Макс Мах - Альв [litres]

Раны заживали быстро. Так и должно быть, раз уж она не погибла сразу. Виверны невероятно живучие существа, и убить их совсем непросто. Но ульфхеднары сделали все, что могли, и едва не добились успеха. Их было много, и они оказались куда сильнее вервольфов, с которыми ей уже приходилось сражаться. В Шварцвальде, на Динарском нагорье, на горе Шепфль, в Беловежской Пуще и в Иллирии… Все это она вспомнила теперь, но никак не могла вспомнить ничего определенного о своей семье. Ведь не могла же она быть единственным оборотнем во всей семье? Или могла? Но ответы на все эти вопросы скрывало беспамятство.

Раны заживали, но чудес на свете не бывает: такие тяжелые увечья не могут исцелиться сразу вдруг. Для этого требуется время, и все это время Альв будет слаба и беспомощна, то есть совершенно беззащитна. Яков, однако, не оставил ее умирать в одиночестве. Не бросил на произвол судьбы. Перетащил на место их прежней стоянки, устроил ей лежку из ее же собственной одежды, которую она пока не могла на себя надеть, конских попон и еловых веток, расположив Альв так близко к огню, как только позволяла безопасность. Поэтому ей было тепло, мягко и уютно. И еще он ее кормил.

Трудно сказать, что Яков знал об оборотнях, но, похоже, он умел быстро соображать и даже не пробовал накормить ее жареным мясом, хлебом или сыром. Все это подошло бы человеку, но не виверне. Впрочем, обернись она прямо сейчас человеком – умерла бы на месте. Только виверна способна к исцелению. Но «дракону» – даже такому маленькому, как Альв, – нужно сырое мясо, нужна кровь. И Яков принес ей попавшегося в силки зайца. Принес живым!

Конечно, человеческая кровь или кровь оборотня намного вкуснее, да и насыщает лучше, не говоря уже о силе исцеления, но и кровь зайца пошла впрок. Едва успела осушить бедного зверька, как тут же провалилась в сон. И это был здоровый сон, а не черное забытье, какое случалось с Альв прежде. Сон, после которого приходит аппетит и появляется желание жить. На этот раз пришлось довольствоваться кровью подстреленного Яковом кабана.

– Я тут поохотился, – сказал он Альв, присаживаясь рядом с ее лежкой на корточки. – Сначала боялся оставлять тебя одну. Мало ли что! Потом понял: к тебе даже волки не подойдут. Твой запах, женщина, отпугивает зверье. Лошади притерпелись, да и знают тебя с самой Скулны, но и то приходится держать их подальше от тебя. На вот, попей! Это кабанья кровь. Всего два часа как сцедил. Держал в снегу. Сейчас подогрел. Так что должна быть практически парной. Пей!

Альв выпила, и хотя у кабанов кровь на вкус хуже, чем у оленей, она богата всем, что необходимо виверне, потому что кабаны не травоядные и жрут что попало. Потом она снова спала, а когда проснулась в вечерних сумерках, Яков дал ей тонкую полоску сырого мяса. Потом еще одну, и так скормил довольно большой кусок кабанятины. От жадности и с голодухи она съела, пожалуй, куда больше, чем следует. Желудок свело мгновенным спазмом, но это было не страшно. Боль можно перетерпеть, а желудок должен работать даже после длительного перерыва. Альв ничего не ела как минимум несколько дней и наверняка отощала. И это следовало исправить как можно быстрее: виверны ведь живые существа, им пища нужна не только для того, чтобы получать силы…

– Яков… – Голос звучал хрипло и едва пробивался через покалеченное и все еще не восстановившееся горло, но он к ней вернулся, и Альв не могла больше ждать. – Ты… видел?

– Ты прекрасна! – улыбнулся он в ответ. – Вероятно, я не смог бы переспать с тобой, когда ты проходишь боевую трансформацию, но любоваться тобой я все-таки могу.

