Макс Мах - Альв [litres]

– Должна ли я что-нибудь объяснять? – спросила она после паузы.

Еще мгновение или два после этого все за столом оставались в тех же позах, в которых застала их демонстрация могущества. Альв не знала, в чем именно заключается секрет, но вот родичи Якова явно знали. Только спросить их об этом она не могла.

– Нет, моя светлая госпожа! – поклонился, встав со своего места, ярл. – Я все понял. Чем могу вам служить?

– Одолжите нам пару лошадей, чтобы добраться до Ховахта, – холодно улыбнулась Альв. – Нам с Якобом действительно пора возвращаться на юг.

И только произнеся эти слова, поняла, что Яков ее больше не переводит, потому что не нужно. Она говорила на норвед наал. Причем так, как говорили уроженцы Скулнскорха…

1. Маненсдаг [31] Маненсдаг – день луны, лунный день, день богини Мани, понедельник. , двадцать восьмой день месяца мерз 1611 года

– Расскажешь?

Вопрос как вопрос. Но, увы, ей нечего сказать в ответ. А пропасть недоверия растет, и вскоре она уже не сможет до него докричаться. Подумав об этом, Альв действительно закричала. Это был крик боли, но никто его не услышит – даже Яков, – потому что это беззвучный крик. Крик, который она не может выпустить на волю. Такие, как она – кто бы она ни была на самом деле, – не кричат в голос, не плачут, не сетуют на судьбу. Вот это Альв о себе уже знала. У нее есть внутренний стержень, принципы и правила, которые она никогда не нарушит, даже если очень этого захочет. Хотя от одного принципа она все-таки отступила. Возможно, это случилось из-за того, что Альв была дезориентирована, потеряна – или что там с ней происходило в тот момент, когда она очнулась в мире Якова без памяти и без правильного понимания себя. Она не должна была полюбить и вряд ли могла быть любима, но именно это с ней и случилось.

– Яков, – сказала она в ответ на его вопрос, все еще надеясь, что он ее поймет, – я очень прошу тебя верить мне! Я не должна просить, но прошу!

– Хорошо, – казалось, он не удивлен, и его не обидели ее слова. – Скажи то, что можешь.

– Я не знаю, как объяснить. – Такой нелепый ответ – отличный способ потерять Якова навсегда, но не все из того немногого, что она уже знала о себе, Альв могла рассказать даже ему.

Или могла?

По ощущениям, запрет был вызван скорее осторожностью и брезгливостью, чем необходимостью. Возможно, она дала клятву – кому, в чем? – или это было ее личное решение?

– Не можешь – не говори! – Яков не выказал обиды или недоверия. Он просто констатировал факт.

«Еще один шаг прочь…»

Ей представилась дорога, исчезающая в тумане, и Яков, уходящий по этой дороге в сизую мглу.

– Временами я просто знаю, что должна делать, – сказала Альв, преодолевая мучительное нежелание продолжать. – Когда ты отдал мне мои драгоценности…

Сжало сердце: ведь она шла сейчас наперекор всему, что считала правильным. Однако же сделала над собой усилие и продолжила:

– Я не помню практически ничего, а потом знание всплывает откуда-то, куда мне нет хода. Приходит без объяснений. Сразу вдруг. Не было – и вот есть…

– Не продолжай! – неожиданно приказал он таким голосом, что ее пробила мгновенная дрожь. – Я все вижу и понимаю.

«Ты понимаешь? – Если бы она могла, улыбнулась бы. – Нет, Йеп! Это вряд ли… Как такое понять?»

Он остановил коня. А ее лошадка остановилась сама. И это хорошо, потому что у Альв вдруг не стало сил. Звуки стали глухими и далекими. Краски поблекли. Движения замедлились. Альв видела как сквозь сон: Яков медленно-медленно слез с коня, тягучим шагом, словно завяз в меду, подошел к ней, взял на руки, как ребенка, и вынул из седла…

Все это он уже видел раньше. За считаные минуты Альв изменилась до неузнаваемости. Она осунулась и потеряла присущий ей живой блеск. Побледнела. Поблекли глаза, и посерела кожа. Обвисли, став тусклыми, волосы. А когда он вынул ее из седла, она была уже без сознания.

«Она хотела рассказать, но не смогла?» Он сел на стылую землю и прижал Альв к себе, баюкая на руках, как дитя. Это было несложно при такой значительной разнице в росте и весе, какая существовала между ним и ею. Большой мужчина и маленькая женщина. Красивая, элегантная и аристократичная в каждом движении, слове или жесте, невероятно женственная, желанная… Скорее всего, уже любимая…

«И когда это я успел в нее влюбиться?!» Но факт: каким-то образом успел, и даже сам не заметил, когда и как.

«Любовь…»

Любовь стареющего мужчины не похожа на любовь юноши. Она другая. От нее не вспыхивают, чтобы гореть, а сгорают сразу со всеми потрохами. Так случилось и с Яковом, и он об этом не жалел. Как не жалел и о том, что любовь к этой маленькой женщине разрушила его мир, исторгнув его в другой, давным-давно потерянный и ставший чужим. Нет, он не жалел ни о том, ни об этом, и ему, как ни странно, было все равно, кем или чем является его Альв на самом деле. А о том, что она не совсем человек, Яков уже догадался. Но кем бы, в конце концов, она ни оказалась – заколдованной принцессой или чудовищем, скрывающимся под личиной юности и красоты, – ему было безразлично. Вот уж воистину, любовь зла!

«Зачем я стал ее расспрашивать?..»

Все дело в привычке к контролю, в желании знать все обо всем, что представляет личный или служебный интерес, в скрупулезной приверженности к подробностям, без которых не возникает целостной картины происходящего.

«Она и так рассказала бы мне все, что может… Все, что знает…»

Он попросту проявил нетерпение, которое в отношениях с Альв могло только навредить.

«И ведь она хотела мне все рассказать!»

Яков наклонился и легонько поцеловал женщину в лоб. Судя по всему, обморок миновал, и Альв уже мирно спала. Просто спала. Тихо, почти не производя звуков, едва показывая, что это сон, а не смерть. Но она была, разумеется, жива. Краски вернулись к Альв, в ней снова чувствовалась невероятная для такой маленькой женщины жизненная сила.

«Разбудить?»

– Я не сплю, – ответила она на его незаданный вопрос и открыла глаза. Голубые, прозрачные, словно бы сияющие в полумгле, сплотившейся под пологом леса.

– Как ты себя чувствуешь?

– Я снова упала в обморок?

– Да, – кивнул Яков, не выпуская женщину из объятий. – Прости! Это я виноват.

– Ты не виноват, – улыбнулась она. – Виновата моя природа. И самое ужасное, Яков, что я не знаю, в чем тут дело: в одном ли беспамятстве – или есть что-то еще?

– Не переживай, Альв, – успокоил он. – К чему это все?! Ты все время что-то вспоминаешь. Это очевидно. Может быть, это все еще не то, чего бы ты хотела, но уже кое-что. Наберемся терпения и будем жить. Когда-нибудь мы все узнаем и все поймем.

– К слову, о том, чтобы жить долго и счастливо, – взглянула ему в глаза Альв. – Ты ведь понимаешь, что живыми нас все равно не отпустят.