Джессика Броуди - Небо без звезд [litres]

– Я слышал, ты побывал сегодня в Монфере, – отозвался генерал, пропустив вопрос мимо ушей.

На миг Марцелла пронзила стрела паники. «Как он узнал? И что именно ему известно?» Однако юноша тут же вспомнил, что предупреждал инспектора Лимьера и что Лимьер хотел отправить с ним сержанта Шакаля. Не о том ли речь? Что он уехал без поддержки?

Марцелл выпрямился:

– Да. Я ездил проверить сведения об «Авангарде». Сожалею, что не дождался Шакаля. След еще не остыл, и я не мог ждать.

– След? – повторил генерал с любопытством, от которого у Марцелла виновато скрутило живот. Он редко лгал деду и теперь понял почему. Получалось жалко и неубедительно. – Ты напал на след мятежников?

– Да, сударь.

– Узнал что-нибудь?

Сердце у него в груди громко стукнуло. Самое время выложить все начистоту. Он умолчал о рубашке отца и о вышитом на ней сообщении, но теперь у него появился шанс исправить ситуацию. Рассказать деду все, что он знал о Мабель. Генерал буквально в течение часа мог отправить туда флот полицейских патрульеров. Они непременно разыщут беглянку. И вернут на Бастилию, где ей самое место.

Мысленно он услышал голос Мабель:

«Полагаю, ты не расскажешь о нас генералу».

Вот прекрасный шанс показать себя. Доказать, что он достоин сменить незаменимую Вернэ на посту командора. Продемонстрировать свою верность Режиму, показать себя настоящим д’Бонфаконом. А не жалким изменником вроде отца.

«Я лишь надеялась научить тебя мыслить иначе. Думать своей головой».

Голова гудела, угрожая лопнуть. А дед все наблюдал за ним, ожидая ответа, желая услышать правду.

Когда Марцелл наконец заговорил, он не ощущал собственного тела. Он слышал свой голос, но словно бы со стороны, как будто сам находился не в этом коридоре, а где-то в другом месте.

– Нет, я там ничего не нашел. След оказался ложным.

На лице генерала мелькнула некая мысль, и у Марцелла от ужаса пересохло в горле. После долгого молчания дед наконец произнес:

– Жаль.

Марцелл всем телом ощутил облегчение. И все же ему не терпелось уйти.

– Да, жаль. Ну ладно, я, пожалуй, пойду спать.

Он протиснулся мимо генерала и зашагал по коридору, спиной чувствуя взгляд деда.

– Да, конечно. Завтра нам предстоит непростой день.

Похолодев, Марцелл медленно обернулся:

– Что такое?

– Ты не просматривал сообщения по аэролинку?

Марцелл в панике вспомнил, что так и не подключил заново свой телеком.

– Еще нет. Я… был занят.

– Вот именно, – кивнул генерал и, не дав Марцеллу времени задуматься, как это следует понимать, добавил: – Завтра утром Надетту казнят на Зыбуне.

– ЧТО? – вырвалось у Марцелла. Увидев на лице генерала недоумение, он постарался взять себя в руки. – Я хотел сказать, почему бы не послать ее на Бастилию, как других преступников?

– Другие не убивали премьер-инфанту. – Генерал шагнул к внуку. Его фигура заполнила собой весь коридор. – Патриарх требует отмщения.

Марцелла так и подмывало ответить, что патриарх не славится здравыми суждениями. Особенно в экстремальных ситуациях. В прошлый раз, когда он настоял на своем, генерал лишился лучшего командора.

Но Марцелл понимал, что сейчас не время заговаривать о Вернэ. Дед наверняка бы резко оборвал его.

– Ты не согласен с выбором наказания? – спросил генерал д’Бонфакон.

– Ну… э-э-э, – пробормотал Марцелл, проклиная себя за глупость. – Просто удивился, у нас ведь никогда еще не бывало публичных казней. За всю историю Латерры.

Что-то похожее на раздражение скользнуло по лицу генерала. Марцелл понял, что ступил на зыбкую почву.

– Но и прямых атак на первое сословие прежде тоже не бывало. Ты ведь не предлагаешь обойтись с убийцей наследницы Парессов так же, как с мелким воришкой?

– Нет, – сумел выговорить Марцелл, потупив взгляд.

– Мы должны преподать злоумышленникам урок.

Юноша кивнул. По тону деда он понял, что приблизился к краю пропасти. Еще один шаг – и возврата не будет. Оставалось только осторожно пятиться.

– Да, сударь.

– Новые преступления требуют новых форм наказания.

– Новых форм ?

– Мы заказали по такому случаю некий особый инструмент. Его много лет использует правительство Рейхенштата. Но мы, разумеется, усовершенствовали это приспособление. Сделали его эффективнее. Я слышал, что на отсталых планетах людей заживо рубят на куски. Это, согласись, негуманно. Смерть Надетты будет быстрой и сравнительно безболезненной.

Особый инструмент?

Сделали его эффективнее?

Сравнительно безболезненной?

У Марцелла желчь подступила к горлу, и он с трудом сглотнул. Прекрасно понимая, что пожалеет о своем вопросе, он все-таки не мог не спросить. Если не спросит, не простит себе этого до конца жизни.

– Но, сударь, а что, если Надетта невиновна?

Этот вопрос отдался где-то в глубине его существа, сквозь восемнадцать прожитых лет. Семя этого сомнения было заронено многие годы назад, а потом заброшено, забыто. Теперь же, после событий последних двух дней, оно медленно начало прорастать. Пробиваться сквозь почву. Расцветать.

Генерал подступил к нему еще на шаг и, прищурившись, внимательно взглянул на внука. Марцелл боролся с желанием развернуться и убежать, припустить со всех ног по коридору, забраться в кровать, спрятаться под одеялом и ждать, когда Мабель придет его утешить. Так он поступал в детстве, когда дед его бранил.

Но он был уже не ребенок.

– Марцелл, – в четком голосе деда слышалось предостережение, – тому, кто собирается однажды стать командором, непозволительно допускать, чтобы чувства и узы прошлого искажали суждения настоящего. Надетта так же виновна, как и твой отец. И, подобно ему, должна поплатиться за измену.

«Пи-и. Пи-и. Пи-и».

Шатин перевернулась в постели и мазнула пальцем по своей «пленке», в надежде избавиться от назойливого шума. Она не сомневалась: это напоминание явиться в Медцентр для ежемесячной инъекции витамина D. Но она так устала, что ей было не до напоминалок Министерства.

Всю прошлую ночь она почти не спала, прокручивая в голове разговор с «Клошарами».

Три дня. У нее есть лишь три дня, чтобы выбраться с этой планеты. Или придумать, как наворовать у офицера д’Бонфакона побольше, чтобы расплатиться с Клаком и отцом. А не то быть ей хромой калекой, продавать кровь и душу в борделях, чтобы было из чего делать драгоценные кремы и омолаживающие инъекции для первого и второго сословий.

«Пи-и. Пи-и. Пи-и».

Шатин разлепила глаза. Знакомая эмблема Министерства – два перекрещенных лучинета, охраняющие планету – мигала на «пленке», сообщая о предстоящем Всеобщем оповещении. Она оглянулась на другой край кровати: там было пусто. Как видно, Азель уже ушла на работу.