Соман Чайнани - Кристалл времени [litres]

Появилась освещенная горящими факелами синяя с золотым карета, на дверце которой был вырезан герб Камелота. Она притормозила, приблизившись к Софи, а затем и вовсе остановилась. В карете сидел юноша, лицо которого находилось в тени и оставалось неразличимым.

Открылась дверца кареты.

Софи забралась внутрь и уселась рядом с юношей.

Кучер натянул вожжи, карета развернулась и покатила назад, в сторону Камелота, увозя с собой загадочного юношу и Софи. В лесу стало пусто и тихо, лишь осыпались с деревьев сухие осенние листья.

Сцена потемнела, моргнула, а затем начала проигрываться заново, с самого начала.

Три пары глаз – две человеческих и одна кошачья – медленно повернулись к Софи. Сердце Агаты бешено колотилось в груди, ее шея горела огнем. Она смотрела на Софи так, словно перед ней была незнакомка.

– Вы что, думаете, что я могла уехать назад в замок? К нему ? – захлебываясь и брызжа слюной, спросила Софи.

– Но ты точно так же когда-то к Рафалу сбежала! – напомнил Тедрос. – Прямо один в один! Бросив Агату и меня, посреди ночи, тайно.

– Но Рафала я любила! – парировала Софи и покраснела. – А к Райену я никогда не вернусь! Ни за что! Райен – чудовище! Он пытался убить вас обоих!

– Но при этом ты оставалась на его стороне! – не отставал Тедрос. – И сражалась вместе с ним!

– Притворялась , что сражаюсь на его стороне! – выкрикнула Софи. – Все это я делала только для того, чтобы вернуть на трон тебя …

– Ага, меня. Прогнившую голову, которую, как ты сказала, нужно отрубить , – словно плетью хлестнул ее своими словами Тедрос.

– Ты не можешь думать, что это правда. Не можешь думать, что я на самом деле… – у Софи задрожали губы. Она обернулась к Агате и жалобно вздохнула, обнимая подругу за плечи. – Агги, ну, пожалуйста…

Тедрос сердито смотрел на Софи, он-то как раз уверен был в том, что нисколько она не притворялась, когда была рядом с Райеном. Собственно говоря, на короткое время то же самое подумала и ее лучшая подруга…

Но затем сердце Агаты забилось спокойнее, ровнее, жар отхлынул от ее щек и затылка.

– Я верю тебе, Софи, – выдохнула она.

Софи обмякла, облегченно опустила плечи.

– Ты всегда веришь ей, Агата, – укоризненно покачал головой Тедрос. – Всегда . И мы с тобой из-за этого тысячу раз едва не погибли.

– Но не погибли же , – спокойно возразила ему Агата. – Ты спросишь почему? Так это очень просто. Я рылась в воспоминаниях Софи точно так же, как в твоих и моих собственных. Так вот, разница между нашими с тобой воспоминаниями и воспоминаниями Софи в том, что она всегда стремилась поступить правильно, хотя это у нее не получалось. Она хотела быть доброй , всегда хотела. Вот почему она моя подруга – потому, что я знаю, какая она на самом деле , несмотря на все ее ошибки. А насчет этой сценки из будущего… Вернуться к парню, которого она не любит, и погубить все, ради чего она сражалась? Предать дружбу, которой она посвятила всю свою жизнь? Это, знаешь ли, такое зло , такой мрак… Нет, на это Софи неспособна.

Она сжала влажную от пота руку Софи.

Софи шмыгнула носом и смахнула свободной рукой слезы.

Тедрос продолжал стоять неподвижно, напрягшись так, что у него под кожей взбухли синие вены.

– Агата, а если ты ошибаешься? Ты только представь на минутку, что ошибаешься…

– Она не ошибается, – хрипло сказала Софи. – Жизнью своей клянусь, что не ошибается.

Но Агата уже не смотрела на них.

Ее глаза были прикованы к кристаллу, висящему в воздухе у нижнего края призрачной маски, где возился Потрошитель.

Этот кристалл привлек ее внимание потому, что отличался от других.

На сцене, которую показывал это кристалл, не было ни ее самой, ни Софи, ни Тедроса.

И кота ее тоже на этой сцене не было.

Кто-то другой там был. Кто-то, чью душу тоже распознал хрустальный шар…

– Эй! – воскликнул Тедрос, склонившись над плечом Агаты. – Не может быть! Это ошибка какая-то…

– Я иду туда, внутрь, – твердо объявила Агата, поднося кристалл к своим глазам.

– Нет! Шар Доуви в любую секунду может отключиться! – предупредил Потрошитель. – А заново открыть его можешь только ты, Агата! Если ты останешься внутри кристалла, когда прервется связь с шаром, то навсегда останешься внутри той сцены… навсегда !

Но Агата уже смотрела внутрь кристалла, в самую его середину.

– Нет, не делай этого! – воскликнула Софи, хватая подругу за руку. – Ты останешься здесь, и…

Голубая вспышка ослепила их обеих, Агата вновь почувствовала сильный толчок в грудь, ее легкие смялись, словно бумажный лист, на мгновение все исчезло, затем под ногами опять появилась твердая поверхность. Ослепленная вспышкой, Агата ничего не видела, не понимала, не слышала. Только когда голубой свет стал чуть менее ярким, она рискнула разлепить веки и увидела рядом с собой Софи – такую же бледную, испуганную и растерянную, как она сама.

Лицо Софи было таким, словно она осуждала Агату за то, что та подвергает их обеих такому риску…

Но вот Софи поморгала, осмотрелась и… замерла.

Комната, в которой они оказались, показалась Агате знакомой. Стены, обтянутые шелковыми, темно-красными с золотым узором, обоями, малиновый, в тон стенам, ковер на темном деревянном полу. Стулья, заново обтянутые красной тканью с вытканными на ней золотыми Львами, кровать под красно-золотым балдахином.

«Я же была здесь» , – подумала она, все еще с трудом приходя в себя.

И, наконец, вспомнила.

Камелот! Ну, конечно же, это Камелот.

Спальня короля.

Агата и Софи осторожно выглянули из-за торшера, по-лебединому вытягивая свои шеи…

На кровати лежал Райен – забинтованный, загипсованный, с прикрытым окровавленными полотенцами лицом, на фоне которых можно было рассмотреть только его окруженные синяками глаза и разбитые губы.

Брат поил его бульоном; синий с золотом камзол Яфета был пропитан кровью Райена.

– Я должен был оставаться рядом с тобой, – негромко сказал Яфет. – И никогда не должен был оставлять тебя наедине с этой… волчицей .

– Нет, – слабым голосом откликнулся Райен. – Она сражалась за меня. Была на нашей стороне. Агата и ее мятежники… думаю, они взяли ее в заложницы…

– Дурак ты, братец. Думаешь, она ни при чем? Ошибаешься, – возразил Змей. – Перед казнью она сговорилась с теми мерзавцами. Прикидывалась, что она на твоей стороне. Что она твоя верная принцесса. Актриса она, а не принцесса! Она играла на тебе, как на арфе, – брынь-брынь, брынь-брынь…

Кровь капала с губ Райена, когда он шевелил ими.

– Но если это правда, тогда почему перо именно ее выбрало на роль моей королевы? Почему?

Яфет на это ничего не ответил.