Роберт Вегнер - Каждая мертвая мечта [litres]

Вода падала на снег и замерзала в несколько мгновений.

Альтсин скривился, ломая слой льда на бороде и усах, встал и вытер ладони о рясу. Приносить такие клятвы в самом сердце земного царства Владычицы Льда было глупо и безумно. Но глупость и безумие – это его левая и правая нога, они вели его сквозь жизнь последние годы, а потому он не видел причин избавляться от них.

Эти раздумья прервало грозное ворчание. Он обернулся. Из-за ледяной глыбы ярдах в двадцати вышел белый медведь. Некогда белый мех стал желтоватым и свалялся, абрис ребер просвечивал сквозь шкуру, словно сквозь прутья странной клетки, а гигантская башка колыхалась на слишком худой шее. Затянувшаяся зима оказалась для царя Севера убийственной, а потому он подкрался под лагерь, привлеченный запахом мертвых тел.

Укрытые в грязных глазницах буркала смерили Альтсина сверху вниз. Тело вора имело куда больше мяса и жира, чем сотня исхудавших трупиков, лежащих на льду. А такие двуногие создания уже бывали частью меню хищника.

Альтсин оскалился, потянувшись к поясу. Это твой ответ, Владычица Льда? Или, возможно, просто случай? Кинжал, захваченный из лагеря охотников, был длиной чуть больше фута и наверняка служил некогда для рубки кусков китового жира. Хорошо иметь в руке крепкий кусок стали, когда в твою сторону близится исхудавшая смерть в несколько сотен фунтов весов.

Медведь напал, как всегда на охоте, пытаясь свалить жертву ударом лапы, погрузить в нее клыки и разорвать живот. Но эта жертва была другой. Когти ударили в пустоту, потому что цель исчезла; зверь попытался остановиться, но вдруг что-то ударило его в бок, между ребрами, словно ледяная сосулька вгрызлась в тело, мгновенно взорвавшись обессиливающей, кровавой болью.

Владыка ледяных пустошей остановился, покрутил головой, пытаясь понять, что случилось. Открыл пасть, чтобы зарычать, выбросить из себя гнев, ярость и боль, которые пронизывали его грудь. Вместо этого из его горла полилась кровь – широкой струей, передние лапы подогнулись, а мощная голова ударила в снег. Краснота затянула его взгляд, переходя во все более глубокую алость.

Боль начала слабеть.

Альтсин стоял и смотрел. Не было необходимости проверять, действительно ли мертва тварь, как пришлось бы поступать обычному охотнику, потому что он увидел миг, когда дух покинул зверя. Светящийся нимб встал над телом, создав контур медведя, тряхнул головой, открыл пасть и зарычал. Немо. А потом отправился на север, в сторону океана. Как и бо́льшая часть духов животных, он станет бесцельно блуждать дни, а может, и месяцы, после чего ляжет и заснет, сделавшись еще одной искрой во всеохватном океане Силы.

Таков был извечный, естественный ритм жизни и смерти.

По крайней мере, пока боги все не испортили.

Альтсин сразу почуял это. Дюжина духов окружила его со всех сторон, а их желания были более чем очевидны. Битва, смерть, убийство. Вор спокойно подошел к трупу медведя, вырвал из его бока нож и вытер о мех. Развернулся.

Каждый из духов тянул за собой пуповину, сотканную из туманных чар, и все они шли к телу невысокого ахера, который стоял шагах в тридцати от Альтсина. Шаман. Сильный, если смог овладеть таким числом духов.

Духи не всегда растворялись в Силе. Если находили себе какой-то физический объект, с которым оказывались связаны, могли существовать в таком виде целые годы. Колдуны примитивных племен использовали для таких целей специальные предметы, амулеты, талисманы, становившиеся якорями для животных духов или для человеческих душ. Ахерские шаманы пошли на шаг дальше, связывая сильнейших из них со шрамами и татуировками на собственном теле. Они становились проклятущими живыми клетками для духов.

Разве что проигрывали поединок и оказывались пожраны.

«Что-то это мне напоминает, – подумал вор, улыбаясь себе под нос. – Но, проклятие, я не могу вспомнить, что именно».

Шутка помогла ему успокоиться, овладеть эмоциями. Эта дюжина духов выглядела мерзко: бо́льшая часть наверняка некогда была духами животных, но нынешняя их форма… Ближайший к нему походил на моржа с десятком клыков, торчащих из пасти, и чем-то вроде рыбьих плавников по спине и животу. Соединение с телом шамана, с его воображением, снами и эмоциями влияло на форму связанных духов и на их возможности. Судя по виду остальных духов, этот шаман был в исключительно скверном настроении.

– Кто ты? Что тут делаешь?

Альтсин проигнорировал вопрос, заданный на плохом несбордском. Медленно, не спуская глаз с ахера, спрятал кинжал в ножны. Укутанная в меха фигура была не более пяти футов ростом, к тому же – худой, словно щепка, а тюленьи шкуры свисали с ахера, будто натянутые на несколько палочек, сколоченных в человеческую фигуру. Когда шаман сделал жест в сторону вора, казалось, что исхудавшие пальцы сами собой отломаются и попадают на снег.

– Ты не понимаешь моего языка?

Вопрос сопровождало шипение, и вдруг двое из дюжины духов словно провалились в себя и исчезли.

– Понимаю. Откуда ты знаешь этот язык?

– Торговцы. Железные ножи, наконечники, иглы… за шкуры, меха, клыки моржей. – Шаман скривил татуированное лицо в дикой гримасе. – Но говорю не слишком хорошо.

Еще один дух побледнел, а потом полетел в сторону хозяина и исчез меж мехами. Заставить духов, которых ты держишь в собственном теле, слушаться требовало мощной воли и железного здоровья. Едва живой от голода колдун не мог контролировать их как следует.

– Достаточно хорошо, чтобы договариваться. – Вор сложил руки на груди. – Для нас хватит. Я хочу торговать.

– Чем?

– Этим. – Альтсин указал на медведя. – Я на него охотился. Обменяю на лодку.

– Нет.

– Не торгуемся?

– Не охотился. Я видел. Ты охотишься как… Ты охотишься… мало слов… он охотится… один может убить другого. Поровну. Он не мог. Я видел.

Собственно, это было правдой. Медведь не мог убить его, особенно когда Альтсин был в таком настроении.

– И что ты видел?

– Ты не такой… как другие.

– Нет. Не такой.

– Андай’я гневалась. Это ты?

– Нет. Не я. То, что ее разгневало, отплыло на восток. Потому я хочу купить лодку.

Худые пальцы затанцевали в воздухе в серии непонятных жестов.

– Ты дурак.

Вор пожал плечами.

– Я и не отрицал. Лед уже ломается, верно?

Непросто было прочесть что-либо по этому угловатому татуированному лицу, где взгляд сосредотачивался на желтых клыках, выступающих из нижней челюсти. Но шаман, кажется, улыбался.

– Да. Владычица Зимы отдыхает… Лед трескается, скоро вернутся тюлени, моржи, киты… Будем охотиться… есть.

– Правда? Пройдет немало дней, пока вернутся тюлени. А киты? Не знаю, чем они питаются, но точно уж не ледяной кашей. Не обманывай себя, шаман. В этом году вы не набьете животов.