Дана Арнаутова - Хранитель равновесия. Проклятая невеста [publisher: SelfPub]

– Говори, здесь как раз нет никого.

Наргис внимательнее вгляделась в молодого человека. Маруди был напряжен, как струна, а его тонкое темное лицо осунулось.

– Госпожа… – начал джандар, глянув на нее с удивительной для его обычного хладнокровия мольбой. – Это правда, что к Иргане посватались?

– Правда, Маруди, – вздохнула Наргис, начиная подозревать, в чем дело. – Почтенный человек, вдовец.

– Госпожа, отдайте ее за меня!

Маруди одним быстрым плавным движением опустился на колени, склонился головой почти к самым туфелькам Наргис и торопливо заговорил:

– Милости вашей прошу, светлейшая! Без Ирганы мне жизнь не мила! Я ведь молчал только потому, что хотел денег накопить на дом и приличную свадьбу! Клянусь, никогда ее не обижу, на руках носить буду, судьбу свою под ноги ей постелю…

– Маруди… ну что ты, Маруди…

Наргис вздохнула, от души жалея умного и верного, но слишком скромного юношу. Неужели Иргана не видела, что вскружила ему голову? И вот что теперь делать?

«Счастье дороже золота», – снова вспомнилось ей предостережение чинки.

– Вот что, Маруди, – решительно сказала она. – Эти слова ты не мне говорить должен, а Иргане! Если бы до сих пор не молчал, неизвестно, как повернулось бы! Но клятвы она еще не дала. Идем к ней! Сейчас же!

Джандар выпрямился, все еще стоя на коленях, и его глаза вспыхнули такой безумной надеждой, что Наргис даже испугалась. А вдруг Иргана откажет? Что будет с бедным парнем? Конечно, многие скажут, что богатый купец – жених куда лучше, но Маруди – человек ир-Даудов, Наргис предпочла бы, чтоб Иргана вышла за него. Да и чем парень плох? Руки – сталь, сердце – золото, как про таких говорится.

Она торопливо прошагала, почти пробежала до комнаты Ирганы, которая сегодня попросила выходной – теперь ясно, почему. Постучала и, услышав голос девчонки, стремительно вошла в комнату, которую та делила с Мирной. Маруди замялся на пороге, Иргана вскочила, поклонившись Наргис, а потом с недоумением глянула на бледного до серости джандара.

– Вот, говори! – велела Наргис, делая шаг в сторону.

Маруди заговорил отчаянно, захлебываясь в неумелых признаниях, и с каждым его словом Иргана тоже бледнела, а потом и вовсе прижала ладошки к щекам и перевела взгляд на Наргис.

– Как же это, госпожа… – простонала она жалобно.

– Вот так, – твердо сказала Наргис. – Про купца я знаю, но решать, милая, только тебе. В приданом не откажу в любом случае, в одной рубашке к мужу не уйдешь, так что выбирай, кто тебе по сердцу. Купца твоего я не знаю, а что Маруди тебя любит, это и сама видишь. Если хочешь – подумай, только недолго. Не рви сердце хорошему парню.

– Я… Я подумала…

Иргана отняла руки от лица и залилась краской. В сторону Маруди она не смотрела, и Наргис поняла, что бедняге не повезло.

– Я выйду за господина ир-Хасима, – тихо, но твердо сказала девчонка, и Наргис скорее почувствовала, чем услышала болезненный вдох джандара. – Тут и думать нечего.

– Иргана… – сказала Наргис, делая шаг в ее сторону. – Не решай сгоряча. Говорю же, подумай. Чем тебе плох Маруди?

Обернувшись, она велела джандару:

– Оставь нас.

Помедлив мгновение и бросив на Иргану отчаянный взгляд, ир-Бехназ, не поворачиваясь, отступил за порог и прикрыл за собой дверь.

– Госпожа, помилуйте, – зачастила Иргана, стоило им остаться вдвоем. – Не заставляйте меня выйти за него. Он хороший, правда! Только не хочу я его! Не хочу…

– А вдовца за шестьдесят лет хочешь? – устало спросила Наргис. – Который в тебе даже не тебя видит, а покойную жену. Дурочка, опомнись!

– Ну и пусть! – выпалила вдруг Иргана, выпрямившись. – Пусть немолодой! Зато у него в доме я хозяйкой буду, а не служанкой! Ой, госпожа, не сердитесь, вы добрая, каждый день за вас богов молю, а только своего счастья тоже хочется. Чтобы дом – полная чаша, чтобы сад с прудом, как у высокорожденных. А вечером шаль накинуть и по улице пройти… Да каждый день новую, чтобы соседки обзавидовались. Вам, госпожа, не понять, а я, когда сиротский кусок слезами поливала, каждую ночь об этом мечтала…

Ее глаза светились не жадностью, для этого Наргис могла бы найти нужные слова, хлесткие, как удар плети. В них стояло чистое незамутненное блаженство и осознание, что вот-вот мечта станет явью.

– Да чем тебе с Маруди не счастье? – не сдержалась Наргис, невольно повысив голос. – И, между прочим, гадалка Минри просила тебе передать, что счастье за золото не купишь! Вот я теперь понимаю, о чем она говорила! Иргана! Дался тебе этот сад с прудом и лавки на базаре! Маруди для тебя все сделает! И шалей ворох накупит, и пруд выкопает. Он же не нищий, а джандар на службе благородного рода! Хочешь, я вам сама этот пруд несчастный на свадьбу подарю, а Маруди уже на дом с садом накопил!

Наргис твердо решила, что если и не успел накопить – она поможет! Конечно, глупо джандару, чье дело – охранять хозяев и усадьбу, заводить дом в городе, если можно просто занять с молодой женой часть этой самой усадьбы. Здесь места – десяток семей можно разместить! Но хочется Иргане быть хозяйкой в собственном доме – пусть, ее тоже можно понять. Только не сделала бы глупости…

– Нет, госпожа, – покачала Иргана головой. – Уж простите, а я решила. Отпустите меня за господина ир-Хасима, век буду за вас богов молить. А если нет – сама к нему уйду, что уж… Все равно мне гадалка счастье обещала! Дом, деток и мужа любящего!

– Дура! – выдохнула Наргис и выскочила из комнаты.

Маруди, привалившийся к стене, все понял по ее лицу. И не успела Наргис что-то объяснить, сказать, утешить, как джандар низко, с великой почтительностью поклонился ей и ушел, ступая по коридору осторожно, словно шел босыми ногами по колючкам или боялся расплескать то, что нес в себе.

«Как же глупо, – простонала про себя Наргис. – Прошу вас, благие боги, пусть окажется, что я ошиблась, пусть этот брак все-таки будет счастливым. Понимаю, что не могут все быть счастливы, но лучше пусть разобьется сердце у одного человека, чем у троих сразу. А там, может, и Маруди найдет свою настоящую судьбу…»

Но боги молчали, и только дурная птица за окном, выходящим в сад, заливалась так счастливо и беспечно, словно в мире больше не осталось ничего плохого.

– Да чтоб его шакалы сожрали! А душу демоны утащили в самую глубокую преисподнюю!

Обладай проклятья Халида свойством исполняться, Разифу Черному пришлось бы худо… В обычной темноте Зеринге видел неплохо, но мрак подземного коридора был густым, словно чернила. А предусмотрительно прихваченная лампа гасла каждые несколько мгновений, что Раэн объяснил чарами, наложенными на коридор.

– Сын шелудивого кобеля и безносой шлюхи, рожденный на помойке! Кому придет в голову жить под землей? – выдохнул Халид.