Кассандра Клэр - Призраки Сумеречного базара. Книга вторая [6-10 части] [litres]

Джем чувствовал, как друг дрожит, пытаясь не разрыдаться – или не расхохотаться, – и знал, что ему хочется и того, и другого сразу.

Кровь еще не равняется любви…

Джем не забыл, что Селин так и не выпало шанса стать Джейсу матерью. Жизнь вообще полна разбитых сердец и упущенных возможностей, но Джем мог хотя бы попытаться исправить то зло, которое мир причинил Селин. Он мог сделать что-то для Джейса.

Алек внимательно посмотрел на него.

– Я не скажу Джейсу, – пообещал он. – Пока не скажу. Если ты вскоре сделаешь это сам.

– Надеюсь, что смогу, – кивнул Джем.

– Можно, я спрошу? – резко сменил тему Алек. – В Институте Буэнос-Айреса что-то очень не в порядке, Холодный мир подрывает наши связи с жителями Нижнего мира. Ты мог бы принести много пользы, если бы встал на нашу сторону. Почему ты не хочешь быть Сумеречным охотником?

– Я и так на вашей стороне, – ответил Джем. – Разве для этого непременно нужно быть Охотником?

– Нет, – сказал Алек. – Но я все равно не понимаю, почему ты перестал им быть.

– Не понимаешь? У тебя есть парабатай. Когда-то он был и у меня. Можешь себе представить, как пойдешь в битву без него?

Алек стоял, держась за дверной косяк. После этого вопроса костяшки его пальцев побелели.

– У меня есть Тесса, – продолжал Джем, – и больше радости каждый день, чем у иных – за всю жизнь. Гораздо больше, чем я заслуживаю. Мы с женой повидали мир, и у нас есть миссия, придающая жизни смысл. У всех нас разные пути служения. Тесса владеет тайнами Спирального Лабиринта, я – Безмолвного Братства. Вместе, объединив наши знания, мы спасали жизни, которые вряд ли можно было спасти другим путем. Я хочу помогать, и буду. Но не как Сумеречный охотник. Им я больше никогда не стану.

Голубые глаза Алека были полны скорби. Он был сейчас очень похож на Уилла, но он им не был. И Джейс не был. Никому из них никогда не стать Уиллом.

– Когда сражаешься, ты должен сражаться всем сердцем, – мягко сказал Джем. – У меня сердце не лежит к жизни среди нефилимов и к их битвам. Слишком большая часть моего сердца теперь в могиле.

– Прости, – неуклюже пробормотал Алек. – Я правда понимаю.

– Извиняться тут не за что.

Джем ушел к себе в комнату, где Тесса ждала его с открытой книгой на коленях. Она подняла голову и улыбнулась. Во всем мире не было другой такой улыбки.

– Все хорошо? – спросила она.

Он посмотрел на нее.

– Да.

Тесса захлопнула книгу и протянула к нему руки. Она стояла на коленях на кровати, а он – рядом, и мир был полон упущенных возможностей и разбитых сердец, но в этом мире была Тесса.

Она поцеловала Джема, и он почувствовал на ее губах улыбку.

– Брат Хахария, – промурлыкала она. – Иди-ка сюда.

Окон в комнате не было, зато был коричневый кувшин на столе, полный алых цветов, и две односпальные белые кровати. Лили швырнула кожаную куртку на ту, что стояла ближе к стене.

Рафаэль уселся на другую и стал задумчиво вертеть в руках какой-то металлический предмет. До Алека наконец дошло, почему ребенок согласился ехать на руках.

– Что это у тебя там, милый? – проворковала Лили.

– Мой телефон, – объяснил ей Алек. – Который он спер .

Телефон между тем зажужжал. Алек протянул за ним руку, но Рафаэль предусмотрительно отодвинулся. Хозяин телефона его, похоже, не очень интересовал, а вот сам телефон – даже очень.

Алек снова потянулся за телефоном, но остановился на полдороге. Сурово сжатые губы мальчика дрогнули, а потом медленно изогнулись в улыбке – теплой, милой и сразу изменившей лицо. Алек опустил руку. Рафаэль повернул к нему внезапно просиявшее личико и прочирикал какой-то вопрос. Даже голос его звучал по-другому – ребенок явно был счастлив.

– Ну не понимаю я тебя, – беспомощно пробормотал Алек.

Рафаэль замахал телефоном у него перед лицом: Алек поглядел на экран и теперь смотрел не отрываясь. Ему было плохо с того самого момента, как он понял, чем тут могли заниматься Сумеречные охотники, но мир вдруг снова обрел равновесие.

Магнус прислал фотографию: «Мы с птенчиком дома после страшной и опасной миссии на качелях». Он стоял у двери их дома. Макс хохотал – сплошные ямочки! – как всегда, когда Магнус колдовал, чтобы развлечь его. Вокруг них мерцали синие и золотые огоньки и парили громадные переливающиеся пузыри, тоже, казалось, сделанные из света. Магнус довольно улыбался, а черные пряди его волос были перевиты струящимися потоками разноцветной магии.

Алек просил Магнуса посылать ему фотографии, когда он в отъезде, – с самой их первой миссии, когда Макс был совсем еще крошкой. Чтобы напоминать Алеку, ради чего он сражается.

Лили откашлялась.

– Он спрашивает, кто этот крутой дядя?

– А, это… – Алек опустился на колени возле кровати. – Это Магнус. Его зовут Магнус Бейн. Он мой… то есть я его… в общем, мы с ним собираемся пожениться.

Когда-нибудь так и будет.

Алек не знал почему, но было важно сказать это Рафаэлю.

Лили перевела. Рафаэль смотрел то на экран, то на Алека, с недоумением наморщив лоб. Алек ждал. Он уже слышал от детей совершенно жуткие вещи по этому поводу. Взрослые отравляли им разум, а потом этот яд изливался из маленьких ротиков.

Лили прыснула.

– Он спрашивает, – доложила она с нечестивым восторгом, – почему этот крутой дяденька с тобой ?

– Рафаэль, отдай мне телефон, – сказал Алек.

– Пусть поиграет с ним немножко, пока не заснет, – предложила Лили, одна из главных одушевленных причин чудовищной избалованности Макса.

Алек посмотрел на нее и с удивлением увидел, что она говорит серьезно.

– Иди-ка сюда. На минутку, – сказала она. – Я обещала объяснить, почему не пустила тебя к той фейри на Сумеречном базаре. Хочу рассказать тебе одну историю… которая, возможно, могла бы помочь Джему. Ее не должен слышать никто, кроме тебя.

Алек оставил Рафаэлю телефон, в обмен тот разрешил уложить себя в постель. Потом он взял стул, стоявший у двери, и придвинул к кровати Лили. Они подождали, пока глазки малыша закроются… Телефон лежал на подушке рядом с ним.

Лили разглядывала полосатую наволочку, словно ничего интереснее в жизни не видела.

– Ты голодна? – спросил Алек после долгого молчания. – Если тебе нужна кровь, возьми мою.

Лили подняла на него изумленный взгляд.

– Нет. Я так не хочу. Ты не для этого.

Он постарался не выдать своего облегчения. Лили снова уставилась на подушку, ее плечи поникли.

– Помнишь, ты меня спросил, правда ли я джаз-бэби, и я сказала: «Зови меня супер-джаз-бэби »?

– Я все еще не собираюсь тебя так называть.

– А я все еще думаю, что надо бы, – огрызнулась Лили. – Но я не об этом. Двадцатые были моим любимым десятилетием… но я, возможно, ввела тебя в заблуждение относительно моего возраста, – она усмехнулась. – Я дама, мне можно.