Т. Баррон - Семь песен [litres]

Четвертая Песня, Песня Имени, была связана с народом Слантос, загадочными обитателями северо-восточной области Финкайры. И хотя для того, чтобы попасть туда, нам не нужно было преодолевать заснеженных горных перевалов, мы должны были пересечь Ржавые равнины целиком. Только на одно это, я знал, потребуется несколько дней. Затем нам предстояло, двигаясь как можно быстрее, перебраться через Орлиный каньон, глубокую речную долину с отвесными обрывами, и пройти по северной части Темных холмов. Я прекрасно понимал, какие опасности таились во всех этих диких местах, но мысль о переходе через Темные холмы тревожила меня сильнее всего.

Для того чтобы поскорее пересечь равнины, мы поднимались каждый день на рассвете, когда пение первых утренних птиц и кваканье последних ночных лягушек сливались в единый громогласный хор. Мы останавливались лишь изредка, чтобы насобирать ягод или кореньев. А однажды, благодаря способности Рии говорить на жужжащем языке пчел, нас угостили медом из сот, с которых капала тягучая янтарная жидкость. Как оказалось, Риа также умела находить воду в любой местности и приводила нас к источникам или небольшим озерцам, которые мы с Бамбелви ни за что не заметили бы. Риа словно обладала способностью читать мысли природы, так же легко, как она читала мои. Лунные ночи были достаточно светлыми, и мы продолжали идти через бескрайние равнины и после того, как солнце садилось. Однако луна, как и время, остававшееся в нашем распоряжении, стремительно таяла.

В конце концов, после невыносимо долгого и напряженного трехдневного перехода, мы достигли Орлиного каньона. Усевшись на краю обрыва, мы долго смотрели вниз, на широкие алые, коричневые, бордовые и розовые полосы, которыми были расцвечены утесы и гигантские каменные столбы, напоминавшие контрфорсы. Над противоположной стеной каньона высились сверкающие белые шпили. Далеко внизу, у подножия утесов, извивалась лента неглубокой реки.

Несмотря на усталость, почти лишившую меня сил, я вдруг ощутил странное воодушевление – я вспомнил волнующий, тревожный крик горного орла, открывший заседание Большого Совета Финкайры. Если бы я мог парить в небесах, подобно орлу! Я бы пронесся над этим ущельем с живописными обрывами стремительно, как ветер. Я вспомнил тот день, когда летел на спине Несчастья, вцепившись в перья. Казалось, с тех пор прошло несколько веков.

Но я не был ни орлом, ни соколом. Как Риа и Бамбелви, я должен был спускаться на дно каньона самостоятельно, затем точно так же лезть наверх при помощи рук и ног. Напрягая свое «второе зрение», я проследил взглядом за линией утесов и попытался найти нечто вроде перевала или тропы. По крайней мере, мы находились достаточно далеко к северу, и скалы здесь были не слишком неприступными. Немного южнее я заметил широкую расщелину, которая словно разрезала Темные холмы на две равные части.

Риа, самая ловкая из нас, возглавила отряд. Вскоре она обнаружила череду узких уступов, которые пересекали стену каньона в различных направлениях. Мы осторожно ступали по скальной полке до тех пор, пока не находили удобное место для того, чтобы спрыгнуть на ступеньку ниже, и таким образом постепенно спускались на дно ущелья. Нам случалось проехаться на спине, чтобы не свалиться. Приходилось цепляться за каменные выступы, крошившиеся в пальцах. Наконец, взмокнув от напряжения, мы добрались до подножия утеса.

Вода в реке, хотя и мутная, была прохладной и освежающей. Бамбелви, который чуть не испекся заживо в своем тяжелом плаще, прыгнул в реку. Мы с Рией последовали его примеру, опустились на колени на дно, покрытое крупной галькой, поливали волосы, опускали в воду руки по плечи, плескались. В какой-то момент мне показалось – хотя я и не мог бы утверждать этого, – что где-то у нас над головами, на утесах, пронзительно крикнул орел.

Наконец, смыв усталость, мы начали трудный подъем по противоположной стене каньона. Через некоторое время мне понадобились обе руки, поэтому пришлось засунуть посох за пояс. Склон становился все круче, и настроение Бамбелви становилось все хуже. Шут бурчал и ворчал, но тем не менее старался не отставать. Он карабкался вверх следом за Рией, хватаясь руками за те выступы и щели в скале, на которые она перед этим ступала ногами.

Когда мы начали взбираться по почти отвесной скале, мои плечи и руки заныли от напряжения. Я отклонился назад настолько далеко, насколько это было возможно, в надежде разглядеть верхнюю кромку каньона. Но над головой нависали лишь бесконечные слоистые бордовые выступы. Я взглянул вниз, на мутную речку, которая отсюда казалась тонким ручейком, змеившимся по дну ущелья, внутренне содрогнулся и крепче вцепился в камень. Я устал после тяжелого подъема, но мне совершенно не хотелось рухнуть вниз с такой высоты.

Риа, которая залезла на очередной скальный выступ и сейчас стояла слева от меня, окликнула нас.

– Смотрите! Шерр. Там, на розовом камне.

Стараясь сохранять равновесие, я повернул голову и увидел светло-коричневое животное, напоминавшее котенка, нежившегося на солнце. Существо свернулось в клубок, подобно домашней кошке, и негромко мурлыкало. Однако, в отличие от кошек, у шерра был острый нос, окруженный мягкими усиками, а на спине были сложены два крыла, тонких, как бумага. Хрупкие крылья шелестели каждый раз, когда животное мурлыкало.

– Ну, разве не милый? – прошептала Риа, прижавшись к каменной стене. – Шерры водятся только в горных местностях, среди высоких скал. Я прежде лишь один раз видела это существо, и то издалека. Они очень пугливые.

Услышав ее голос, шерр открыл синие глаза, напрягся, тревожно уставился на чужаков. Но животное быстро успокоилось. Мурлыканье возобновилось. Риа, медленно переставляя ноги вдоль узкого уступа, двинулась в сторону камня, на котором сидело чудесное существо, ухватилась одной рукой за крошившуюся скалу, а другую протянула к крылатому бежевому котенку.

– Осторожно, – предупредил я. – Не свались!

– Ш-ш-ш. Ты его спугнешь.

Шерр пошевелился, приподнялся, уперся пушистыми лапками в камень, словно собирался встать. На передних лапах у него было по четыре крошечных пальчика. Мурлыканье стало громче. Риа уже собралась погладить животное по голове…

И в этот миг я заметил странную вещь. Сначала я не сообразил, в чем, собственно, дело. Лапы животного показались мне какими-то… не такими.

И тут меня словно озарило. Перепонки между пальцами! Как на лапах у утки. Интересно, зачем животному, обитающему высоко среди скал, в почти безводном каньоне, перепонки? Еще секунда, и я все понял.

– Риа, назад! Это призрак-оборотень!

Однако в тот самый миг, когда я выкрикнул свое предупреждение, «шерр» начал превращение. В мгновение ока крылья испарились, синие глаза стали красными, мех сменился чешуей, и котенок обратился в отвратительную гигантскую рептилию с зубами, длинными и острыми, как кинжалы. Раздался треск, и чудовище, подобно змее, меняющей кожу, сбросило хрупкую полупрозрачную оболочку. Все это заняло буквально долю секунды. Змееподобная тварь, широко разинув пасть и выставив клыки, бросилась Рии в лицо. Однако, услышав мой крик, Риа вовремя успела пригнуться, и призрак с диким, хищным воплем пролетел прямо у нее над головой и исчез внизу, в каньоне.