Игорь Леденёв - Тайна золотого орла [litres]

За худенькой колоколенкой, через дорогу, заслоняя небо, возвышался Воскресенский собор – пять огромных куполов в роскошной архитектурной огранке шпагами-шпилями пронзили звездное небо. Храм стоял практически на краю обрыва, за ним – глубокий Мазуривский яр [8] Мазуривский яр – овраг, расположенный между Белой беседкой и Подолом. . Собор был хорошо виден из многих точек города. Благодаря местоположению и выразительному силуэту Воскресенский собор являлся одной из главных доминант Полтавы. Его разрушили в 1936 году.

Вот и Октябрьская – темная, неровная брусчатка во всю ширину улицы. В свете луны плохо отшлифованные камни сильно напоминали дорогу из змеиных голов в тоннеле. Дима заколебался, прежде чем ступить на брусчатку, а Андрей улыбнулся и смело шагнул. Томин устало побрел вслед за товарищем.

Ребята шагали посредине улицы. Убаюканные ночью, спали знакомые и незнакомые дома. Сонно шелестели роскошные липы. Вот уже и Успенский собор со своим телохранителем-колокольней вырисовался вдали…

Словно из-под земли, перед ребятами возник жандарм с каменным лицом. Почти два метра ростом и необычайно широк в плечах. На правом боку висела коричневая кобура. Страж порядка не оставлял никаких шансов уйти. При виде голых по пояс ребят, в джинсах, да еще и поздно ночью, пушистые брови жандарма поднялись вверх, а мышиные глазки сделались от удивления как два червонца.

– Кто такие? Пройдемте-с в отделение! – скороговоркой произнес держиморда и придвинулся ближе.

– Мы… мы не можем в отделение. Мы… мы очень спешим, – заикаясь, выговорил Дима.

– Откуда будете? – сердито наступал жандарм. – Может, беглые? Где документы? – надвигаясь, не унимался городовой. – Сегодня днем было предотвращено покушение на самого государя!

– Мы… мы не беглые. Мы… мы из дворян. Мы родственники князя Куракина [9] Князь Н. А. Куракин – генерал-губернатор Полтавской губернии. , – неожиданно для самого себя выпалил Томин.

Брови жандарма встали веером и разошлись так широко, как это было возможно.

– У его сиятельства князя Николая Алексеевича, нет таких шалопаев. Может, вы шпионы? Что делаете ночью в городе? – Лицо детины сделалось сосредоточенно-жестоким.

– Мы только что из Парижу, последней лошадью, – эмоционально выпалил Дорошенко.

«Последней лошадью» – была фраза популярного одесского анекдота, и Дима чуть не прыснул со смеху, но жандарм анекдот этот определенно не слышал, а вид и разговор ребят показался ему явно не простым, поэтому, слегка наклонившись, он серьезно спросил:

– Отчего ж последней? Там что, все лошади полегли?

– Ага, передохли, от лошадиного гриппа, – утвердительно подытожил Дима.

– Господи сохрани! Господи сохрани! – крестясь, скороговоркой пробубнил страж порядка. – Вот нечисть какая! Уже и до лошадей добралась!

Наступила неловкая пауза. Жандарм начал приходить в себя.

– А в Париже нынче в моде вот какие штучки! – хитро улыбнувшись, сказал Андрей и вытащил перед городовым свой старый мобильник.

На жандарма диковинка произвела шоковое впечатление, особенно мигающий зеленый огонек. Глядя на маленькую электронную штучку, городовой даже присел от возбуждения. Кровь ударила в голову, жилки на висках задергались, в глазах появился неестественный блеск. Жандарм стал похож на вареного рака.

Когда волна восторга начала потихоньку стихать и дар речи вернулся, страж порядка, шумно сглотнув слюну, тыкнул пальцем в мобильник и робко спросил:

– А зачем эта штукенция?

– А вот зачем! – нервно произнес Андрей и стал демонстрировать жандарму музыку.

На всю улицу мощно зазвучала энергетическая мелодия из «Бригады», затем – романтическая из «Властелина колец». Городовой застыл, как придорожный столб, а композиции сменяли одна другую: «Семнадцать мгновений весны», «Гарри Поттер»…

Глаза у жандарма расширились до невозможности. Он стал громко хватать воздух ртом, как выброшенный на берег карась. Когда мелодии стихли и наступила звенящая тишина, нарушаемая лишь дружелюбным шелестом лип, огромным усилием воли страж порядка справился с шоком и выговорил заплетающимся языком:

– Передайте нижайший поклон его сиятельству князю Николаю Алексеевичу от ефрейтора Уточкина.

В конце фразы голос его сорвался, и городовой побуряковел до кончиков волос, только глаза смотрели с собачьей преданностью. Ребята удивились такой быстрой метаморфозе. Пару секунд длилось задумчивое молчание. Затем ефрейтор вытянулся по стойке смирно и выпалил:

– Боже, царя храни! – и взял под козырек. Ребята синхронно кивнули ему в знак прощания и быстро зашагали по направлению к Белой беседке.

Под бескрайним звездным сводом Успенский собор выглядел особенно романтично. Словно надутые, зеленые купола выразительно очерчивались, а золотые кресты таинственно поблескивали. Лунный свет придавал белым стенам нежный пастельный оттенок.

Высокие деревья широко раскинули пышные кроны и опоясали храм выпуклым изумрудным поясом.

В остроконечных шлемах-куполах, с колокольней-копьем, собор напоминал могучего богатыря, надежно стоящего на страже христианства. На ум приходили знаменитые пушкинские строчки:

Казалось, сейчас появятся колоритные герои произведений Ивана Котляревского и Николая Гоголя: прекрасная Наталка Полтавка и славный Петро, могучий кузнец Вакула и капризная Оксана и, не дай боже, гидкий черт.

За собором, освещенная луной, словно малахитовая шкатулка, накрытая копной соломенной крыши, уютно примостилась хата Котляревского. Рядом – еще одна хата, совсем маленькая. Дальше – крутой обрыв, а глубоко внизу – темный океан бушующего леса.

– Хата на самом краю обрыва – это, наверное, и есть жилище Чударя, – задумчиво шепнул Дима, качнув подбородком в сторону строения.

Андрей с пониманием кивнул.

Залитый луной домик казался сказочной избушкой. Друзья потихоньку подошли к самой калитке. Вблизи терем оказался обыкновенной мазанкой под соломенной крышей с облупившейся в нескольких местах штукатуркой. На фасаде темнела широкая, сбитая из толстых досок входная дверь, а по бокам отсвечивали два маленьких окошечка с резными ставнями. Перед домом тихо шелестели молодые стройные вишни. Воздух был наполнен медовым ароматом.

Ребята остановились, не решаясь войти. Вдруг ошиблись? Выйдет какой-нибудь пьяный крестьянин да спустит пса. Хотя собак было не видать. Тишина прерывалась лишь резким стрекотом кузнечиков.