Даниил Ященко - Противостояние Предназначению [СИ]

И когда наемники под предводительством Сида Красноборода спустились непосредственно во дворец, их уже ждал сильный отряд. Естественно, Ночные эльфы не были бы Ночными эльфами – уникальной расой, обладающей уникальными боевыми техниками, – если бы рекомый отряд просто стоял на выгодной позиции в самом конце узкой винтовой лестницы, ощерившись лежащими на натянутых тетивах стрелами. О, нет.

Отправленная вперед пара просигналила, что коридор чист. Следом спустились остальные оставшиеся в живых подчиненные полугнома. И тут сверху, из-за массивных колон, поддерживающих тяжелый потолок, во впереди идущих посыпались небольшие «звездочки» с острыми краями, смазанными сильным ядом. Трое упало замертво, прежде чем те, у кого были щиты, сообразили прикрыться сами и прикрыть товарищей. Позади, в хвосте отряда, словно из воздуха, появились воины, словно тени в облегающих черных одеждах и с закрытыми лицами. Замелькали когти-кастеты, парные клинки, глефы, длинные широкие khannы. В воздухе повис специфический запах свежей крови.

–Они повсюду! –закричал жабоподобный Зоркий, – Это демоны! – и его крик оборвался: прямо на его уродливую голову с потолка спикировал воин. Перед белесыми глазами-блюдцам мелькнули когти, располосовавшие морду. Пока Зоркий заваливался на спину, его убийца еще в воздухе перекувыркнулся через голову, мягко приземлился на ноги и вонзил когти, даже не видя цели, в спину другого наемника.

–Вали всех! Руби-кромсай! – завопил Сид Краснобород, раскручивая над головой исполинский топор.

Отряд наемников разбился на отдельно сражающиеся кучки.

На Суни с другого конца зала бежал, едва касаясь носками мягких сапог пола, только что убивший его товарища эльф. Быстрое Лезвие метнул свое оружие, из-за которого он и получил это прозвище. Эльф небрежным движением сабли отбил. Еще три лезвия. Гвардеец, словно тень, метнулся в сторону, пробежал немного по отвесной стене. Промах. Суни Быстрое Лезвие промахивался крайне редко, а если и промахивался, то все равно добивал свою жертву. И сейчас он начал метать лезвия четверками без перерыва, как автомат. Легкие, отлично сбалансированные клинки вылетали у него между пальцами, там же появлялись новые. Теперь уже его противнику пришлось не сладко. Он вертелся, как волчок, мелькала отбивающая клинки сабля. Пол под ним начал покрываться кровью, проступающей от напряжения через поры кожи. Попал. Боковым зрением Суни смог различить фигуру в черном, заносящую меч для рокового удара. Достать кинжал не успевал. Над головой свистнул кнут, полоснувший гвардейца по лицу.

–Эй, братец, нормально? – окрикнул Габсун, но не дождавшись ответа снова раскрутил кнут, чтобы помочь Сиду, которого его противник повалил на пол и готовился пронзить горло стальными когтями.

Житане повезло остаться в стороне. Но без дела она не стояла – плела заклятье цепи молний. Не успела. Ее заметил один из бойцов охраны. Метнул «звездочку», которая отскочила от хитинового доспеха магички. Ее огнешар от эльфа не отскочил, и тот превратился в живой факел. Однако заклятье было прервано. Да и откуда не возьмись на нее налетел воин в черной полумаске, из-под которой смотрели лишь глаза, и женщине пришлось отбиваться мечом. Фехтование было не самой сильной стороной Житаны, она больше привыкла воевать магией, а не сталью. Ее спас Сид Краснобород, который, отбиваясь от своего противника, отступил далеко к стене и толкнул чересчур увлекшегося противника магички. Та воспользовалась ситуацией и глубоким выпадом проткнула гвардейца мечом, хоть и сама пропустила удар в плечо, от которого не спас верный доспех. На ее счастье, клинок эльфа не был обработан ядом.

–Продвигаемся! – заорал Сид Краснобород. – Нас тут всех сейчас положат.

Кто смог, сбились в плотную кучку, сформировав нечто вроде воинского строя полукольцом. Кто не смог – пали под клинками защитников замка. Изрядно уменьшившийся в числе отряд наемников, отступая, продвигался по коридорам в сторону лестницы, ведущей к жилым помещениям и апартаментам царицы. Их продвижение можно было проследить по трупам: иногда эльфийским, но чаще людей Красноборода.

На жилом этаже к эльфам прибыло подкрепление, и наемникам стало совсем туго. До того тщательно надраенные полы окрасились красным, кровью же были забрызганы и стены. Тишина мирно спящего замка сменилась звоном клинков и криками, которыми переговаривались или подбадривали себя пришлецы из Замка Теней. Бой кипел. Реками лилась кровь. Гвардейцы Найтари, отлично обученные и опытные бойцы, пленных не брали. Смерть собрала неплохую жатву за короткие минуты схватки.

До самой темноты Шэйрад был в саду. Размышлял о словах Инквизитора. Велико было искушение принять Меч Света, отомстить за смерть Аэлинн, за погибших дочерей Элени, за их разрушенную деревню, за себя, наконец. Но он понимал, как бы праведны не были мотивы, они ведут к злу. Ибо убийство, из каких бы то ни было побуждений – зло. Но действительно ли выйти против Тьмы, которую олицетворял сейчас для него лорд Ириодал – зло? Может, это и не зло вовсе, а его противоположность – добро? Да, цель куда как добрая: избавить миры от вечного возмутителя спокойствия, того, кто уже ни одну тысячу лет лелеет планы порабощения всего мироздания, того, кто плевать хотел на любые договоры Света и Тьмы, того, кто плевать хотел на Равновесие, на судьбы смертных, чьими руками велись долгие опустошительные войны. Но методы…

Ох, не зря говорят, что те Светлые, кому выпадает сражаться, стоят опасно близко к Тьме. Сила – она едина для всех. Вся разница в том, для чего и как она используется. А боевая магия всегда стояла, стоит и будет стоять опасно близко к грани, отделяющей Свет от Тьмы.

Шэйрад помнил, какое удовольствие, упоение, экстаз он получал от битв, крови, мучений, чужих смертей вокруг, когда был на стороне Тьмы. И сейчас, обратившись к Свету благодаря приснопамятной Аэлинн и дочерям Элени (ах, мудр был Инквизитор Лаэрдинн!), он боялся, что сорвется и снова упадет в ту черную-черную бездну, из которой только-только, уступ за уступом, начал выбираться к сияющему небу. И сорвется уже безвозвратно, ведь нет второй Аэлинн, которая смогла бы пробудить в бывшем ворлоке самое Светлое чувство – любовь. Есть Инквизиторы, которым есть дело только до Равновесия, которые меняют даже не смертных – бессмертных инфорсеров (тех, кто может чувствовать и использовать Силу) как фигурки на шахматной доске.

Чем больше Шэйрад мерил сад шагами, тем больше склонялся к предложению Инквизитора. Но, решив принять Меч, он поклялся сам себе тем, что отныне стало дорого ему – любовью к павшей ради него Аэлинн, что похоронит оба Меча вместе со своим противником, уничтожит их друг о друга, и больше никогда в жизни не поднимет оружие, во что бы то ни стало.