Эдриенн Янг - Девушка, которую вернуло море [litres]

– Но мне всего шестнадцать. – Он опустил глаза в землю, кровь прилила к его лицу.

– Я был гораздо моложе тебя, когда убивал воинов Рики на поле боя. – Эспен расхохотался. – Приступишь с завтрашнего дня.

Халвард поднял голову.

– Приступлю к чему?

– Станешь учиться по-отечески относиться к своему народу. – Эспен улыбнулся и похлопал его по руке, и остальные сделали то же самое, проходя мимо него к дверям.

Халвард проглотил подкативший к горлу тошнотворный ком, внезапно почувствовав, что ему не хватает воздуха в жарком помещении ритуального дома.

Когда двери захлопнулись, он обернулся к Фиске.

– Что ты натворил?

– Думаешь, это я сделал? – Тот слегка усмехнулся, но Халварду это совсем не казалось смешным. Он был в ярости.

– Ты должен сказать им, что они ошиблись. Ты должен сказать…

Фиске ухватил Халварда за жилет и прижал его к себе.

– Ты боишься, – тихо произнес он, – и это хорошо.

Халвард проглотил комок в горле.

– Фиске… – он не хотел, чтобы брат стыдился его, и пытался подобрать правильные слова.

Фиске грубо чмокнул его в щеку, а затем обхватил ладонями лицо Халварда, заставив его посмотреть ему в глаза.

– Я никогда не оставлю тебя. Ты знаешь это. И когда я должен буду последовать за тобой, я это сделаю.

Отпустив Халварда, он вышел из ритуального дома, и когда двери захлопнулись за ним, его тень метнулась по проходу, отпечатавшись на каменном полу. Огонь ярко пылал за спиной у Халварда, и он смотрел, как тень металась в его свете, а затем поднял голову, взглянув на два лица, смотревших на него с резного панно над аркой.

Тора и Сигр.

Боги горы и фьорда, враги, ставшие союзниками. Мать и отец нового народа. Он стоял, не двигаясь, под их тяжелыми взглядами. А в следующее мгновение упал на колени, умоляя их изменить свое решение.

ВОЕВАТЬ ЛЕГКО.

Пересекая лес, я вспомнил слова Аги, и как погрустнел его взгляд, когда он произнес их. Но он ошибся, сказав, что воевать легко. Передо мной возникли лица убитых в Ютане людей. Они наполняли лес вокруг меня. Незнакомые люди, но все они принадлежали народу Надир. Моему народу.

И я не смог их защитить.

Я не мог избавиться от мысли, что если бы Эспен не погиб на поляне, то нашел бы способ спасти их. Он нашел бы способ предупредить их.

Мы ехали уже несколько часов по лесу, где я еще не бывал. Это были места, которые мародеры знали лучше, чем кто бы то ни было, земля, где никто и ничего не искал. И все же я видел вокруг себя Хайлли. Чувствовал ее. Эта мысль была подобна цепочке следов, следовавших за каждой следующей мыслью. Ветер обжигал мое лицо, принося запах морской воды, бившейся о скалы. А шумевшие над головой деревья напоминали рев белых пенистых волн.

А перед воротами меня ждала Майра, не сводя глаз с тропинки, ведущей из леса к деревне. Если мои братья и Элин вернулись из Фелы, то наверняка стоят рядом с ней. Но я не выйду им навстречу. Возможно, уже никогда.

Я попытался вздохнуть, но грудь стиснула боль, когда я подумал о том, как же рассказать им об Аги. О том, что произошло в Льйосе, Ютане и на поляне. У меня не было слов. И этому не было названия. Моя семья поставила под угрозу все, что у них было, чтобы моя жизнь была лучше, чем у них. Они поверили, что теперь все будет иначе. Но если я вернусь в Хайлли, то мне придется направить их на старый путь.

Мы выехали на утес, с которого открывался вид на реку, и Асмунд свистнул впереди, предупреждая нас, что собирается остановиться. Лошади замедлили ход, их поступь сделалась неровной после долгого ночного перехода.

Асмунд помог Барду спешиться, осторожно опустив его на землю, стараясь не задеть левую ногу. Я подошел к нему, чтобы осмотреть рану. Острый клинок повредил мышцы, но кровотечение уже остановилось.

Асмунд помог брату отрезать кусок штанины.

– Что произошло? – хрипло спросил он.

Бард поднял глаза к небу, когда брат принялся вытирать грязь с разрубленной кожи.

– Я сказал им, что воины Свелл скоро нападут на деревню, но лишь несколько человек ушли в горы, – он сглотнул, – они не захотели покидать свои дома.

Стиснув зубы, я опустил глаза. Они знали, что воины Свелл появятся. Знали и все же остались. И я понимал, что должен был предвидеть это. Именно так бы и поступила моя семья. Так поступили бы все жители Хайлли.

Я опустился на одно колено и раскрыл его рану, ища кость. Аги когда-то получил похожую рану в сражении с Херджа, после которой навсегда остался хромым. Порез был глубоким, но, если все сделать правильно, Бард сможет ходить.

– Возьми, – Бард вытащил из-под жилета маленькую жестяную баночку, – мне это дал для тебя лекарь в Ютане до того, как… – Он не смог договорить.

Я задумался, ушел ли этот лекарь в Мёор или же остался в Ютане, хотя все и так было понятно. Во время сражения лекарь никогда не оставляет своих людей.

– Спасибо, – я кивнул, зажав в ладони жестянку.

Асмунд помог Барду добраться до воды, а затем достал из подседельной сумки иглу и нитки, чтобы зашить рану. Открутив крышку жестяной баночки, я вдохнул сладковатый аромат меда и сосновой смолы. Эти запахи напомнили мне о маме, и у меня сжалось сердце.

Кжелд закатал рукав рубашки и, осмотрев глубокий порез на руке, прикрыл его куском чистой ткани.

– Ты ведь знаешь ее, правда? – спросил я.

Он затянул повязку.

– Что?

– Я о той девушке, что была с воинами Свелл. Откуда ты ее знаешь?

Он оторвал зубами еще одну полоску ткани.

– Я не говорил, что знаю ее.

– А тебе и не надо было. – Я ждал ответа, но он не обращал на меня внимания, аккуратно опуская вниз рукав рубашки. – Почему она помогла нам? Она могла бы выдать нас. Могла закричать, но вместо этого позволила нам убежать.

Асмунд переводил взгляд с меня на Кжелда, зашивая рану Барда.

Я терпеливо ждал, что ответит Кжелд. Но он посмотрел мне прямо в глаза, не вымолвив ни слова. Судя по всему, он не собирался выдавать нам свой секрет.

Я расстегнул жилет и стянул его через голову вместе с рубашкой, а затем зашел по пояс в ледяную воду и, набрав в ладони воды, умылся, зажмурившись от обжигающего ощущения холода на коже. Это была блаженная боль. Она не шла ни в какое сравнение с ужасом от воспоминания о мертвой женщине, сжимавшей в объятиях ребенка на пороге дома. Ничто не шло в сравнение с этим.

Я опустился под воду, и негромкий шум течения заглушил все звуки вокруг. Солнце окрасило воду в бирюзовый цвет, и я задержал дыхание, слушая звон крови в ушах. И снова передо мной огоньком промелькнул образ Аги. Его ясные глаза и темная борода с проседью. Я вспомнил его слова.