«Что он говорит?.. – опешила Альв. – Как он может над этим шутить!..»

– Я… у… жасна… – выдохнула она, с трудом протолкнув это слово наружу.

– Ты необъективна, – спокойно возразил Яков. – Ты не можешь знать, что мне нравится, а что нет.

– Но… я… же знаю… когда ты… меня хотел!.. – Слишком длинная фраза, слишком много сил.

– Ты знаешь, – объяснил Яков, – потому что я тебя действительно хотел. А теперь ты знаешь, что такой ты мне тоже нравишься. Я бы тебя даже сейчас захотел, если бы не твои раны и не мои опасения, что я этого подвига любви просто не переживу.

– Не понимаю…

– И не надо, – снова улыбнулся Яков. – Но мне это не мешает. Да и с чего бы вдруг?

1. Фрейсдаг [36] Фрейсдаг – день бога Фрейра, или день богини Фрейи, или день богини Фригг (жены Одина), пятница. , третий день месяца айберан [37] Айберан – апрель. 1611 года

Брат Якова Блетанд нашел их в порту Ховахта перед самой посадкой на корабль. Появился на площади перед гостиницей в сопровождении свиты и дружинников. Почти такой же высокий, как Йеп, но тоньше в кости и на вид гораздо старше, хотя, по идее, все должно было быть наоборот. Подошел и встал против брата, хмуро глядя тому в глаза. Он словно приглашал Йепа заговорить первым, но ее мужчина оказался крепче, в чем она, собственно, и не сомневалась.

«Мой мужчина!» – Альв нравилось повторять мысленно эти слова, «произнесла» их и сейчас, наблюдая за встречей братьев.

– Я не просил ее о такой услуге, – сказал наконец конунг, прервав молчание.

– Сомневаюсь, что на ее месте ты поступил бы иначе, – усмехнулся в ответ Яков. – Впрочем, не важно, Блетанд! Что сделано, то сделано: мы убили их всех.

– Ты хочешь сказать… всю стаю? – Блетанд от волнения даже забыл о чести и отступил от Йепа на шаг назад. – Вдвоем? Или вы были не одни?

– Боишься, что прозевал заговор? – покачал головой Йеп. – Но нет, Блетанд, никто нам не помогал. Представь себе, мы все сделали вдвоем. – Альв вполне оценила то, как Яков скрывает ее тайну, и осталась этим чрезвычайно довольна. – Спроси себя на досуге, брат, хорошо ли ты знаешь историю клана? И вот еще о чем стоит подумать: как я тогда уцелел и где провел все эти годы?

– Что ты имеешь в виду? – хрипло спросил конунг, а Альв, если бы позволяли приличия, с удовольствием поцокала бы языком. Ее мужчина на ходу создавал миф, и, возможно, легенда эта им еще послужит. Но уж точно не помешает!

– Вот видишь, – снова усмехнулся Яков, – получается, ты не знаешь и половины того, что должен знать конунг.

– А ты знаешь? – Вопрос напрашивался и, в конце концов, был задан.

– Спроси стариков, – пожал широкими плечами Йеп, – могут ли два человека, мужчина и женщина, убить ночью, во тьме, семь ульфхеднаров? И если могут, то кем же тогда должны быть эти двое?

– Госпожа Альв – дева Фруд, разве нет? – прищурился конунг.

– Сколько ульфхеднаров может убить женщина-воин? – спросил Йеп.

– Значит, мне ты ничего не расскажешь?.. – разочарованно вздохнул конунг Блетанд.

– Я сказал Фагре, – спокойно объяснил свою позицию Йеп, – что мне не нужен твой титул, и ничей титул вообще. Доберись я сюда без приключений, мы бы выпили с тобой вина, Блетанд, брат мой, помянули родителей и Дагрима, и я наверняка рассказал бы тебе то, что должен знать истинный Ицштед. Но все случилось так, как случилось. И единственное, что я теперь могу предложить: расстанемся, чтобы больше никогда не встречаться!