Даниил Ященко - Противостояние Предназначению [СИ]

Прямо перед ним, лицом к лестнице поджав под себя ноги на коленях сидел по пояс голый Арлас, показывая всем покрытое шрамами и татуировками тело. А перед ним – обнаженный меч. Снующие по коридору туда-сюда слуги и гвардейцы старательно обходили недвижимого, как статуя, и будто даже не дышащего старшего.

–Что это значит, Арлас?

Сзади возник Ариэль в такой же вспышке, что и сам Лаэрдинн. Впалил:

–Я проконтролирую, чтобы тут нормально все было. Шеар’Тон обеспечивает защиту в междумирье – перекрывает все подступы. – и, разглядев, что происходит, спросил уже растеряно, – А что здесь происходит?

–Я не справился, милорд, – только лишь из уважения к случайно оказавшемуся рядом Ариэлю, Арлас говорил на Общем языке, – Я подвел вас. Я виноват, и своей смертью искуплю вину…

–Ариэль, живо, убирайся! Быстро, я сказал. Будь с Шеар’Тоном. А лучше займись пока заданием Исмена. Ну живее же, Свет и Тьма! Шевелись, или ты нанесешь его роду оскорбление. Не обижайся, это ритуал. Да уходи же ты!

–Канн Тин-Лаэрдинн, наш’хаер Дракмора, прими мою жизнь взамен своего доверия, которое я не оправдал. На замок напали. Наемники. Мы всех перебили. Но потеряли много бойцов: один к четырем. Это моя вина, я не тренировал своих подчиненных должным образом. За это я приношу свои извинения и кровью и жизнью подтверждаю их.

–Это не твоя вина, – прошептал Лаэрдинн, зная, что его слова совершено ничего не меняют. – Их клинки засиделись в ножнах.

–Потом появились черные латники, а с ними перевертыш, зверомаг, превратившийся в здорового волка. Он и вломился в покои царицы Найтари. Когда я вошел туда, они уже исчезли.

–Волк, любимчик Элозара. Так вот кто за этим стоит.

–Лорд Лаэрдинн, прошу простить меня.

Со скрипом открылась дверь одной из жилых комнат и оттуда высунулся заспанный Шакур. Уж кто-кто, а мага схватка в коридоре минувшей ночью никак не коснулась. Он был настолько вымотан магической дуэлью с Шэйрадом и рубкой с черными латниками в Эа, что его не смогли разбудить даже звон клинков и крики. Он увидел стоящего на коленях Арласа, уже приставившего меч к обнаженной груди, сжимающего кулаки Лаэрдинна, прячущего лицо под капюшоном, чтобы никто не видел его горечь от смерти давнего верного товарища.

С разорвавшим повисшую тишину звуком, похожим на хруст, меч вошел в тело. Лицо эльфа исказила гримаса боли, но он не прервал ритуал – повернул клинок в ране и резко дернул за рукоять, вспарывая грудину. Меч выпал из ладони. Тело Арласа опустилось уже безжизненным остовом.

–Это был Ритуал Искупления вины? – спросил Шакур, выходя из комнаты. Лаэрдинн кивнул, – Тот, который нельзя прервать, не нанеся смертельного оскорбления. – опять кивок.

Инквизитор словно очнулся. Посмотрел куда-то вверх и крикнул: «Ариэль!». Тот сразу же появился, услыхав зов.

–Отправляйся к Исмену, Элозар нас всех провел. Шакур, найди Шэйрада, и ждите меня в саду.

Лаэрдинн перенесся туда, где в любое время года свирепствовали вьюги и снежные бураны, где никогда не таяли льды – в Ледяные пустоши. Где-то далеко впереди, скрытый колючими вихрями, высился черным изломанным, гнилым зубом Замок Теней, но он с тем же успехом мог быть и в трех шагах: снежная буря, крутящая смерчи и бросающие горсти колючих крошек, скрывала все, даже протянутую руку.

