Ники Пау Прето - Корона из перьев [litres]

Той ночью сожгли останки павших.

С телами врагов уже разобрались, поэтому костры сложили только для друзей и союзников.

Большую часть прошедших двух дней собирали дрова, а облаченные в черное жрецы и последователи культа, до того помогавшие целительнице, отправляли последние обряды. Из близлежащих деревень пригласили родственников погибших. Они встали полукругом у ворот поселка – там, где раньше была полоса препятствий.

Некогда травянистая равнина превратилась в пустошь: опаленная, взрытая земля, – а запах дыма мешался с запахами свежих досок и краски. Разрушенное восстанавливали, хотя не все утраченное можно было вот так запросто заменить.

Ксо, красно-фиолетовое оперение которой поблекло в вечерних сумерках, уложили на костер последней. Эрскен воздал последние почести и вернулся к собравшимся. Положил руку на плечо Воробейке, которая до этого уложила к погибшим трупик Чирика.

Пришел и Сэв – его плечо все еще скрывала плотная повязка, – и Морра с помощниками, и Джана с конюхами, и Берик с наездниками. Эллиота тоже пустили – он встал позади всех, опустив голову, под присмотром двух стражников.

Вероника стояла в стороне, ощущая себя незваным гостем. Погибших она не знала, но помнила в лицо и по именам. Капитан Флинн не выжил, как не выжила и улыбчивая прачка, и подмастерье кузнеца. Один за другим они слились в размытое пятно, а Вероника жалела, что даже не пыталась познакомиться с ними поближе. Но такова природа жизни и потерь: времени никогда не хватает.

Жрец произнес речь, но Вероника почти не слушала. Ее больше занимал ветер: словно ласковые руки матери, он сдувал волосы со лба и шептал утешения.

Свои молитвы жрец закончил словами:

– …и да горит ясно их вечное пламя.

Все повторили за ним последние слова, и коммандер Кассиан опустил факел к костру. Подле отца, с мужественным и почтительным выражением на лице, стоял Тристан.

Пламя охватило сухие дрова, и мертвые наконец освободились – чтобы подняться на небо, где их души будут вечно сиять, словно свечи во тьме.

Перед глазами у Вероники поплыло, и костер превратился в пятно мерцающего пляшущего света. Бесполезно было сдерживать слезы, к тому же, пролив их, Вероника ощутила неожиданное облегчение.

Она плакала по Воробейке, потерявшей частичку себя, по Ксо, под которой горело достаточно костей, чтобы вернуть ее к жизни, но которая могла и не вернуться со звезд.

Она плакала по всем, кого знала и не знала. Даже по Вал, которая когда-то была ей сестрой и которую она потеряла навсегда. Оплакивала майору и то, что осталась без семьи, а прежняя оказалась и вовсе придуманной.

Ладошка Вероники исчезла в чужой – теплой, большой и сильной, – и она с удивлением обнаружила рядом Тристана. Тот вопросительно посмотрел на нее, и Вероника кивнула, утерев глаза свободной рукой: со мной, мол, все хорошо.

Тристан сжал ее руку, но отпускать не спешил и вместе с ней смотрел на костер.

В одних семьях человек рождается. Другими обзаводится позже.

Вечером устроили пир. Коммандер Кассиан приказал оставить ремонт в крепости и в поселке, чтобы все собрались в трапезной: и рабочие, и стражники, и подмастерья. Казалось, снова празднуют солнцестояние: еда, напитки, музыка.

Когда все расселись, коммандер объявил, что Укротители пополняют ряды. Он не сказал, кого станут вербовать и в каком количестве, но уже самой новости хватило, чтобы поднять дух. Ни один наездник не погиб, но кто-то был ранен, да еще и двух самок потеряли, так что рады были любым добрым новостям.

О Веронике коммандер не обмолвился ни словом: ни о том, что она – новый рекрут, ни о том, что она, вообще-то, девушка. Может, решил: пусть сама во всем признается, – а может, боялся оттенить важность того, что теперь наездников станет больше.

Веронику посадили рядом с Моррой, которая, как ни странно, сидела за столом, а не работала на кухне ночь напролет. Поначалу Вероника смущалась, боялась оставаться наедине с кухаркой – вдруг та обернет ее ложь против нее же, хотя до этого вступилась за нее. Однако Морра не злилась, напротив, восхищалась, заявив, что сильнее Вероники может быть лишь один человек – Авалькира Эшфайр. Вероника неловко улыбнулась и сменила тему.

Покончив с похоронным обрядом, люди устремили взоры в будущее. Штурм наездники пережили, но их укрытие на горе Пирмонт – больше не тайна. В сердцах обитателей Гнезда кипела ненависть к империи, жажда отомстить за близких, за потери, а большая часть из них верила, что коммандер Кассиан – закостенелый политик и не отважится на ответный удар по врагу. И хотя Вероника страшилась грядущего, она радовалась тому, что наконец стала его частью.

Пир затянулся. Вероника покинула трапезную и мысленно обратилась к Ксепире. Питомица мирно спала в Гнезде, рядом с полностью поправившимся Рексом. С тех пор, как ее выпустили из клетки, ее магия преобразилась: в уме Вероника ощущала исходящие от нее довольство, счастье и доверие. С каждым днем узы крепли. Что бы дальше ни случилось, куда бы ни завела их жизнь, Ксепира с Вероникой не расстанутся.

– Устала? – окликнули ее из-за спины.

Вероника замедлила шаг, позволив Тристану догнать себя на мостовой.

Глубоко вздохнув, она посмотрела на звездное небо: бескрайнее и мерцающее, оно напоминало, что ушедшие близкие навсегда останутся с ней. Кожу ласкал ночной ветерок – наконец он принес с собой тепло, а не холод. Вероника добилась своего: получила будущее наездника и новый дом.

– Нисколечко, – широко улыбнулась она.

– Вот и хорошо, – Тристан тоже улыбнулся и, обогнав ее, развернулся к ней лицом, продолжая пятиться. – Думал, вдруг тебе захочется позаниматься.

Вероника нахмурилась:

– В стрельбе из лука? Или на полосе препятствий?

– Нет, – он ткнул большим пальцем себе за спину. Под аркой стоял, держа в руках что-то тяжелое, Эрскен.

Седло.

Отдав его Тристану, Эрскен довольно ухмыльнулся и ушел.

– Я пользовался им, когда Рекс был моложе. Ну, что скажешь? – спросил он, оценивающе глядя на Веронику, которая смотрела на него в ответ, раскрыв рот. – Не желаешь как следует полетать, бок о бок?

Где-то в недрах Гнезда пробудились Рекс и Ксепира. Бок о бок… Вероника просияла:

– Да, – сказала она.

21 день 9 месяца 170 г.п.и.

Я на вершине башни Гении, а подо мной полыхает мир.

Вижу тебя в небе, ты сдержала обещание: принесла кровь, огонь и смерть.

Знаю, это неправильно, но я рада видеть тебя. На душе у меня тепло, пусть даже мы, может быть, видимся последний раз.

Прости, что подвела… мы обе подвели друг друга. Но жизнь редко дает второй шанс.

Знай же, дорогая сестра, что я тебя люблю и всегда буду любить.