Ники Пау Прето - Корона из перьев [litres]

– Нельзя держать ее соузницу в клетке, – произнес он, когда молчание отца затянулось. – Это неверно. Веронике надо позволить тренироваться и стать наездницей. Я стану ее покровителем.

На последних словах Тристана глаза его отца распахнулись:

– Ты же еще ученик.

Тристан пожал плечами:

– Ты сам говорил: это ненадолго.

Вероника плотно сжала губы, лишь бы не выдать их дрожи. Настал момент, когда коммандер решит ее и Ксепиры судьбы. Она боялась дышать.

– Нет. Ей нельзя в наездники, – сказал коммандер, скрестив руки на груди. Вероника застыла, едва дыша. Ей даже показалось, что сердце перестало биться. – Зато можно ему.

Вероника с Тристаном растерянно переглянулись.

– Ему? То есть она будет тренироваться как Ник, а не Вероника? – уточнил Тристан.

– Да, все так, – кивнул коммандер.

– Не понимаю, – сказал Тристан. – Она же связана с самкой… Как мы это другим объясним?

– Разнополые наездники и фениксы связывались нечасто, но истории такие случаи известны. В моем старом дозоре, еще при империи, была смешанная пара, десятки их были в прежние времена. Мудрая королева Малка восседала на Траксе, самце, а ведь были еще Каллиста и Кирикс. Мы просто сошлемся на прецедент.

Вероника не смела пошевелиться, на сердце лег тяжелый груз. Не этого ли она хотела?

– Зачем лгать дальше? – спросил Тристан, взглянув на нее. – Сколько еще ей притворяться?

– На случай, если ты не заметил, Тристан, наездникам нанесли довольно жестокий удар. После предательства Эллиота и атаки солдат в крепости не перестают шептаться о шпионах, предателях и доносчиках. Мы не безгрешны, но надо восстановить порядок и стабильность в крепости. Нельзя давать другим повод не доверять Веронике. Нужно показать силу и единство, а если раскрыть, что она все это время лгала, это причинит ей – да и нам тоже – больше вреда, чем пользы.

Веронику, которая думала только о том, что сделает с ней за притворство коммандер, эта речь поразила. Впрочем, он прав: их мнимая безопасность нарушена, и меньше всего Веронике хочется, чтобы ее в чем-то подозревали. Но не лучше ли столкнуться с такими последствиями сразу, чем оттягивать момент истины? Если уж на нее сейчас разозлятся, то какой силы будет гнев наездников спустя месяцы, а то и годы? К тому же тайну предстоит хранить не ей одной: в нее посвящены теперь и Тристан, и Кассиан, и Эрскен… даже Сэв знает правду. Вопрос не в том, раскроется ли притворство. Вопрос в том, когда это произойдет.

Вероника не поднимала глаз. С каждым словом коммандера тяжесть в груди давила все сильнее. Это неправильно. Так все и начиналось: делаешь то, чего хотят другие, идешь на уступки, снова и снова, пока не станешь такой, какой тебя хотят видеть другие. Так всегда было, пока они жили с Вал, но здесь Вероника этого не допустит. Она, Вероника, свое место тут заслужила. И больше она свою истинную суть прятать и отрицать не собирается.

Она кожей чувствовала, как выжидательно смотрит на нее коммандер.

Наконец она подняла голову.

– Благодарю вас, коммандер, – сказала Вероника. Он снисходительно кивнул, но тут она добавила: – Однако на ваши условия я не согласна.

Едва она произнесла эти слова вслух, как тяжесть в груди уменьшилась, и Вероника задышала свободнее.

– Что-что? – переспросил коммандер, да так вежливо, что Вероника усомнилась: а понял ли он ее вообще? Тогда она взглянула на Тристана: тот тревожно поджал губы, но в знак одобрения все же кивнул.

– Я либо останусь тут как Вероника, либо не останусь вовсе. Понимаю, многих это смутит и вызовет недоверие, но я показала себя в битве. Мы с Ксепирой обе проявили верность: помогали защищать ворота, сражались бок о бок с селянами и вашими учениками. Я отказываюсь лгать этим людям. Они заслуживают лучшего.

Стоя перед коммандером и отказываясь от того, к чему сама же стремилась, Вероника ощущала озноб. Без Укротителей они с Ксепирой станут изгоями. Будут вместе, но останутся одни.

Однако тут на плечо ей легла чья-то теплая рука, и Вероника поняла, что больше она не одна: Тристан остался рядом с ней даже после того, как она обманула его доверие. Он поддержал ее против отца, потому что верит в нее.

В Веронику.

– Тебе есть что сказать, подмастерье? – строго спросил коммандер, однако ответить Тристан не успел: в дверь постучали, и не, дожидаясь разрешения войти, внутрь заглянула Морра, а с ней Эрскен и Джана. Лицо Тристана победно озарилось – должно быть, он их и позвал.

– Если ему сказать нечего, то скажу я, – даже не думая извиняться за вторжение, заявила Морра. Она и Эрскен с Джаной встали по другую руку от Вероники. – Довольно с меня твоих безрассудных правил, Кассиан. Она обдурила меня, это правда, – кухарка чуть недовольно глянула на Веронику, – но в битве показала себя какая она есть. Если бы не Вероника, мы бы до твоего возвращения не выстояли. Она сражалась бесстрашно, готова была пожертвовать собой, а заодно и фениксом, любимым соузником, ради всех нас. – Шмыгнув носом, она посмотрела на Веронику сквозь навернувшиеся на глаза слезы. – Вероника была как пирейская королева: воплощенная слава на крыльях.

Щеки Вероники налились горячей краской: страх, гордость и чувство вины жгли ее изнутри. Она врала Морре в глаза, и все же та пришла поддержать ее.

Коммандера Кассиана рассказ о том, как Вероника сражалась верхом на Ксепире, нисколько не удивил. Должно быть, он уже был наслышан.

– Сильнее анимага, чем она, я еще не встречала, – с гордой улыбкой добавила Джана. В уголках глаз у нее залегли морщинки. – На горе́ не сыщется животного, которое устояло бы перед ней.

Она явно имела в виду Вихря. Вероника невольно улыбнулась Джане в ответ.

– А теперь, когда у нас есть это, – Эрскен мотнул головой в сторону сумки в углу комнаты, которую Вероника до этого момента даже не замечала, – я так понимаю, мы снова станем вербовать новобранцев?

– Да, – сдержанно согласился коммандер.

– Ну так почему бы не начать с нашей Вероники?

Сказал это Эрскен неловко – ему было непривычно произносить ее настоящее имя, – однако внимание привлекло слово «нашей». У Вероники перехватило дыхание.

– Вчерашняя атака означает войну, коммандер, – сказала Морра. – Время готовить войска, и на счету каждый боец.

– Особенно такой яростный и бесстрашный, как она, – добавил Эрскен.

Коммандер раскрыл рот. Его окружили со всех сторон, и когда в комнату бочком протиснулся Берик со словами: «Я не опоздал?» – он беспомощно вскинул руки.

Некоторое время, пока все ждали, затаив дыхание, он смотрел на собравшихся, а потом поник головой.

– Быть по сему, – раздраженно отмахнулся коммандер.

Приятнее слов Вероника в жизни не слышала.