Павел Майка - Мир миров [litres]

– Может, я и поправился немного, – скривился Корыцкий. – Зато стал несравненно счастливее, чем был, когда мы встретились впервые. А о тебе я узнаю, чтобы суметь помочь тебе. Кроме меня, у тебя не осталось друзей, похоже…

– Мне врагов хватает.

– Ну, если так, то расскажу тебе и о врагах. Помнишь того ублюдка из драконьей ямы, которого ты мне выдал?

– Герра Кунтца?

– Во-во. Выпустили его.

– Просто так? За хорошее поведение?

– Он не так глуп. Его выменяли на наших агентов. Такая, знаешь ли, политика людей, которые мечтают о мире с Революцией. Ему нет пути назад в Республику Наций, да, наверное, и в Революции его не погладят по голове за провал операции… Но если он переживет встречу с товарищами, то о тебе не забудет.

Июнь 1972 года по старому календарю, пятьдесят седьмой год Предела, двадцатый год Мира, Дикие Поля

– Я помню каждое мгновение наших общих походов. – Ростов решил, что поедет с ними до места высадки. Он руководил эскортом, который выделил им Кутузов.

Они сутки отдохнули в Пристани Царьград и решили вернуться к покинутым припасам. Новаковский, для которого только сейчас приготовили повозку и специальное седло, остался в граде. Кутшеба надеялся без помех поговорить с ним во время похода и теперь подозревал, что Новаковского оставили там как заложника.

– Вы все время так задумчивы, – продолжал Ростов. Когда они покинули град, он заметно оживился. Уже не говорил о прекрасном будущем, зато охотно вспоминал прошлые времена. – Моя дочь не очень вам навязывается?

– Много всего происходит. Есть о чём подумать, граф. Наш теперь уже общий поход, ваши планы, возрождающаяся Россия… А Кощей, случаем, не поддерживает контакты с юнкерами?

– Новая династия ханов поможет реализовать наши планы. Все ненавидят Революцию, и она единственная на свете, у кого нет союзников. Когда мы ударим, они поддержат нас – и всадники безграничных монгольских степей, и наши казаки, и даже Вековечная Пуща и Матушка Тайга. Мы пробудим угнетенный русский народ и вырвем его из-под плетей комиссаров прямо в наши ряды! Это будет война, какой еще не бывало!

– Но она же не закончится вместе со смертью Революции. Вы понимаете это?

– Боюсь, что вы правы. После первой войны нам придется вести вторую, худшую… ибо гражданскую. Это произойдет не скоро, может, я даже не доживу до этого и моих людей поведет мой сын? А может, мы будем сражаться плечом к плечу? Мы не освободим Россию без крови, я понимаю это. Но вы, мой друг, не ответили на мой вопрос. Ольга не слишком вам надоедает?

– Вы знаете, что она не рада своему браку?

– Она не понимает, какая это честь! – граф сказал это резко, сжав губы, и мрак, нависший над Пристанью Царьград, снова промелькнул в его глазах. Но он быстро справился с эмоциями. – Я бы и не принуждал ее к этой чести… Но это историческая необходимость – связать род Ростовых и Кутузовых, обеспечить могущественную поддержку новой династии и иметь влияние на ее политику. Царь Кощей очень мудрый, но нуждается в советниках, которые разбираются в новых обстоятельствах. Поймите, он человек старой закалки, равно как и Кутузов. Он смотрит на мир не так, как я.

– И не так, как графиня.

– Ах, вы говорили с моей женой? – Ростов невольно улыбнулся. Когда он говорил о графине, в его голосе до сих пор, как и много лет назад, звучала нежность, омраченная грустью. – Это правда. Ей трудно пережить эти изменения нарисованной Москвы. Но они только временные, убедите ее в этом, когда выпадет такая возможность.

– Ее может не быть. Как только мы заберем припасы, мы продолжим преследование отряда Революции. Если они доберутся до границ своей территории, наша задача усложнится.

– Значит, когда вернетесь. Это церковь, в которой вы ночевали?

Они не остановились на привал в безопасном святом месте. Ростов утверждал, что пока он с ними, то любое место на его земле безопасно. И не ошибся. Когда вечером, за день пути до места высадки, они разбили лагерь, из земли стали вылезать первые духи, но вместо того, чтобы атаковать людей, они сформировали из привидений, чудищ и упырей строй, и все как один тотчас же вытянулись по стойке смирно. Вперед выступил скелет в шлеме, свидетельствовавшем, что его владелец боролся еще с монгольскими полками Великого Хана. Он встал на границе лагеря, которую не мог переступить, и поклонился Ростову, вышедшему ему навстречу. Граф покинул безопасную зону, обнял древнего вождя и сказал ему что-то, чего Кутшеба не расслышал. Скелет кивнул, дал знак своим людям, и его отряд ушел.

– Сейчас даже урочища на нашей стороне, – прокричал Ростов весело. – Видите, что смогли сделать царь и князь? Запомните же это, господин Кутшеба! Всё, что есть живого и мертвого, поклоняется хозяину этих земель. Все создания этой земли – наша армия.

– А существа с небес? – спросил его Кутшеба днем позже в полдень, когда опустил бинокль, в который рассматривал точку в небе, не дававшую ему покоя. – Нам может пригодиться их поддержка.

Высоко в небе над Дикими Полями парил дирижабль.

Июль 1969 года по старому календарю, пятьдесят четвертый год Предела, семнадцатый год Мира, Краковский тракт

– Стервятники. – Евгений сплюнул через левое плечо. – Большая з-злая стая.

Они всматривались в черную стаю птиц, что кружила над рощей, через которую они должны были проехать. Из стаи то и дело выбивались какие-то смельчаки-одиночки, которые еще в воздухе начинали бороться за добычу, ожидающую их на земле. Птицы кричали и дрались друг с другом, но не выглядели встревоженными.

– Воюют за жрачку. Думаешь, они могут накинуться и на нас?

– Ч-чёрт их знает. Вот холера, в Матушке Тайге всё всегда было четко. Если бы я увидел там что-то такое, то помолился бы, убил козла и повесил его на дереве. А в этих ваших землях всё наперекосяк. Тут не работают никакие правила!

Кутшеба в сердцах улыбнулся. Такая была у Евгения привычка – жаловаться на земли, в которых ему довелось жить, и восхвалять лесное царство, из которого его изгнали. Каким же прекрасным предстал из его рассказов этот суровый порядок Тайги, особенно по сравнению с беспорядком в Польше и всей Республике Наций. Наемники, работающие на Буртовецкого, и его слуги были вынуждены бесконечно это выслушивать. Кутшеба, который законы Матушки Тайги познал на собственной шкуре, время от времени спорил со своим командиром. Но сейчас махнул рукой.

– Если бы кто-то сидел там в засаде, то птицы всполошились бы, – сказал он. – Да и нас много. Лакомый кусок, только не откусишь. Птицы нас не тронут.

– Дело говоришь. Но как-то неохота мне туда тащиться.

– Работа такая.

– Служба, – поправил его Евгений. – Но ты прав.