Т. Баррон - Семь песен [litres]

– Ты снова сбежал от меня, жалкий колдун-недоучка! Но в следующий раз тебе повезет меньше.

Кожа, кости и мышцы растворились. Я состоял не из плоти, а из воздуха, воды и света. И чего-то еще. Я стал похож на всех обитателей туманной страны.

Устремившись вперед, подобно облаку пара, я вытянул перед собой бесконечные руки. Золотая ветвь омелы вела меня тайными тропами к дому Дагды. Я покачивался и кружился, таял в воздухе, смешивался с ним. Я летел по извилистым туннелям, по нескончаемым запутанным коридорам со стенами из тумана. И хотя я не видел Несчастье и Рию, я чувствовал, что они – не знаю, в какой форме, – были рядом.

Несмотря на туман, я видел калейдоскоп загадочных пейзажей, среди которых блуждали неведомые существа. Казалось, каждая частица тумана была населена бесконечным разнообразием обитателей. Видимые глазу ландшафты заключали в себе другие, крошечные вселенные. Здесь было множество уровней пространства, множество уровней жизни! Мир Иной, такой сложный и безграничный, завораживал.

Но у меня не было времени на то, чтобы исследовать его. Теперь речь шла не только о жизни Элен, но и о жизни Рии. Возможно, думал я, благодаря своей невероятной глупости я уже упустил шанс помочь одной из них, даже обеим. Но меня подбадривали слова Рии, сказанные после того, как в деревне народа Слантос у меня украли посох: «Пока ты надеешься, у тебя остается шанс на успех». Я по-прежнему надеялся на благополучный исход своего предприятия, хотя надежда стала такой же призрачной и бледной, как облака вокруг.

Мои мысли, метавшиеся, разбегавшиеся и туманящиеся, обратились к Дагде. Меня охватил благоговейный ужас, когда я подумал о том, что скоро предстану перед величайшим из всех божеств. Я знал, что он сурово осудит меня за ошибки, но в то же время я не мог поверить в то, что он откажется помочь мне. С другой стороны… возможно, спасение Элен повлечет за собой нарушение некоего хрупкого равновесия, понятного только ему. Может быть, у него просто не окажется времени разговаривать со мной. Или его вообще не окажется на месте, когда я приду. Скорее всего, думал я, он сейчас где-то далеко, далеко, в этом призрачном мире или в другом, ведет вечную борьбу с войском Рита Гавра.

Как же выглядит такое могущественное божество? Наверное, подобно Рита Гавру, Дагда может принимать любой облик по своему желанию – это было мне понятно. В тот день, когда волны выбросили меня на побережье Гвинеда, он явился в обличье оленя, крупного, высокого, могучего, с ветвистыми рогами. Но сильнее всего меня тогда поразили его глаза. Эти карие, немигающие глаза были похожи на колодцы и казались глубокими и таинственными, как океан.

Я твердо верил, что какой бы облик ни принял Дагда, это существо будет таким же могущественным и внушительным, как он сам. Возможно, человек с головой оленя или нечто вроде того. Как назвал его Рита Гавр? «Великий и славный Дагда. Самый могучий из воинов».

Движение мало-помалу замедлилось, и, наконец, я остановился – так останавливается облако, попавшее в лощину среди холмов. Окружавшая меня мгла постепенно рассеивалась. Медленно, очень медленно белая завеса истончалась, распадалась на клочки, разлеталась, подобно обрывкам вуали. Постепенно я различил за вуалью очертания высокой, внушительной фигуры. Она была темной и нависала надо мной, как гора.

Остатки тумана исчезли окончательно, и высокая фигура оказалась огромным деревом, с листьев и ветвей которого капала роса. Дерево было таким же могучим, раскидистым, как Арбасса, но между ними существовало одно важное различие.

Это дерево росло вверх ногами. Его массивные корни тянулись к призрачному небосводу и исчезали среди туманных волн. Они образовывали под облаками прекрасные узоры, словно обнимали бескрайнее небо. А с этих небесных корней свисали бесчисленные золотые пряди омелы, раскачиваясь на призрачном ветру. Мощные ветви протянулись от основания ствола вниз, раскинулись на широкой равнине из движущегося тумана. И дерево, покрытое тысячами тысяч росинок, сверкало, подобно поверхности ручья на солнце.

Меня захватило это потрясающее зрелище, и я не сразу сообразил, что я, в свою очередь, стою на туманной равнине. Я вернулся в свое тело! Я снова держал Рию, а Несчастье, сидевший у меня на плече, издавал негромкие булькающие звуки. Пучок омелы, точно такой же, как ветви, качавшиеся над нашими головами, был накинут мне на плечи. Меч висел у меня на боку, посох был заткнут за пояс.

Я взглянул в круглые глаза птицы, обведенные желтыми ободками.

– Спасибо, друг! Ты снова спас мне жизнь.

Сокол испустил высокий, почти смущенный свист и захлопал серыми крыльями.

– Добро пожаловать к Дереву Душ, – произнес тихий, дрожащий голос.

Резко обернувшись, я увидел незнакомца. Это был хрупкий, дряхлый старик. Правая его рука безжизненно болталась. Хотя он сидел на подушке из тумана, привалившись к ветвям дерева, он был таким маленьким и высохшим, что я не сразу заметил его. Седые волосы поблескивали, подобно коре дерева, покрытой росой.

– Благодарю тебя. Большое спасибо, – заговорил я неуверенно. Я напрягся, испугавшись, что меня снова одурачат. Но я торопился, у меня не было выбора, пришлось рискнуть и сказать старику правду. – Мне нужно найти Дагду.

Несчастье больно впился когтями мне в плечо и укоризненно заклекотал.

Старик мягко улыбнулся, и морщины на его лице стали глубже. Положив парализованную руку на колени, он пристально оглядел меня.

И вдруг я обратил внимание на его карие глаза – глубокие, словно колодцы. Взгляд их был полон сострадания, мудрости и печали. Я уже видел их прежде. Это были глаза гигантского оленя.

– Дагда. – Я прикусил губу, уставившись на слабого, маленького старичка. – Прости, я не узнал тебя.

Улыбка старика погасла.

– Ты узнал меня, когда пришло время. Точно так же ты сможешь со временем увидеть истинный источник моего могущества. Или ты уже знаешь, в чем он заключается?

Я колебался, не зная, что отвечать.

– Боюсь, я ничего не знаю об истинном источнике твоей силы. Но, думаю, ты пользуешься ею для того, чтобы помогать каждому живому существу следовать своим путем, каким бы ни был этот путь. Вот почему ты пришел мне на помощь в тот день, когда меня вынесло на берег.

– Очень хорошо, Мерлин, очень хорошо. – Его карие глаза удовлетворенно сверкнули – хотя одновременно я заметил в них и раздражение. – Несмотря на то, что ты все же попытался избежать знакомства с одной из Песен.

Я неловко переминался с ноги на ногу.

Дагда все так же пристально изучал меня, словно заглядывал мне в душу, читал в моем сердце.

– Ты несешь тяжкое бремя. И это не только тело подруги у тебя на руках. Иди сюда. Положи ее рядом со мной.