Анна Гурова - Земля оборотней [litres]

Снаружи уже слышался скрежет и глухие удары… Над частоколом вдруг мелькнули острые уши и появилась распахнутая пасть с такими зубами, что и в кошмаре не приснятся. Кто-то бросил копье – волк взвизгнул, и голова исчезла. Но на ее месте сразу возникла новая…

Женщины и часть мужчин, словно опомнившись, бросились бежать. Площадь перед воротами опустела. Локка спрыгнула на землю, отступила от ворот и запела руну:

Старейшины встали рядом с ней и присоединились к ее пению. Оставшиеся воины по приказу Антеро окружили их двойным кольцом. Снаружи бесновались звери. Ворота трещали и раскачивались, но не поддавались… То и дело то один, то другой волк пытался перескочить через частокол – этих снимали стрелы и метательные копья. А за спинами воинов раздавались топот, крики и плач. Жители Калева бежали к реке, стаскивали в воду лодки, бросив все имущество, спасая только жизни.

Ворота снова затрещали, лязгнуло железо, удерживающее поперечное бревно.

Локка, стоявшая с закрытыми глазами, вскинула распахнутые руки – словно охватила всю землю Калева невидимым кольцом. Руки ее дрожали, как под неподъемной тяжестью.

– Боги! Предки! – тщетно звала она. – Помогите!

Но никто не отзывается. Все бросили сегодня потомков Калева. Пришло время отдавать долги…

Треснуло дерево. В воротах возникло сразу несколько проломов, и туда немедленно полезли черные и серые тела. В них полетели стрелы и копья, но нападающих было слишком мало, чтобы можно было удержать такой натиск. Вот первый волк прорвался внутрь и заметался в толпе. Его быстро прикололи – страх придал сил, – но вслед за ним тут же прорвался второй…

– Не подпускайте их к ведунам! – распоряжался Антеро, неумело орудуя старым мечом. Знал бы – держал бы наточенным! Староста уже вполне понимал, что о победе и речи нет, – протянуть бы еще немного, чтобы родичи успели спастись, хотя бы некоторые…

– Но почему Калли? – рявкнул он. – Сукин сын!

– Он сын Калерво, – раздался рядом женский голос. Антеро оглянулся и увидел Марьятту.

Жена стояла спокойно, похожая на богиню в своем золотом свадебном уборе.

– А ты что здесь делаешь? А ну быстро на берег!

– Я остаюсь. Разве ты не понял? Не слышал, что он кричал? Из-за меня всё началось – пусть со мной и кончится…

Антеро не успел возразить, как в воздухе пронеслась темная тень, и Марьятта исчезла. Только слабый крик донесся из темноты, когда черный волк из «сторожевых псов Тапио» уволок добычу в переулок. В следующий миг такое же чудовище, распахнув пасть, бросилось и на Антеро. Тот отважно ткнул тупым мечом ему прямо в морду, но щелкнула челюсть, и ржавая железная полоска переломилась надвое. «Надо было следить за оружием!» – мелькнула последняя мысль старосты, когда пасть снова распахнулась и сомкнулась…

Вскоре после этого сопротивление было сломлено. Двойное кольцо воинов распалось, и волки набросились на колдунов. Рунное пение сменилось криками, которые почти сразу умолкли. В тот же миг слетело поперечное бревно и распахнулись ворота. Окруженный волками, Калли торжественно въехал в Калева. А вокруг кипела бойня. Зверьё затопило улицы, дворы и огороды, стаей кинулось к реке…

Калли оглядел сверху площадь перед воротами, закаленную телами павших воинов, и спрыгнул на землю со спины лося. Нагнулся, подобрал чей-то факел и пошел по главной улице наверх, к холму, где стоял идол предка. Перед воротами дома Антеро Калли остановился, замахнулся и швырнул факел в сени. После этого он взошел на священный холм. Сверху было хорошо видно, как волки темной лентой текут к пристани, где еще копошились, отпихивая от берега лодки, последние удирающие жители Калева.

Калли нахмурился, видя, что на берегу их осталось мало – большая часть уже сидела в лодках. Люди торопливо выгребали на середину Яннего. В лодках тоже горели факелы. На мерцающей красноватой поверхности воды виднелись темные пятна – головы тех, кому не хватило места. Многие плыли, держась за борта, за бревна, за пустые корыта…

– «И сломана рябина у порога, и выброшены из очага камни вон… – шептали проклятие губы Калли. – И быть этому месту пусту во веки веков…»

Завершив руну, Калли поднес ко рту рог, чтобы дать приказ волкам догонять лодки вплавь. Но в этот миг что-то со страшной силой ударило его по руке. Рог вылетел у него из рук, а сам мститель кубарем полетел на землю.

– Вот он, пащенок, ворюга!

Калли открыл глаза. Он лежал за земле, и его окружали рычащие волки. Но теперь они рычали на него самого. Среди волков стоял Тапио. Лесной Хозяин просто лопался от злости. За спиной у него полыхало пламя – должно быть, загорелся дом Антеро.

– Теперь можете убить меня, господин Тапио, – сказал Калли бесстрашно. – Я свои дела закончил.

– Дела он закончил! – заорал Тапио. – Сосед, ты это слышал?! Ты глянь, что он успел натворить – да так быстро! Верно говорят, дурное дело нехитрое…

Вяйно молча покачал головой. Хоть он и знал, к чему всё идет, – да и боги ему не раз намекали, чтобы не вмешивался, и сам он знал, что жители Калева виновны, замаравшись в междоусобице, – но смотреть на разоренное селение своих потомков ему было горько. Волки постарались на славу – живых на берегу не осталось. Улицы были усыпаны растерзанными трупами защитников. Хорошо хоть женщин среди них почти не было. Вяйно нашел лишь Локку у ворот да Марьятту – он узнал ее тело лишь по роскошным украшениям и по ним же догадался, что Марьятта, как и Локка, осталась по доброй воле.

«Теперь род Калева выплатил долг и может начать всё заново, – подумал он. – А вот для Калли только начинается пора расплаты… И хорошо, если Тапио просто оставит его на растерзание зверям…»

Но Тапио вовсе не собирался этого делать. Когда унялась его первая безумная злоба, в бороде Лесного Хозяина промелькнула холодная, жестокая улыбка.

– Убить тебя? – насмешливо повторил он. – Не-е-ет! Ты у меня так легко не отделаешься! Прочувствуешь у меня сполна, что значит пытаться перехитрить Тапио! Еще сам будешь смерть к себе призывать, да только она не придет!

Калли почувствовал, что рука поднимает его в воздух легко, как котенка, – и вдруг становится длинной, длиннее деревьев, до самого неба – а потом замахивается, – и он взмывает в воздух… и летит… летит… брошенный с такой силой, что, кажется, должен бы улететь до самой луны! А потом полет превратился в стремительное, бесконечно долгое падение… Затем был удар… и тьма.