Юта Мирум - Эпоха пепла [litres]

С появления девчонки прошло всего три недели, а казалось, будто вечность. Грай не походила на своего папашу ни голосом, ни лицом, ни пытливым взглядом – будто и не монаршая кровь вовсе. Белокурая девчонка, тонкокожая, словно пятнышко света среди чернявых, как на одно лицо, мальчишек. Такую бы посадить у окна в чистом доме на краю поля; пусть вяжет отцу да матери носки и не знает другой жизни. Но родилась она не в то время, не в той семье и, уйдя вместе с Анте, выбрала себе неправильную судьбу.

– Не злись, – пробормотала Грай, исподтишка поглядывая на него. – Свейн просил взять ему шоколад, а Нут – пару перчаток. Идти далеко, и я проверяла…

– До озера всего ночь пути, – оборвал ее Риг. Он закрыл серые глаза, думая о том, что ждет их за дверью. Спрятал окоченелые руки в рукавах плаща. Топить хижину нет смысла – они уйдут отсюда самое большее через час и никогда не вернутся. Никогда больше не увидят родных, исполненных жаждой власти; устланные телами поля, черный огонь, дым, тянущийся к небу, и Владык, которые подарили своим детям слишком много силы.

Риг едва не подпрыгнул на месте, когда почувствовал на щеке чужую ладонь. Так ушел в себя, что и не заметил, как девчонка подкралась.

– Ты боишься? – спросила она без тени стеснения и посмотрела так, что юноше стало неловко.

– Смерти? – уточнил он, и Грай кивнула. Ее лицо было так близко, что Ригу стоило только чуть наклониться, и тогда кончик его горбатого носа задел бы ее веснушчатую щеку.

– Да, – признался он. Риг отодвинулся от девочки и аккуратно убрал ее ладонь от своего лица. Но не выпустил – сжал теплые пальцы Грай в своих и усадил ее рядом. Слегка охрипшим голосом пояснил: – Но еще больше я боюсь жить, зная, что мог изменить все, но струсил.

– Я тоже боюсь смерти, – призналась Грай, едва слышно произнося последнее слово, будто от одного его звука могла оборваться чья-то жизнь. – Отец часто убивает таких, как я; наверное, и не заметил бы, окажись моя голова у его ног. Он давно перестал различать тех, кого лишает жизни. Я же хочу уберечь от него тех, кто еще жив.

– Как и все мы.

– Анте не знает, что ждет нас в новом мире, – сообщила Грай, и ее губы едва заметно дрогнули. – Владыки сами определят наши роли. Он лишь сказал, что мы можем умереть сразу же, как только будет создан купол. А может, проживем десятки лет после этого. Только бы не врозь, – прошептала девушка; в ее словах сквозило отчаяние. – Я так долго была одна…

– Я готов на все, что прикажет старик, лишь бы закончить войну. – Голос Рига звучал неумолимо.

– …на все, – вторила ему Грай, понурив голову.

Она запомнила эту бессонную ночь, каждую ее деталь. То, как лунный свет освещал угловатое лицо Рига и его черные волосы, стянутые в жесткий хвост. То, как отчаянно он прижимал ее к себе, пока лошадь несла их через пустошь; как заслонял ее от сбивающего с ног ветра, пока они шли к одинокому озеру – единственному пятну воды среди сухой земли, крайней точке старого мира. Грай запомнила нервный, собачий смех Рига, когда Свейн неудачно пошутил, желая разогнать траурную тишину, и то, как он ободряюще сжимал ее ладонь, слушая наставления старца Анте. К рассвету Грай была готова ко всему, что ожидало ее впереди. Даже если ей суждено отдать жизнь, она сделает это, зная, что перед смертью не будет одинока.

Анте слышал голос Владык каждый день, каждый час своей жизни, с самого рождения и до того мига, как оказался у озера. Они нашептывали ему слова, которые он не мог повторить; показывали образы, которые таяли прежде, чем он успевал их понять; управляли его руками в момент создания шара. Сейчас Анте смотрел, как Владыки наполняют живые сосуды магией, гадая, смогут ли выбранные им дети пережить полученную силу.

Должны. Они связаны кровью с теми, кто начал войну. Пустые внутри, они отчаянно жаждали изменить мир, и сейчас, наполняясь даром Санкти, наконец могли это сделать.

Первым поднял руки к небу Свейн – почва под ногами мальчишки трескалась, как тонкий лед по весне. Нут развел руки вширь, и потоки ветра окружили их, поднимая в воздух столбы пыли. Грай вытянула руки перед собой, скрестив ладони, и языки пламени, будто змеи, обвились вокруг ее тела. Риг очнулся последним. Он опустился на колени, прижимая ладони к земле, – из трещин хлынула вода, стеной ограждая их от внешнего мира.

Анте встал в центре круга новых магов, закрыв глаза. Он молил Владык, чтобы ему хватило сил скрыть от чужих глаз землю, воздух, воду и огонь; каждого человека, которого они проведут в новый мир. Свейн и Нут повернулись к нему лицом, Грай замерла, а Риг прошептал:

– Ради нового мира.

Четыре стихии одновременно обрушились на Анте.

– Я горел, тонул, задыхался. Растворился мельчайшей пылью, но вскоре ожил, возродился солнцем, полыхнувшим глубоко в земле. Перо моей души осталось в шаре, а сам я оказался в Вечном Океане. Я открыл в себе новые силы, бесконечный запас энергии, будто Океан питал меня. Я стал наблюдать за перьями, которые сам взрастил. Дети убийц создавали новый мир.

Грай обернулась рекой, которая соединила два мира – десятилетиями служители отправляли по ней лодки с бессильными к землям под куполом, перебирая людей в тени Владык будто крупу. Свейн стал каменной чашей для ритуалов на границе двух миров, а Риг… Ригу досталось самое сложное. Он продолжил жить, чтобы провести первый обряд для поддержания магии купола – жертвоприношение собственного первенца.

Двадцать лет, вплоть до первого ритуала, все шло как задумано. У магов перестали рождаться бессильные дети. Постепенно все, кто родился без дара, перебрались в мир под куполом. Король магов наконец умерил свой страх перед бессильными.

Все обрушилось в день первого ритуала. Стоя у каменной чаши на границе двух миров, Риг, сжимая руку сына, обратил ко мне свои молитвы. Услышав ответ, он сознался в обмане. Оказалось, что в момент создания купола, получив силу Владык, он не смог выполнить их указаний.

Владыки желали, чтобы он стал рекой, а Грай жила дальше, поддерживая магию купола. Дочь короля, узнав, что ей уготовано, очень испугалась. Она умоляла Рига занять ее место, но он отказался. Тогда Грай решила все по-своему.

– Прошу тебя, Риг. – Грай цеплялась за его холодные руки, но он вырвался из хватки. Под кожей юноши бурлила магия – синие полосы змеями расползались по рукам, и ему едва хватало сил, чтобы сдержать их. С непривычным даром было трудно ужиться – каждый миг он будто норовил вырваться негонаружу без его ведома. Недели ушли на то, чтобы подготовиться к превращению, и все это время дар Владык бунтовал, словно желая уничтожить неугодное ему тело до того, как оно станет полноводной рекой. И сейчас, когда нужный миг настал и Риг был готов проститься с жизнью, магия вновь восстала против него, как и Грай.