Анна Гурова - Земля оборотней [litres]

Когда он очнулся, то обнаружил, что лежит на куче прелых листьев, а вокруг простирается обычный осенний лес. Над ним нависло пасмурное небо, готовое просыпаться первым снегом. Калли привстал и огляделся. Где он, что с ним случилось? И не приснилось ли ему разорение Калева? Лес-то был обычный – но местность вовсе незнакомая. Калли встал и огляделся. Он стоял на вершине большого пологого холма. Во все стороны сбегали вниз побуревшие, некошеные луга и заброшенные пажити. Сквозь высокую гниющую траву проглядывали какие-то обугленные бревна, замшелые валуны… Вероятно, когда-то, много лет назад, на этом холме стояла обширная, богатая усадьба. Почему же она сгорела? И почему не нашлось наследников на эту землю?

За спиной Калли послышался шорох. Он резко обернулся и увидел, как кто-то маленький и юркий шмыгнул в обгорелые развалины.

– Эй, выходи, – позвал он, по привычке нащупывая у пояса нож. – Я тебя не трону!

Из-за угла почерневшей печки показалась голова: взлохмаченная русая косица, перевязанная по лбу травяной тесемочкой, чумазые щеки, настороженные серые глаза. Глаза существа, которое привыкло чаще получать пинки, чем слышать добрые слова.

– Вылезай, вылезай! – подбодрил ее Калли, опуская руку.

Девчонка поднялась во весь рост. Сначала она показалась ему совсем ребенком. Но приглядевшись, он понял что перед ним девушка лет шестнадцати. Просто невысокая и тощая, как любой сирота-недокормыш. О том, что перед ним сиротка, Калли сразу узнал по грубой рубашке без всяких родовых вышивок – да и по глазам догадался.

– Ты что прячешься? – грубовато спросил он.

Девушка показала ему пучок травы и ответила шепотом, пугливо оглядевшись по сторонам:

– Вот, собирала…

– Ты знахарка, что ли?

Девчушка кивнула.

– Не говори никому, что видел меня здесь, ладно? – робко попросила она. – Иначе мои настои покупать не станут. А некоторые травы только тут и растут. Тут щедрая земля, хоть и проклятая – кровью политая, золой удобренная…

– Что это за место? – с любопытством спросил Калли.

– Ты не знаешь? – Девчонка окинула его зорким взглядом, и Калли вдруг подумал, что она вовсе не забитая дурочка, как ему показалось вначале. – И верно, вижу – нездешний. Здесь же была усадьба братьев Унтамо и Калерво! Знаешь про их междоусобицу? Хотя какой карьяла не знает… Эту-то землю-то они и не поделили.

– Вот так штука! – прошептал Калли, новым взглядом окидывая заброшенный холм и раскинувшиеся вокруг угодья. Так это, выходит, его собственная земля!

– Тут по соседству земли рода Хяме, – продолжала рассказывать худышка, деловито засовывая травы в холщовую торбу. – Только ты к ним не ходи. Они как увидят, откуда ты пришел, еще пришибут ненароком – примут за мертвеца, к примеру… Я ведь тоже, говорят, здесь родилась – меня с детства травили, а подросла, прогнали в лес, чтобы проклятия на них не навлекла. Так и живу теперь одна, в землянке. Страшно-то до чего бывает, особенно зимой…

– Бедная, – посочувствовал Калли. – Выходит, не один я такой злосчастный. Вот что, девица… – он задумчиво оглядел свои владения еще раз, – а не пустишь ли меня к себе пожить? Ненадолго, пока осмотрюсь тут. Я тебя не обижу. Могу рыбу ловить, что угодно делать по хозяйству…

– Да я вижу, – кивнула девушка. – Я как тебя увидела, сразу поняла – ты не такой, как прочие. Ты сам пострадал и других мучить не станешь. Конечно, живи, сколько хочешь. Вдвоем веселее.

