Павел Майка - Мир миров [litres]

– Спасибо за помощь, блин!

– Ищешь чуда – иди к гадалке. А кстати… ты знаешь, что я напал на след Шулера?

Не спуская глаз с Буртовецкого, который принимал поздравления, Кутшеба всё больше укреплялся в подозрениях, что только купец оказался в выигрыше. С этого момента именно он руководил большинством поместий келецких предпринимателей, принимал решения о политической и организационной принадлежности. Он действительно потерял несколько стражников и часть товара, однако это можно было считать инвестицией. Человека, который погубил несколько сотен жизней, чтобы создать и накормить личного божественного хранителя, вряд ли остановила бы необходимость пожертвовать несколькими слугами.

– Что ты такой задумчивый? – Евгений ударил его по спине. – Идем обмывать успехи шефа. Т-ты с нами!

Офицеры стражи Буртовецкого встречались в корчме «У Седого». На этот раз они должны были выпивать до утра, громко и радостно. Во время таких пьянок они не жалели денег, поэтому им прощали и битую посуду, и отшлепанные ягодицы официанток, и даже несколько выброшенных из дверей клиентов, которые недостаточно быстро уступали дорогу капитанам караванов.

– А теперь мы еще более важные люди! – произнес тост Генрик Марешка, держа кубок так, что пиво проливалось на головы товарищей, сидящих рядом. Он был из числа капитанов, которые дольше всех служили у Буртовецкого, и поэтому был убежден, что он главный во всей их компании. – За здоровье нашего благодетеля, который так о нас заботится.

Все с радостью выпили. Кутшеба, не жалея горла, громко кричал ура в честь человека, которого поклялся убить. Он ударял кубком о кубки других капитанов и даже произнес несколько тостов. Смеялся так же громко, как они, кричал не хуже Марешки и даже подрался с каким-то стражником Болобова, главного конкурента Буртовецкового в Кельце. Болобов принадлежал к числу тех, кто не вступил в Галицийское общество охраны местного бизнеса, поэтому капитаны, находившиеся на службе у главы этого самого общества, криво смотрели на его человека, как только тот вошел в корчму.

Кутшеба воспользовался случаем, когда широкоплечий отошел от Болобова и направился к бару. Кутшеба приблизился к нему неровным шагом и, без лишних разглагольствований, предложил выпить за здоровье господина Буртовецкого. Секундой позже они уже валялись по полу, а приятели одного и другого азартно сцепились в рукопашной вокруг них.

– А хорошо ты, брат, его сделал! – Евгений больно бил Кутшебу по спине огромной ладонью. – Но, наверное, будет лучше, если я тебя выведу отсюда, пока его псы не прибежали искать виновника всего этого. А т-то они, мать их, уже понеслись жаловаться, поди…

Когда они уходили, прощались с ними громким ура. Евгений практически донес не стоявшего на ногах Кутшебу до его комнаты, где в этот вечер, к счастью, Басенька его не ждала. Господин Буртовецкий тоже праздновал, и каждая пара рук пригодилась для обслуживания гостей. Евгений толкнул товарища на кровать прямо в одежде, только сапоги с него снял и даже накрыл одеялом.

Кутшеба подождал пару минут, прежде чем встать – идеально трезвым, как всегда, когда ему помогала мара. Он не спал всю ночь, планируя дальнейшие действия. Сейчас, когда он подсунул агенту Корыцкого, с которым они катались по полу, разыгрывая яростную драку, информацию о том, что именно Буртовецкий стоял за атаками на караваны и что сам он планирует до конца месяца исчезнуть из Кельце, он должен был четко спланировать свои действия. Кое-что он уже предпринял. Теперь оставалось увеличить свои шансы на выживание. Или наоборот? Каждый следующий человек из его списка прикладывал всё больше усилий к тому, чтобы защититься от него. Может, лучше убедить оставшихся троих, что им уже некого бояться?

Он проигнорировал упыря убитого купца, который, как всегда, пришел его поторопить. Он обдумывал самые разные варианты, пока не услышал скрежет ключа в замке. Он быстро лег, делая вид, что спит, и, даже когда Басенька стала его раздевать, жалуясь на глупое мужское племя, которое не умеет развлекаться иначе, кроме как напиваться, он только захрапел. Вскоре он и вправду заснул, а Басенька легла рядом с ним, шепча спящему мужчине по очереди то едкие замечания, то комплименты.

Июнь 1972 года по старому календарю, пятьдесят седьмой год Предела, двадцатый год Мира, Пристань Царьград

Кутузов провозгласил тост за новых союзников. Выпили все, в том числе и Новаковский, который, казалось, благосклонно смотрел на нового конкурента – сидящего по другую сторону стола Генрика Якубовского, одного из самых могущественных людей Галиции, а может, и всей Польши.

Один из президентов Галицийских железных дорог, сенатор Республики Наций, который ежедневно очень неохотно покидал свой дворец под Краковом, он сам возглавил путешествие, целью которого было помешать марсианину. Из крепости его выгнали амбиции, разбуженные рапортами агентов, которых снабжал информацией Корыцкий или люди, подкупленные Кутшебой. Если Новаковский стоял во главе своей экспедиции, то Якубовский, уставший от постоянных пряток и утраты инициативы, поддался соблазну и последовал его примеру, тем более что его особенно разозлила кража «Батория». К тому же он заинтересовался марсианской техникой, которая была на пропавшем корабле. Много удивительных марсианских машин потерялось во время войны. Оставшиеся в живых марсиане неохотно делились чертежами своих механизмов, считая, что земная технология была еще слишком слабо развита, чтобы их использовать. Перспектива заполучить эти чудеса чужих технологий дополнительно мотивировала Якубовского и убеждала, что никто, кроме него, не мог возглавить этот поход.

Сенатор поклонился Кутузову, Ростову и Новаковскому, остальных не удостоил даже взглядом, хотя за столом сидели также Грабинский и Крушигор с Сарой, Шулер с Вандой и Яшек, явно сконфуженный присутствием сильных мира сего.

Никто не сообщил Якубовскому, что картины на стенах зала, в котором мог бы поместиться целый хутор, были в некотором смысле живыми. Поэтому графиня не дождалась приветствия. Ростов подмигнул Кутшебе. Союз союзом, но новые гости не обязаны были знать обо всём. Хотя картины и притворялись мертвыми (в поместье позаботились о том, чтобы никакое движение не вызвало заинтересованности людей Якубовского), сидящий справа от него мужчина постоянно бросал на них обеспокоенные взгляды.

Чародей везде сопровождал сенатора. Высокий, худой, с благородным лицом, он одевался с такой вычурной элегантностью, что мог бы потягаться с самим Ростовым. Кутшебу забавлял его монокль, старательно подстриженные усики и вышколенная точность движений. Однако это не мешало ему уважать и силу мага. Быть может, сам бог, вызванный Якубовским и пятью другими участниками ритуала, вселился в этого законодателя мод? Кутшебе никогда не удавалось проникнуть в природу этого божества. Оно точно помогло сделать карьеру этой шестерке, но то, какими силами оно пользовалось, оставалось для него тайной.