Дана Арнаутова - Хранитель равновесия. Проклятая невеста [publisher: SelfPub]

Никто из них, прячущих глаза и бесполезно старательных, так и не смог спасти ее отца, матушку, маленького брата. И никто до сих пор не может помочь Аледдину. Только морской ветер Тариссы приносит облегчение, краткое и бесполезное, как капля воды, упавшая на губы умирающему от жажды. И нет им с Наргис ни утешения, ни надежды. Лишь редкие письма, тайные от всех. То ли слова, то ли стон боли, когда невозможно терпеть, но крик не выпускаешь наружу, переплавив его в отчаянную нежность строчек. И признаний в них можно не стыдиться, потому что безнадежность – второе имя этой любви.

Шкатулка вдруг показалась ей невыносимо тяжелой, словно в ней лежали не тонкие листки рисовой бумаги, а мысли Наргис, передуманные за все эти годы. Мысли, сны, слезы… Только они и остались проклятой невесте, обреченной на вечную скорбь, так Наргис думала еще совсем недавно. А теперь?

Она бережно убрала шкатулку на место, поднялась и подошла к окну, не торопясь отдергивать полог. Комната, знакомая каждым уголком, каждой ниткой в ярком ковре и стежком в расшитых занавесях, казалась безопасной. А там, за окном, огромный страшный мир! И она в нем одна. Дядя и Надир далеко, да и чем они могут ей помочь?

Дядюшка – отважный военачальник, честный и добрый человек, но отец часто шутил, что даже новорожденный теленок больше способен к плетению заговоров, чем его драгоценный брат. Если бы Наргис могла укрыться от грозящей ей опасности за стеной клинков и щитов, лучшей защиты, чем дядя Хазрет, и желать было бы нельзя. Но что клинки и щиты тому, кто приходит в ночи в крепко запертую комнату и покидает ее легко, словно тень? Разве преградит ему путь честная сталь?

Надир же и вовсе не способен ее уберечь. Он не воин, не чародей, не искушенный в тайнах царедворец. У Надира на уме только книги, музыка и картины – а от калама и кисти в этом деле толку мало. Ах, почему Наргис не родилась мужчиной? Она могла бы стать воином или магом, визирем или ученым – кем угодно! Она могла бы спасти себя сама! Впрочем, ей и так придется это делать…

Затаив дыхание, словно там, за окном, ее действительно прямо сейчас подстерегала беда, Наргис отдернула занавеси и жадно вдохнула вечернюю прохладу. О да, затвориться в комнате, окружив себя служанками, охраной и магами, безопаснее. Ее будут беречь, как величайшую драгоценность, и, может быть, неизвестный преследователь отступится… Но рано или поздно сокровищница станет тюрьмой, и Наргис в ней задохнется, как живой цветок становится собственной тенью между плотными листами бумаги, что сохраняют его форму и цвет, но отнимают аромат и саму суть цветка.

Значит – она будет сражаться. Не может быть, чтобы не нашлось средство против неизвестного, человек он из плоти и крови или нечисть, злой джинн, темная мара, приходящая в ночи. Гадалка Минри обещала ей помощь! А еще… Наргис вспомнила чужестранца, появившегося так вовремя, что это само по себе было подозрительно. Могут ли розы расцветать и умирать в одних и тех же руках? Нет, целитель Раэн, с его теплым взглядом и ласковой улыбкой, никак не походил на того, чей голос одним воспоминанием заставлял кровь Наргис застывать в жилах. Если только это не маска, чтобы подобраться к ней поближе…

Наргис встряхнула головой, отгоняя неуверенность, снова попытавшуюся змеей заползти к ней в душу. Отец говорил, что если с горы на тебя несется лавина, оставаться на месте опаснее, чем бежать. А еще он учил их с Надиром, что тот, кто сдается до боя, погибает раньше смерти. Отцу не придется стыдиться за нее. Дочь ир-Даудов сможет защитить свою честь даже ценой жизни, если не будет иного выхода. А там, за бездонной и вечной Бездной, которую пересекают отлетевшие души, она дождется Аледдина, и справедливые боги позволят им быть вместе… Но сначала она все-таки выдержит свой бой, каким бы трудным или безнадежным он ни оказался.

* * *

– Почитать вам перед сном, дядюшка? Я нашел в своих книгах полный список «Поэмы о деяниях шахзаде Ирулана», – улыбнулся Надир, макая лепешку в мясную подливу. – С подробным описанием всех его военных походов!

– Э-э-э… не утруждайся, мальчик мой, – отозвался дядюшка, поспешно отводя взгляд. – Я лучше лягу пораньше, да и тебе советую, силы надо восстанавливать. Верно я говорю, Хазрет?

Скажи дядя, что солнце встает над Северными горами, а слоны летают по небу, подобно орлам, джандар ир-Нами и это подтвердил бы это. Возможно, даже под пыткой. Доедая последний кусочек тушеного ягненка, Надир беспрекословно выслушал от джандара, как им с дядей нужен отдых. Вот прямо сейчас, после ужина.

И двое воинов у двери его комнаты будут стоять лишь ради того, чтобы никто не осмелился потревожить покой высокорожденного. Да-да, как в это не поверить? А усиленный караул, который выставляют с той самой ночи, наверное, будет отстреливать крикливых степных сычиков и ловить комаров – нечего им летать вокруг дома, тревожа дядюшкин и Надиров сон… О Свет, неужели эти двое, да продлятся их дни в добром здравии, вправду считают его таким глупцом?

– Как скажете, дядя, – легко согласился Надир, ополоснув руки, вставая из-за стола и почтительно кланяясь. – Позвольте тогда оставить вас. Пойду лягу…

– Иди, мальчик мой, иди, – вздохнул дядя с таким явным облегчением, что Надир едва удержался от фырканья и снова поклонился, пряча лицо.

Вернувшись к себе, он плотно прикрыл дверь, сел на застеленную покрывалом кровать, рассеянно погладил пальцами коробку с книгами. Губы сами собой растянулись в невеселой улыбке.

Мудрецы! Ну прямо Солнечный и Лунный визири, внушающие молодому шахзаде Ирулану, что слишком опасно вести войско в поход самому. Именно такая картинка с двумя хитроумными старцами и могучим, но глуповатым на вид шахзаде красовалась в первом свитке «Поэмы», который Надир действительно приготовил на случай, если дядюшка вдруг согласится. Хотя пожелай он и вправду остаться наедине с любимым племянником, это было бы воистину дивно.

Вот уже пятый день они сидят на проклятом постоялом дворе, и дядюшка держится стойко, словно он – осажденная крепость, а Надир – варварская орда под ее стенами.

О, со стороны все выглядит столь благопристойно и разумно! Конечно, это сломанная нога приковала дядюшку к постели, и неважно, что неделей ранее она совершенно не мешала ему ехать в паланкине. И охрана провожает Надира даже в отхожее место лишь из почтения.

Только вот обеды и ужины, за которые хозяин постоялого двора беспрестанно извиняется, с каждым днем все беднее и проще. Ягнятину сегодня подали без шафрана и розового перца, с одним лишь чесноком, словно в крестьянском доме, а похлебку воинам давно варят на топленом бараньем жиру вместо свежего мяса. Нет, Надир и бровью не повел за столом… Ничего удивительного, что любые запасы подойдут к концу, если принимаешь двоих высокорожденных со свитой. Однако дядюшка за постой платит не скупясь, и непонятно, почему хозяин не послал в ближайшее селение за припасами? Разве что ему запретили…