Ники Пау Прето - Корона из перьев [litres]

– Да все уж, разрезал, – сухо заметила Морра. Вероника непонимающе уставилась на нее, пока кухарка не кивнула на кусок теста, который Вероника буквально растерзала формочкой.

– Ой, простите, – сказала Вероника, отнимая формочку и позволяя Морре забрать тесто и скатать заново.

– Что, не поладил с барчуком? – спросила та, мотнув головой вслед Тристану. Мудрыми глазами она пристально посмотрела на Веронику и, посыпав каменную столешницу мукой, взяла в сильные руки скалку и быстро раскатала комок теста.

– Да он сам с головой не ладит, – ответила Вероника. Она знала, что сама в какой-то мере настроила его против себя; не стоило учить его магии – да и вообще соваться в его дела, пускай даже это вышло почти что случайно – и, наверное, не стоило вмешиваться в его испытание утром. Впрочем, злился Тристан на нее и по другому поводу: после той злополучной поимки и допроса, – но тут уж, считала Вероника, он сам кругом виноват.

Морра расхохоталась.

– О, он вовсе не так плох. В нем куда больше от матери, чем от отца. Те, кто знал ее, видят это, и когда он сам это осознает, все станет проще.

– В каком смысле? – спросила Вероника. – А кто его мать?

Морра с отстраненным видом потерла бедро изувеченной ноги и потянулась за кружкой пахучего травяного чая, который часто пила как обезболивающее.

– Мать Тристана, Оланна, из очень древнего пирейского рода. Почти все считают, что только Кассиан тут благородных кровей, ведь он губернатор, но история меньших королевств молода по сравнению с историей древнепирейских домов. Оланна происходила из Флеймсонгов, а их родословная восходит аж к Первым наездникам.

У Вероники екнуло в груди: о Первых наездниках она послушать любила. Они – часть истории того, как родились Укротители фениксов, легендарные воины, отобранные самой Аксурой для борьбы с Нокс.

В Аура-Нове Вал показывала Вероника гигантскую фреску, пережившую имперскую чистку: она была скрыта меж двух старых домов, в узком переулке. На ней была изображена битва света и тьмы: огненные фениксы Аксуры против тьмы Нокс – чернильно-черных птиц, за которыми тянулись клочки тени. Стриксы, так назвала их Вал, и от этого слова по спине Вероники пробежал холодок. Они были не просто воплощением смерти и тьмы; они были вестниками конца света.

Рассказ походил больше на миф, чем на хронику, но и по сей день наездники называли себя прямыми потомками древних воинов. Вал говорила, что их первая королева происходила из рода Эшфайр. Та положила начало правящей династии, которая не прерывалась тысячу лет, начавшись в Пире и продолжившись в Золотой империи – пока Война крови не пустила все прахом.

– Предки Кассиана правили Ферро, сперва как короли, затем как губернаторы, – продолжала Морра. – Вроде бы его двоюродный прапрадед женился на Элизии и правил как король-консорт, когда зародилась империя. Затем возвысил брата до губернатора на родной земле. Внешне Тристан весь в отца, но вот тут, – Морра указала на грудь, – в мать. Это от нее ему передалось умение сострадать и отличать, что верно, а что – нет. Зато от отца ему перепала вспыльчивость. – Морра подалась ближе к Веронике и, понизив голос, добавила: – Говорят, в жилах коммандера есть и стельская кровь, вот откуда у него страсть к политике и интригам… но он это, я уверена, будет отрицать до последнего вздоха.

Вероника усмехнулась. Стельцы имели репутацию смутьянов и разжигателей войн. По крайней мере, так говорила Веронике Вал. Стель была крупнейшей провинцией и до того, как войти в состав империи, состояла более чем из дюжины королевств. Они веками воевали между собой и с соседями – как правило с сопредельной Ферро – и никак не могли договориться о мире с растущей империей королевы Элизии. Стель присоединили последней, и она, по всей видимости, вовсю участвовала в Войне крови, войсками и деньгами поддерживая Феронию – стелийку по матери – против Авалькиры.

– Оланна билась в Войне крови? – спросила Вероника.

– О да. Служила коронованной перьями королеве, как и ее супруг. И даже когда была проиграна последняя битва, продолжала сражаться. Пока Кассиан в совете просил милости, предлагая сведения в обмен на то, чтобы сохранить пост губернатора, Оланна помогала наездникам и их семьям скрыться. Ловили и казнили ведь не только солдат Авалькиры, опасность грозила всем анимагам. Оланна тайно вывезла из долины в Пиру сотни людей. Она и меня тайком вывезла, хотя я умирала от раны. Добрая была женщина.

Морра откашлялась и взялась за следующий комок теста. Ее движения сделались неровными, дергаными.

– Постойте, – сказала Вероника, откладывая формочку и глядя прямо на Морру. – Коммандер заключал сделку, пока его жена рисковала жизнью? Он сдал своих же империи?

Она не сумела сдержать презрительной гримасы.

– Многим тоже так показалось, – ответила Морра, отложив скалку. – Но все не так-то просто. Они с Оланной шли к одним целям, просто разными путями. Кассиан подумал, что если сохранит место в совете губернаторов, ему удастся спасти нас… спасти Оланну. Закон об учете магов тогда еще только обсуждали, но несложно было представить, как после войны его поддержат напуганные и полные ненависти к нам простые люди. Нужен был свой человек в совете. Вот Кассиан и сдался, предложил сведения… правда, ничего стоящего, так, имена тех, кого уже схватили и приговорили, или расположение давно покинутых лагерей. Усилия, однако, пропали зря.

От ее слов в душе Вероники зашевелился ужас.

– Что стало с Оланной?

– Ее схватили, – тяжело вздохнув, ответила Морра. – Она сильно рисковала, рано или поздно все равно попала бы в плен. Тристана отправили со слугами в безопасное место, где-то за городом, в Ферро. А когда поймали Оланну, Кассиан еще не освободился, и он приходил на суд. Никакие связи, никакие политические ухищрения с его стороны не спасли ее. Суд посчитал, что оставлять Оланну в живых, приговорив к рабству, как многих других анимагов, слишком опасно. Ее казнили за измену, а феникса обезглавили. Ее смерть отозвалась громким эхом по всей империи, и остатки повстанческой армии Авалькиры Эшфайр, испуганные, сдались. Подумали: если уж не пощадили Оланну, наделенную высоким статусом и большими средствами, то все в опасности. С тех пор Кассиан переменился. Ему сохранили жизнь, но не место в совете. Мне кажется, им даже было в радость видеть его сломленным, в изгнании… такой губернатор и так низко пал. Возможно, из него сделали пример, в назидание прочим. Совет назначил на место Кассиана какого-то стельского лорда, а его самого и всю его семью изгнали за пределы империи.

Отвращение, которое Вероника испытывала к коммандеру всего мгновения назад, медленно прошло. С ним поступили просто невероятно жестоко, и ей стало жаль Тристана и его отца.