Маргарет Оуэн - Спасти Феникса [litres]

Призрачное дерево с криком рухнуло на землю меньше чем в десяти шагах от них. Фу выругалась и прикрыла лицо от горячей золы, задыхаясь в воздухе, который каждым вздохом только царапал легкие.

Жасимир обхватил ее одной рукой и помчался дальше. Его голос был едва слышен в огненном вихре.

– Используй зуб Феникса! – прокричал он. – Ты сможешь потушить огонь, как уже проделывала с Олеандрами.

Меньше луны назад у нее ушли почти все силы, чтобы подчинить себе тот крохотный костер. Но даже если бы она сейчас хотела поспорить, у нее не осталось дыхания.

Фу призвала зуб Феникса-чародея. Тот, что отозвался, спел ей песню битвы и славы, песню принца, уверенного в том, что его имя войдет в историю. Фу пропустила эту мощь через себя и выпустила в пламя впереди.

С таким же успехом она могла направить ее в океан. Куда бы она ни выталкивала его, огня только прибывало. Фу выругалась и попробовала снова, попробовала настолько, чтобы дать им пройти, однако языки белого пламени трупожара лишь разбегались во все стороны, как бы она ни гнала их прочь.

Выбирайся. Вы должны выбраться. Должны сдержать клятву…

Но куда бы она ни смотрела, она повсюду видела одни горящие призраки.

Зернышко понимания дало росток. Фу облизнула сухие губы, попыталась сделать вздох, не смогла. Мир начал наполняться серостью.

Она закрыла глаза и призвала второй зуб Феникса-чародея.

На сей раз ответила королева. Они сражались с мертвым принцем яростно, кружа и шипя, как кошки. И все же они не могли сравниться с Фу, худшей из Ворон, которые попадались им на пути.

Она безжалостно впрягла зубы в гармонию и позволила гореть вместе.

Над ней и принцем взревело золотое пламя, пламя, которое подчинялось только Фу и никому больше. Оно крутилось и визжало – ослепительный ураган, продирающийся через белый огонь трупожара, расчищая дорогу ей и Жасимиру.

Чем шире становился этот ореол, тем больше он всасывал в себя чистого воздуха, оставляя лишь столько, чтобы не задохнуться сразу. С каждым вдохом зубы-близнецы сражались, как никто до них, сражались за разлад и, что еще опаснее, за высвобождение.

Если Фу им поддастся, они сожгут Сабор от гор до побережья.

– Триковой, – выдохнула она и снова попыталась побежать.

Башни Триковоя вырисовывались на фоне неба, приближаясь с каждым шагом, обрамленные золотым пламенем, которое она удерживала на поводке. Почти добрались. Зубы в ее руках выли и изворачивались.

Она спотыкалась, падала, снова поднималась.

Почти добрались.

Все растворилось в пламени и обжигающем воздухе. Мучение вздохов. Земля, уходящая из-под ног. Она не столько бежала, сколько почти падала, снова и снова, всякий раз удерживая равновесие, заваливаясь вперед, через белый огонь, дымящуюся землю и падающие вокруг деревья.

Стервятники в ярости завывали вне поля ее зрения. Стрела за стрелой ударялись в стену золотого пламени Феникса и только разбивались вдребезги, когда их трупожар взрывался от того, что оказывалось еще свирепее. Огонь трупожара с грохотом толкался в ответ. Она ощущала его, рожденного кислотой, голодного, кусавшего их золотой ореол… белый огонь был волком, а эти челюсти одержимы желанием сомкнуться на ней…

Клятва, сдержи клятву, не останавливайся, она должна сдержать клятву, должна заботиться о своих, она вождь, она вождь, она вождь…

Она пошатнулась, когда земля под ногами сделалась устойчивей и тверже.

Равнина. Они прожгли себе путь от одного изгиба дороги до другого. И ворота Триковоя ждали их всего в какой-то сотне шагов.

Жасимир у нее за спиной разразился смехом, похожим на рыдание. На сей раз это было полнейшее облегчение.

Сзади снова загрохотали копыта.

Фу обернулась. На один ужасающий миг она снова оказалась на том мосту перед Плавучей крепостью. Поверх золотого огня она увидела всадника, увенчанного зубчатым шлемом.

Она не почувствовала стрелу, когда та пронзила ей бедро.

Она упала. Она не могла не упасть. Только что правая нога справлялась с ее весом, и вот уже подламывается и заваливает хозяйку на дорогу. В этой стреле не было трупожара, только стальное древко, так что пламя никак не могло ей помешать.

Боль прошлась по бедру такая, что она почувствовала ее зубами, такая, что вывернула ее наизнанку и превратила кости в воду. Она успела вцепиться в древко стрелы пальцами и только потом справилась с инстинктом, пронзившим всю ногу нестерпимой мукой.

Зубы фальшиво завизжали. Фу отпустила один, поддерживая горение во втором. Пот катился по ее лицу. Она заставила окровавленные руки цепляться не за стрелу, а за землю. Стена золотого огня изгибалась через дорогу. Всадники держались подальше.

Она не понимала, что принц зовет ее по имени, пока он не опустился рядом с ней на колени.

– Мы почти дошли, Фу, еще совсем чуть-чуть.

Он снова забросил ее руку себе за шею. Она попыталась встать… поскользнулась…

Один неосторожный шаг переместил ее вес на правую ногу. Она вскрикнула, увидела перед собой красную вспышку. Жасимир ругнулся и снова опустил ее на землю.

– Поверить не могу, – сказал он с вымученной улыбкой, такой же, как у Тавина. – Это ведь ты должна тащить меня в Триковой, а не я тебя.

Фу вздрогнула, опираясь на дрожащие руки. Так близко… они были так близко, двенадцать печей…

Пока под ее ногами собиралась лужа крови, она стряхнула с себя мысли о боли. Она могла бы вылечить себя зубом Сокола… нет, лечить себя было и так занятием рискованным, а уж при такой ране и спешке… Она могла призвать ветры Чаек, чтобы сдуть стрелы с цели… но ей понадобится два, а то и три зуба, и она должна их удержать…

Глаза затуманило новой красной волной. В нескольких шагах от них били копытом землю лошади Стервятников.

Голодный волк пришел за ней. И ей некуда было бежать.

Сердце стучало в ушах. Так близко… у нее почти получилось… Негодница говорила, что легенду о Фу будут рассказывать столетиями…

Легенду о вожде.

Красные пальцы слишком дрожали, чтобы развязать узел на мешочке с зубами Феникса. Она ткнула им Жасимира.

– Открой.

– Что ты задумала? – Его лицо расплылось и снова стало четким. У нее заканчивалось время.

Фу глянула в упор на Клокшелома. Потом взгляд вернулся к принцу.

– Оставь тут свой узел и беги к воротам. Я посторожу дорогу.

Мимо просвистела еще одна стрела, звонко ударившись в сухую землю.

Лицо Жасимира окаменело.

– Даже не думай. Я понесу тебя.

Фу покачала головой и сморгнула красноту.

– У меня осталась одна минута бодрости, может, две. Как только я отключусь, они тебя затопчут.

– Я не…

– Ты должен! – воскликнула она ломающимся голосом.

– Больше никто не погибнет из-за меня, – ответил он.