Элизабет Рудник - Красавица и Чудовище. Сила любви [litres]

Затем гнев и ненависть постепенно оставили его, Чудовище обернулось и увидело, что Белль смотрит на него с надеждой. Похоже, она верила, что хозяин замка сможет поступить правильно и стать лучше. Гнев и ненависть окончательно исчезли. Чудовище медленно втащило Гастона обратно на мостик, отпустило и прорычало:

– Уходи. Убирайся.

Гастон, спотыкаясь, пустился бежать, а Чудовище повернулось и нашло глазами Белль. Ему без всяких слов стало ясно, что девушка им гордится. Теперь больше всего на свете ему хотелось лишь одного: быть рядом с Белль. Опустившись на четвереньки, Чудовище набрало в грудь побольше воздуха. Места для разбега как раз хватит, чтобы перепрыгнуть с мостика на балкон, где стоит Белль.

Сообразив, что сейчас произойдет, Белль закричала:

– Нет! Слишком далеко!

Но было поздно: Чудовище сорвалось с места, помчалось вперед на всех четырех лапах, а потом… прыгнуло.

На какой-то миг оно словно зависло в воздухе, над пропастью между крышами. А еще через миг с гулким стуком приземлилось на балкон. Чудовище посмотрело на Белль и улыбнулось. У него получилось! Теперь никто не разлучит его с Белль…

Бах!

Над замком прогремел выстрел, и Чудовище заревело от страшной боли.

На шатком каменном мостике стоял Гастон и перезаряжал ружье – он только что его подобрал. Белль беспомощно наблюдала, как охотник злобно ухмыляется и целится снова.

Бах! Прогремел второй выстрел. В воздухе просвистела пуля, и Чудовище упало.

Однако на этом удача отвернулась от Гастона. Ветхий каменный мостик и сильный толчок отдачи после выстрела сделали свое дело. Не успел охотник торжествующе завопить, как камни под его ногами посыпались вниз, и мост полностью обвалился.

Белль видела, как Гастон вместе со своим ужасным ружьем проваливается в бездну и исчезает из виду.

Белль сидела на холодных камнях, голова Чудовища покоилась у нее на коленях. Девушке хотелось верить, что все будет хорошо и Чудовище поправится, но она чувствовала, как утекает время. Время Гастона уже вышло, хотя гибель охотника вызвала у Белль лишь мимолетный приступ жалости. Он был ужасным человеком, и, несмотря на то что Белль никому не пожелала бы такой судьбы, она не собиралась лить по нему слезы.

Другое дело – Чудовище. Белль не желала, чтобы от него остались только воспоминания, ей хотелось, чтобы хозяин замка был рядом с ней, живой и невредимый. Девушка мечтала сказать ему, как много он для нее значит, как она сожалеет о том, что невольно привела в замок Гастона. И вот, глядя на Чудовище, она отчетливо понимала, что может не успеть все это сказать. Чудовище тяжело дышало, его глаза закрылись, и ему определенно было очень больно. Белль осторожно погладила его по мохнатой щеке.

Почувствовав прикосновение, Чудовище открыло глаза и проговорило:

– Ты вернулась.

В его глазах светилась любовь. Чудовище протянуло лапу и погладило Белль по волосам.

– Конечно же, я вернулась, – сказала девушка, стараясь сдержать уже готовые пролиться слезы. – Больше я никогда тебя не покину.

Чудовище слегка вздрогнуло, потом вздохнуло и проговорило слабым голосом:

– Боюсь, теперь моя очередь уходить.

Белль замотала головой. Хотелось крикнуть: «Нет! Не сдавайся! Ведь мы через столько всего прошли. Я так долго тебя искала». Слезы все-таки потекли по ее щекам. Голова Чудовища на ее коленях потяжелела. Девушка смотрела на него, чувствуя, как сердце обливается кровью. Вопреки всему Чудовище показало ей истинную красоту, показало, что можно отличаться от других. Благодаря ему она поняла, что испытывать чувство одиночества – это нормально, а также осознала, что больше не хочет быть одна. Белль поняла, что внешность бывает обманчива и любой человек полон сюрпризов. За чудовищной внешностью она начала видеть человека, и вот он умирает у нее на руках.

Белль подавила рыдание.

– Теперь мы вместе, – с трудом проговорила она. – Все будет хорошо, вот увидишь.

– По крайней мере, я смог увидеть тебя в последний раз, – прошептало Чудовище. Лапа, гладившая девушку по волосам, упала, синие глаза закрылись, и Чудовище замерло.

Зарыдав, Белль бросилась ему на грудь. Все кончено, его больше нет, а она так и не сказала, что любит его.

Пока Чудовище испускало последний вздох на крыше замка, слуги, не подозревающие о том, что происходит наверху, праздновали победу. Они собрались на одной из нижних террас и смотрели, как последние горожане улепетывают в лес. Свечи окрыленного победой Люмьера горели как никогда ярко, Плюметт распушила перышки, а Когсворт тикал чуточку быстрее обычного. Даже большие предметы мебели вроде мадам де Гардероб и любовь всей ее жизни, маэстро Каденца, торжествовали как могли.

Люмьер подхватил Плюметт на руки, и горничная кокетливо захихикала.

– Мы справились, Плюметт, – воскликнул канделябр, кружа любимую. – Победа за нами!

Люмьер подпрыгнул, поцеловал метелочку для пыли и ахнул: она стала твердой, холодной, неподвижной и безжизненной. Со смертью Чудовища проклятие пало на замок окончательно.

Один за другим одушевленные предметы становились неодушевленными. Охваченный ужасом Люмьер наблюдал, как мадам де Гардероб застыла. Каденца вскрикнул и заиграл было какую-то мелодию, чтобы заставить свои клавиши двигаться, но ничего не смог сделать – клавиши одна за другой замирали, и вот уже клавесин тоже замер. Проклятие распространялось по замку, точно ветер, и убежать от него слуги не могли.

Фруфру в последний раз гавкнул и стал обычным табуретом для рояля. К Люмьеру и Когсворту мчалась миссис Поттс – она в панике искала сына. Прежде чем она успела найти Чипа, ее лицо, нарисованное на боку чайника, исчезло. Чип тоже застыл, черты его лица тоже исчезли с поверхности чашки.

– Люмьер…

Услышав знакомый голос, Люмьер обернулся, страшась неизбежного. Превращенный в часы мажордом боролся с действием проклятия, тикая из последних сил.

– Нет! – вскричал Люмьер. – Держись, Когсворт!

– Не… могу… – простонал мажордом слабеющим голосом. Он тикал все медленнее и тише. – Друг мой, для меня было честью служить вместе с тобой.

Когсворт умолк, и огоньки свечей Люмьера сделались совсем крошечными. Теперь часы только тикали, став обычными, неодушевленными часами. Мажордома не стало. Люмьер огляделся и увидел, что все его друзья превратились в обычные вещи. Остался лишь он один.

Люмьер понял, что в берлоге хозяина только что упал последний лепесток волшебной розы. А в следующий миг подсвечник и сам застыл, а его свечи погасли.

Вскоре на террасе стало совсем тихо, только тикали часы, когда-то бывшие Когсвортом. Пошел снег, покрывая мягкими хлопьями стоявшие на террасе вещи, делая их похожими на призраков.