словно в руках Картье оказалось простое украшение. Потом он посмотрел на меня, на мою рану, и я увидела, как он встревожен и бледен.

На мне были только сорочка до колен, без рукавов и шерстяные чулки, которые наполовину сползли. Я залилась краской при мысли, что придется полностью обнажиться перед Картье, чтобы открыть рану.

Наверное, он прочел мои мысли, потому что шагнул к шкафу и принес мне бриджи.

– Знаю, они велики, – проговорил он, протягивая их мне, – но надень. Мне нужно тебя осмотреть.