Соман Чайнани - Кристалл времени [litres]

– Выходит, мы не только время на прошлое и будущее должны фильтровать, но еще и действительность от выдумки отделять? – не веря своим ушам, переспросила Агата.

– Взять хотя бы вот это чудовищное платье, – сказала Софи, поднимая в руке свой кристалл. – Что это? Прошлое? Будущее? Или ложная память, вроде как у Тедроса, где он бежит за своей матерью?

– Потрошитель, как мы найдем ответы, если не можем поручиться за то, что они верны? – напирал на кота Тедрос.

Только теперь кот оторвался от своих кристаллов и посмотрел на Тедроса, Софи и Агату.

– Будь это так легко, Мерлин и Доуви давным-давно нашли бы ответы на все вопросы, – сказал он.

Агата переглянулась с Тедросом и Софи, после чего, не сказав ни слова, они все трое продолжили перебирать кристаллы.

Чаще всего Агате попадались сценки из ее собственной жизни, что и неудивительно, поскольку она была для шара Второй после Доуви, и именно ей он отдавал предпочтение перед остальными. Правда, некоторые сценки были весьма странными, сомнительными, скандальными даже, можно сказать. Например, сцена в тронном зале Потрошителя, где Тедрос роется в сумке Доуви (не было такого!). Или сцена на темном кладбище, где Агата стоит на коленях перед надгробьем с надписью «Змей» и кладет цветок на его могилу (вот этого уж точно не могло случиться никогда !). Еще один эпизод – Агата обнимается с лысой, дряхлой Леди Озера (не обнималась она с ней, когда была на Авалоне… Или обнималась все же? Агата тогда очень испугана была и спать ужасно хотела, так что кто знает, что она там делала, чего не делала… Самой ей этого уже не вспомнить).

И в сценках из жизни Софи тоже нестыковок хватало. Так, например, в памяти Софи отложилось, что это она спасла Тедроса во время Испытания Сказкой (на самом деле это была Агата). Софи так же воображала, что победила на Шоу талантов, спев прекрасную песню (на самом деле это был какой-то чудовищный рев и визг) и убила Эвелин Садер с ее злобными синими бабочками (на самом деле это сделал директор Школы).

В большинстве воспоминаний Софи присутствовала Агата, и Софи пыталась исправить в них свои прошлые ошибки. Позволяла Агате и Тедросу вместе отправиться на Бал Всегдашников; не накладывала заклинания, которое заставило Тедроса не поверить Агате в Школе для мальчиков; оставалась с Тедросом и Агатой на Авалоне вместо того, чтобы возвратиться к Рафалу… Хотя по большей части эти воспоминания оказывались ложными, Агате было приятно чувствовать, что она занимает в душе своей лучшей подруги столько же места, сколько Софи в ее собственной.

А вот на попадавшихся ей кристаллах Тедроса были в основном другого типа сцены. В них маленький принц проказил, обманывал слуг и нянек, а став взрослее, без конца жевал всякие ростбифы и жареных фазанов и постоянно выигрывал, выигрывал, выигрывал во все подряд, будь то регби, фехтование или рыбная ловля. Агате показалось, что Тедрос намеренно прячет за этими пустяшными воспоминаниями свои истинные чувства и переживания.

– Хотелось бы найти хоть один кристалл, на котором мы с тобой вместе, – негромко сказала принцу Агата, сбрасывая на пол кристалл, в котором Тедрос одерживал очередную победу, пересидев всех своих приятелей-всегдашников под водой в бассейне комнаты Красоты. – Но судя по этим кристаллам, у тебя в жизни всего два увлечения: еда и спорт.

– Это ты меня упрекнуть хочешь? Ты? – ответил Тедрос, роясь в кристаллах. – Да вы с Софи сами ни о ком другом не думаете, только как друг о друге!

– Эй, народ! Я тут что-то нашла про Тедди и короля Артура, – прервала их Софи, и вокруг нее тут же собрались Агата, Тедрос и Потрошитель.

Внутри кристалла, который Софи держала в руке, разыгрывалась сценка, на которой трехлетний Тедрос карабкался, как на дерево, по ноге отца, сидевшего за столом в своей спальне и писавшего гусиным пером на плотном пергаментном листе с золотым обрезом. Догоравшая свеча роняла на край листа густые толстые капли красного воска.

– Это он! – напрягся Тедрос. – Лист с завещанием моего отца! На нем написано задание для испытания во время коронации. Я этот пергамент очень хорошо помню, я же держал его в руках во время церемонии. Да, на нем остались следы от красного воска и вот этот маленький надрыв на уголке…

– Агата, возьми этот кристаллик и посмотри в его середину так, будто это еще один хрустальный шар, – сверкнул своими круглыми желтыми глазищами Потрошитель. – Софи и Тедрос, держите Агату за руку. Живее! Это может быть именно то, что мы ищем!

Агата почувствовала, как Тедрос, Софи и Потрошитель схватили ее за руку, а сама уставилась внутрь хрустальной капельки…

Снова ударила вспышка яркого голубого света, и на какое-то время мозги Агаты опять превратились в мякину. Времени на то, чтобы прийти в себя, ей на этот раз потребовалось больше. Было такое ощущение, что всю ее разрубили на куски, которые теперь никак не могут срастись вместе. Когда же наконец Агата вновь смогла видеть, слышать и понимать, что происходит, она обнаружила себя в спальне короля Артура, где была вместе со своими друзьями и котом. Грудь у нее болела еще сильнее, чем прежде, сердце с трудом ворочалось в ней, тяжело стучало, словно паровой молот, которым забивают сваи. Однако прислушиваться к себе и жаловаться на самочувствие времени у нее не было.

Тедрос тем временем уже приближался к своему отцу, продолжавшему спокойно писать, сидя за столом в своем ночном халате. На глаза королю то и дело падала такая же светлая и непослушная, как у сына, прядь волос. Тедрос из настоящего времени помахал рукой перед носом у отца, но Артур его не заметил. Тедрос попытался потрогать самого себя маленького, сидевшего на колене у отца и игравшего золотым медальоном в виде Льва, висевшим на шее у короля. Маленький Тедрос пытался открыть медальон, а рука взрослого Тедроса прошла насквозь и одежду малыша, и грудь отца, и даже спинку стула, на котором тот сидел.

– Мы можем только наблюдать, – пояснил Потрошитель. – Настоящее не может соприкасаться с Прошлым. Это один из пяти Законов Времени.

– А остальные четыре закона, они что говорят? – спросила Агата, но ответа не получила, потому что в это время заговорил король Артур.

– Это будет твое коронационное испытание, когда ты станешь королем, – сказал он, обращаясь к сидевшему у него на коленях сыну. – Ты не потерпишь поражения, мой мальчик, – он подул на чернила, чтобы высушить их, и добавил, помрачнев: – Ты справишься с этим заданием, что бы ни говорила та женщина.

Король какое-то время сидел без движения, а Тедрос тем временем еще усерднее принялся за медальон, даже зубами его открыть пытался.

Затем Артур подвинул к себе новый чистый лист и начал писать на нем.