Т. Баррон - Семь песен [litres]

В сгущавшихся сумерках мы начали утомительный переход. Плоские камни, по которым мы карабкались, вскоре сменились сухой землей, покрытой растрескавшейся коркой, как в пустыне. Я знал, что такая почва встречается именно в Темных холмах. Если не считать шороха бурой листвы на умерших деревьях, изредка попадавшихся нам на пути, зловещую тишину нарушали лишь хруст спекшейся земли под башмаками, звяканье бубенчиков на колпаке Бамбелви и ритмичный стук моего посоха.

На небе высыпали звезды. Я знал, что животные и прочие существа, достаточно смелые, чтобы вернуться в эти места после разрушения Черного замка, по ночам прятались, где могли. Вероятнее всего, именно в это время боевые гоблины и призраки-оборотни – и другие неизвестные мне твари, обитавшие под землей, – выползали из пещер, скрытых в расщелинах скал, среди груд камней. У меня по спине пробежал холодок, когда я вспомнил недавнее происшествие – ведь один из таких хищников отважился напасть на нас среди бела дня. Риа, как обычно, проявив сверхъестественную проницательность, угадала мои чувства и осторожно сжала мой локоть.

После наступления ночи мы продолжали подъем. Изуродованные деревья с перекрученными, кривыми стволами, похожие на скелеты, шуршали ветвями на ветру. Нам все труднее было сохранять нужное направление на северо-восток, потому что звезды и узкий серпик убывающей луны скрылись за плотными облаками. Даже Риа в такой темноте не могла двигаться с прежней скоростью. Хотя Бамбелви не жаловался открыто, он бормотал себе что-то под нос, и в его голосе я различал страх. Я и сам настолько устал, что постоянно спотыкался о камни и мертвые корни. Я понимал, что если так пойдет дальше, то мы просто заблудимся.

Через какое-то время Риа указала мне на узкую промоину, разрезавшую склон холма, – все, что осталось от некогда бурного потока. Я согласился, что разумнее будет укрыться здесь до рассвета. Спустя несколько минут мы уже расположились на твердой, как камень, земле оврага. Риа нашла себе «подушку» в виде округлого камня, а Бамбелви свернулся в клубок, заявив, что уснет, даже если начнется извержение вулкана. Предчувствуя приближение опасности, я призвал на помощь остатки сил, чтобы бодрствовать хотя бы часть ночи, но вскоре усталость одолела меня, и я задремал.

Высокий, пронзительный вопль прорезал тишину. Я мгновенно очнулся и сел. Риа, которая спала рядом, тоже встрепенулась. Мы затаили дыхание, прислушиваясь, но не услышали ничего, кроме храпа Бамбелви. Свет луны едва просачивался сквозь облака. Окружавшие нас холмы и ущелья были почти неразличимы во мраке.

Вопль раздался снова. Эхо его еще долго блуждало среди камней, и в этом крике слышался невыносимый ужас. Несмотря на то, что Риа пыталась меня остановить, я схватил посох и, спотыкаясь, выбрался из расщелины. Она последовала за мной, и мы замерли, остановившись на склоне холма. Обшаривая взглядом окрестности, я напрягал свое магическое зрение в попытках заметить какое-нибудь движение. Но все было мертво и неподвижно – даже сверчки не жили здесь.

И вдруг я заметил внизу, среди камней, крупную фигуру. Даже если бы я не разглядел остроконечного шлема, я бы сразу понял, кто передо мной. Боевой гоблин! На могучем плече гоблина извивалось и молотило руками и ногами существо гораздо меньших размеров, чья жизнь, судя по всему, приближалась к концу.

Не думая, что делаю, я бросился бежать вниз по склону. Услышав мои шаги, гоблин резко развернулся, отшвырнул жертву и с поразительной ловкостью выхватил из ножен широкий меч. В следующую секунду он занес меч над головой и в ярости прищурил алые, как пламя, глаза.

Поскольку я был безоружен, если не считать посоха, то покрепче уперся ногами в землю и прыгнул на врага. Я врезался плечом в грудь гоблина, закованную в доспехи, и отбросил его назад. Сцепившись, мы с грохотом покатились вниз по склону, усыпанному камнями.

Несколько мгновений спустя мы остановились, но у меня сильно кружилась голова. Боевой гоблин оправился быстрее. Он стоял надо мной, рыча и сжимая меч в трехпалой лапе. Сквозь просвет в облаках просочился лунный луч, и клинок угрожающе блеснул. Гоблин ударил, но я вовремя успел откатиться в сторону. Меч с силой врезался в землю и расщепил старый корень. Гоблин разъяренно взревел и снова замахнулся мечом.

Пытаясь подняться на ноги, я зацепился за какую-то сучковатую палку. Мой посох! В отчаянии я поднял его, чтобы заслонить лицо, защититься от клинка гоблина, опускавшегося на меня. Я знал, что тонкая палка не сможет помешать гоблину разрубить меня пополам, но мне больше ничего не оставалось делать.

В тот момент, когда сталь коснулась дерева, склон холма содрогнулся от мощного взрыва. Высоко в небо поднялся столб голубого пламени. Столб увлек за собой меч гоблина, и тот улетел, вращаясь, подобно веточке, уносимой ураганом. Боевой гоблин завыл от гнева и злобы. Его швырнуло назад, и он бесформенной кучей рухнул на склон горы. Гоблин издал слабый хрип, попытался подняться, но снова упал и остался лежать неподвижно, как камень.

Риа подбежала ко мне.

– Мерлин! Ты не ранен?

– Нет. – Я ощупал посох – в том месте, на которое обрушился меч, осталась небольшая зазубрина. – Все благодаря этому посоху! И волшебной силе, которой наделил его Туата.

Риа опустилась на колени рядом со мной, и лунный свет посеребрил ее локоны.

– Я думаю, дело не столько в посохе, сколько в тебе самом.

Я покачал головой, разглядывая мертвое тело боевого гоблина.

– Да брось, Риа. Ты лучше меня знаешь, в чем дело.

– Знаю, – резко выпалила она. – И я думаю, что ты отрицаешь свои способности именно потому, что хочешь обратного – чтобы это было правдой!

Я изумленно уставился на нее.

– Ты читаешь мои мысли не хуже, чем я научился читать руны на стенах Арбассы.

Я услышал ее смех, похожий на звон колокольчика.

– Однако кое-чего о тебе я по-прежнему не понимаю. Например, почему, вместо того чтобы спрятаться при виде гоблина, ты побежал прямо к нему в лапы.

Но прежде, чем я успел ответить, за нашими спинами раздался тоненький голосок:

– Ты, наверное, колдун.

Мы с Рией резко обернулись и увидели сидящего на земле маленького мальчика с круглым лицом. Ему было не больше пяти лет. Я сразу понял, что он был тем самым несчастным созданием, чей крик разбудил нас. Его глаза, светившиеся, как две луны, были полны благоговейного ужаса.

Я бросил быстрый взгляд на Рию.

– Вот почему. – И, обернувшись к мальчику, поманил его: – Иди сюда. Я не причиню тебе зла.

Ребенок медленно поднялся на ноги и неуверенными шагами направился к нам, но остановился на полпути.

– А ты добрый колдун или злой?

Риа подавила смешок, подбежала к малышу и обняла его.