Дорожные сапоги Инквизитора, в этом мире известного под именем Серого странника, ушли глубоко в сугроб, зачерпнув за голенища снег, серый плащ хлопал на ветру, как парус галеры в шторм, иссиня-черные волосы стали серебряными, от враз покрывшего их снега. Суровый ветер бил в лицо, словно закованный в броню кулак великана, острые края ледяных крошек едва не оставляли царапин на щеках. А буря злилась и злилась, воя от ярости.

Едва не задыхаясь от встречного ветра, Лаэрдинн поднял голову, повел руками, усмиряя стихию, полыхнула золотая вспышка, и сугроб, в котором по колено стоял Инквизитор, растаял, оставив после себя лишь быстро превратившуюся в лед лужицу.

Ледяные пустоши вняли взывающему к ним полуэльфу: ветер стих и уже не угрожал свалить с ног, снег из колючих ледяных крошек превратился в мягкие хлопья, а потом и вовсе прекратился.

Лаэрдинн стоял, чуть прищурив глаза, словно что-то вспоминал, не обращая внимания на то, что капризная непогода не перестала трепать его длинные волосы и полы плаща. Вдруг он выбросил к затянутым тяжелыми свинцовыми тучами, или чем-то похожим на тучи, небесам раскрытую ладонь, резко, сильно, словно ударил жирные темнеющие на глазах космы закрывающей синеву пелены. Рука не достала до неба, но вылетевший из ладони золотой луч, будто жало копья неведомого исполина, пробил хмарь. На этом месте все завертелось, появилась воронка, внутри которой полыхали золотые молнии, появилась ослепительно чистая голубизна настоящего неба, которого уже давно не было над безжизненной заснеженной пустыней. И, о чудо, пронзивший тучи луч вернулся к Лаэрдинну. Только если прежде это было копейное острие, то теперь на холодно блестящую вечными снегами равнину упало лезвие исполинского меча. Упало, прожгло испокон веков не тронутые сугробы, растапливая и прячущийся под ними коварный лед и едва не доходя до скрытой где-то в глубине земной коры. Повинуясь знаку Инквизитора, лезвие двинулось к чернеющей на горизонте твердыне лорда Ириодала, оставляя за собой длинный шрам расплавленного льда. Кракен, живущий во льдах, попытался попробовать чужака на вкус – все-таки не часты вокруг Замка Теней гости, но луч солнечного света коснулся его уродливой осьминожьей башки, и кошмарная тварь, обжегшись, предпочла скрыться в глубине и не показываться. А клинок все двигался и двигался. Вот он подошел к первой, внешней, стене Замка Теней, точнее, пока еще не самого замка, а новоиспеченных построек вокруг него. Секунду помешкал, будто решаясь, и перевалил через стену, оставив от солидного участка дымящуюся груду пепла.

В самом Замке началась сумятица, правда, быстро улегшаяся. Все знали, что делать в случае нападения на твердыню Ириодала, которого никогда прежде не бывало и в скором будущем не предвиделось. Маги бросали на полпути свои дела и в спешном порядке выстраивали круг, отдавая свои силы более умелым и опытным коллегам. Из казарм и разного рода бараков повылазили, будто муравьи, солдаты, еще не знавшие, что сражаться не с кем – противник им не по зубам. Тем временем, луч остановился, Лаэрдинн повел рукой, и один широкий клинок разделился на сотню копий, которые устремились к постройкам во дворе, не трогая, однако, черный камень стен замка. Во внутреннем дворике началась паника, все старались укрыться от смертоносных лучей.

А на одну из башен, не такую высокую, как та, что дала имя всему замку, взобрался лорд Элозар и стоял там на ветру и снегопаде, опершись на Великий Меч Льда. На таком расстоянии и в метель Инквизитора он, конечно же, не видел. Да это и не требовалось. Они чувствовали друг друга, не только благодаря Силам, но и благодаря обоюдной ненависти.