Павел Майка - Мир миров [litres]

– Не мог я споить дракона вот так сразу…

– Нашелся мне специалист по драконам и водке. Да ты вообще понимаешь, кого ты убил?

– Понимаю, – улыбка погасла на лице Кутшебы, а в его глазах появилось нечто такое, отчего даже Корыцкий почувствовал холод. Полковник с трудом совладал с собой и покрутил на пальце кольцо четок. – А еще я понимаю, что сдержал слово. Я проинформировал вас о группировке Революции, о которой вы понятия не имели, и выдал вам одного из их главных связных. Герр Кунтц ведь выжил после стычки с драконом, правда? Готов поспорить, что после этого он чуть ли не нараспев всё рассказал. У вас на руках все доказательства связи берлинской сети с Революцией, а возможно, и десятки других следов. Шиман теперь работает на вас. А в качестве бонуса: я ведь показал пробелы в системе охраны дракона и Вавеля. Я предупреждал, что возьму за это плату. А вы всего лишь помогли мне договориться с драконом.

– Твоя плата не должна была навредить городу.

– А каким это образом она ему навредила? Банк, вероятно, уже получил нового президента, кандидатов там хватает. Так что город потерял?

– А тридцать трупов и раненые?

– А это случайно не были самые фанатичные болельщики или свихнувшиеся бандиты? Сколько нелегальных магов вы выкрали между делом? Не говоря уже о скотоводах, которые выращивают чудовищ.

– Я должен быть еще и благодарен тебе? Хочешь похвальную грамоту от мэра? Орден?

– Информацию.

– Проваливай из моего города!

– Так и сделаю. А информация мне в этом поможет.

– Ближайшие ворота находятся в пяти минутах ходьбы отсюда. Если поторопишься, успеешь до закрытия.

– Я понимаю ваше негодование, полковник. Если хотите, мы можем сидеть здесь до утра и пререкаться за водочкой. Но это будет хоть и приятная, но всё же пустая трата времени. Либо вы меня арестуете, либо вы мне поможете.

– Арестовать-то я тебя не арестую… – Корыцкий махнул рыжей официантке. Ни о чем не спрашивая, она поставила перед ним литровый бокал пива и ушла, покачивая темно-рыжим хвостом, что виднелся из разреза юбки. Все трое мужчин проводили ее взглядом. Шулер прочитал ее ауру. После чего вдруг закашлялся, схватил принесенный только что бокал пива и залпом осушил его. Корыцкий наблюдал за этим с каменным выражением лица, после чего указал пальцем на бога и, глядя на Кутшебу, сообщил: – А вот теперь я разозлился! Именно из-за этого вашего проявления нахальства и неуважения к властям и традициям нашего древнего, мать его… и вашу тоже, города.

Он встал, направляясь к выходу.

– С этого момента платим мы. И я буду должен вам услугу, – прокричал Кутшеба, глядя при этом на Шулера и не переставая удивляться его поступку.

– Эта женщина… – простонал бог. – Она…

Он замолчал.

– Помесь, – закончил Корыцкий, снова усаживаясь за стол. Он подозвал официантку: – Малгося, с этого момента платить будут эти господа. Принеси нам три бокала темного. Тут много таких, – продолжил он, когда девушка ушла. – Не знаю, как они рождаются, и не хочу знать. Но есть и полуволки, и полумедведи, а также их помеси с обычными людьми… Так отчего же не может быть помеси с лисами?

– Она происходит не от лисы, – пробурчал Шулер.

– Ну как же? А от кого?

– От белки, – прошептал бог, потому что огненная Малгося вернулась к ним на удивление быстро. Хотя от Корыцкого она никогда не требовала денег, но сейчас протянула руку к Кутшебе.

– Белки? – одновременно повторили Корыцкий и Кутшеба, глядя ей в спину. Они переглянулись, одновременно скривились от отвращения и снова стали наблюдать за девушкой.

– Я знаю, что вижу, – настаивал Шулер.

– Но как… от белки? Это же, наверное, невозможно?

– Я предпочитаю не знать, как. – Шулер опустошил бокал до половины. – Ни за что на свете!

– Вот именно. – Корыцкий почесал затылок. – Было такое дело… лет двести назад в Кракове. Как-то мне захотелось проверить старые судебные книги, тогда я еще в полиции работал. Знаете, из-под Рыночной площади иногда вылезают старые трупы, поэтому надо было знать, с чем имеешь дело. Ну и оказалось, что двести лет назад под Серой Каменицей повесили такого чудака… за сношение с белками.

Они помолчали. Достаточно долго для того, чтобы заказать еще пиво. Малгосю, похоже, задел чрезмерный интерес с их стороны, поскольку на этот раз заказ принесла ее коллега. Новая официантка казалась обычной, пока Шулер не рассмотрел спрятанный посреди лба третий глаз. Мара почувствовала угрозу и быстро окружила мысли Кутшебы маскирующим заклинанием. У Корыцкого была своя защита.

– Считаете, что этот чудак… возродился? – наконец сказал Кутшеба.

– Скорее, в кого-то вселился. В Кракове полно душ осужденных. Черт тебя дери, меняем тему! Ты должен мне услугу, так?

– Я свалю отсюда. По-моему, это уже неплохая услуга…

– Нет, ты точно хочешь меня разозлить. Говори, что тебе нужно. А я сам решу, сколько это стоит.

Кутшеба подвинул Корыцкому сложенный лист бумаги. Он отбросил манеры и стал обращаться к нему на ты. Общие заговоры сближают людей.

– Есть там одна фамилия, место жительства и дата рождения… как и смерти.

– Дата недавняя, – пробурчал Корыцкий. – Слишком недавняя, чтобы ты имел с этим что-то общее. Наверное, – он подозрительно посмотрел на Кутшебу.

– Если бы я его убил, то зачем бы спрашивал о нем? Три дня спустя после нашей небольшой потасовки этот тип упал в пруд в парке во Львове и утонул. Я хочу знать все подробности его смерти, знать, кто после него всё унаследует, что решила безутешная в своем горе вдова и что сказал врач во время осмотра тела. Короче, всё.

– Это какой-то твой друг или типа того?

– Типа того, – спокойно ответил Кутшеба. – Он был мне близок… по-своему.

Июнь 1972 года по старому календарю, пятьдесят седьмой год Предела, двадцатый год Мира, над Вековечной Пущей

Недалеко от Минска Мочка наконец очнулся. Была почти полночь, и поэтому они смогли увидеть душу старого города со времен, когда его еще не захватила Вековечная Пуща.

Белесые, напоминающие свет луны и проникающие друг в друга тени людей, зверей и домов и даже деревьев – родом из тех времен, когда они принадлежали к миру фауны, а не демонов, бледным светом озаряли всё вокруг. Город, излучающий свет посреди мрака проклятой Вековечной Пущи, которая растянулась на тысячи километров, казался Ванде таким красивым, что ей хотелось к нему приблизиться. Однако она зря просила об этом Новаковского, который заменил Чуса за штурвалом. Мочка уже рвался к службе, однако Сара, равно как и бортовой врач, велели ему отдыхать.

– Ничего бы со мной не случилось, – пробубнила Ванда, всматриваясь в проплывающие мимо фигуры. – Они бы ничего мне не сделали!