– Вот и славно! – повеселел Калли, приветливо глянув на девушку. И только теперь разглядел, что она хоть и худышка-замарашка, а вовсе не уродина.

«Глядишь, неплохо зиму проведу, – подумал он, шагая вслед за ней с холма. – А придет весна – заявлю о своих правах на эту усадьбу. Когда-нибудь род Калерво снова станет сильнейшим и славнейшим в земле карьяла!»

Йокахайнен очнулся в кромешной тьме, обливаясь потом. Протянул перед собой руку и тут же наткнулся на стенку. Со всех сторон его окружала земля.

«Меня похоронили! – в ужасе подумал он. – Я мертв!»

Йокахайнен зажмурился и принялся глубоко и медленно дышать, чтобы не поддаться паническому страху. Едкий пот заливал ему глаза. Нойда кое-как вытер рукой лицо – и вспомнил варгскую поговорку, что любил повторять Аке: «Мертвые не потеют».

«Того не легче – меня похоронили заживо!»

В могиле было душно и жарко. Почему здесь такая жара? Разве Хорн – не ледяной ад? И какие-то мелкие перья липнут к рукам…

Вдруг рядом с ним раздался мрачный голос:

– Кто встречает мертвых саами на том свете, Йокахайнен? Кто провожает их в чертоги властителя загробного мира?

– Никто, – прохрипел Йокахайнен. – Они сами идут. А когда найдут дорогу к стойбищам, их встречает Мяндаш-Ёг, предок-олень…

– Да, трудно вам, беднягам, – посочувствовал голос.

Йо протянул руку в его сторону и встретил ответное пожатие тонких, крепких пальцев.

– Асгерд, – сипло спросил он, – где мы? Что происходит? Почему я жив? Где остальные?

В темноте хихикнули.

– Сколько вопросов! Давай по порядку. Ответ первый – мы в гнезде.

– Где?!

– Что разорался? В нашем собственном гнезде, где вчера ночевали. Тебя тут замуровали. Залепили вход глиной – чтобы ты никуда не делся, пока Пухури со старыми хрычовками решают, что делать с тобой дальше.

– А где Ильмо?

– В плену. Его и остальных Лоухи приказала унести в Туонелу. Думаю, ничего хорошего их там не ждет.

– О да…

Йокахайнен хорошо представлял, на что способна Лоухи. И если она велела сохранить пленникам жизнь – то уж никак не из милосердия.

– А меня она, надо полагать, сочла мертвым?

– Именно так. Вихрь-хлыст вытянул из тебя всё тепло. Ты валялся под горой окостеневший и холодный, как сухая деревяшка. Лоухи, видно, решила, что ты ей не нужен, – ведь кровь в тебе замерзла.

Саами не ответил, но вполне понял, на что намекает Асгерд. «Теперь, когда клану Лоухи нечего есть, человечья кровь – единственное, что осталось им для восстановления сил…» Йокахайнен внезапно ужаснулся собственным мыслям. Он подумал о племенах саами, подвластных клану Ловьятар. А что, если Лоухи решит переселить свой клан в тундру? Конечно, тогда они потеряют не только зимнее, но и летнее гнездовье, и в Похъёлу им больше пути не будет – но на что не пойдешь ради выживания? Тысячи людей, десятки тысяч оленей… Целый клан тунов, и все утчи-людоеды – вот он, кошмар! А если даже туны удержатся от соблазна, то просто сядут на плечи рода Железного Ворона тяжкой ношей… Туны, которые живут в стойбищах постоянно, – не допустите, предки!

Йокахайнена бросило в жар, и ему стало еще хуже, он почти задыхался. Со стоном он рванул тесемки ворота. Его одежда была насквозь мокрая от пота. «Словно варюсь заживо!» – злобно подумал он. Теперь-то Йокахайнен догадывался, что этот жар – следствие вымораживающего заклинания Лоухи. «Будь счастлив, что вообще выжил!» – приказал себе Йокахайнен, но легче ему не стало.