Ирина Селиванова - Оленьи сказки

Каждый день зимы приносил новые открытия. Неизменным оставалось лишь одно – сны. Олененок снова и снова видела туманную дорогу и лес. Густой и дремучий, он становился все темнее, а деревья выстраивались в узкий коридор. В конце сна ее ждал знакомый дом из темного дерева с покосившимися бревнами и покрытой мхом крышей. Пахло горькой полынью и приторно-сладкими пряностями. Дверь призывно открывалась каждый раз, но Олененок всегда просыпалась раньше, чем успевала в нее заглянуть.

Лишь когда холода уступили место ранней весне, снег подтаял, а сугробы сменились проталинами, она наконец смогла увидеть больше. В доме ее ждала женщина. Олененок видела ее много раз и успевала разглядеть до мельчайших деталей, но, проснувшись утром, не могла сказать о ней ничего. Была она молодой или старой, улыбалась или грозилась бедой – Олененок не помнила. Точнее, не могла описать словами. Хорошо отложился в памяти лишь голос: женщина звала ее, знала по имени и давно ждала у себя.

Рута не верила снам и отказывалась идти на поиски таинственного дома.

– Ты не понимаешь, это очень важно! – Олененок подалась вперед и наклонилась ближе к Руте.

– Каждая твоя идея – очень важная. – Рута перебирала крупу и отвечала монотонно, почти не обращая внимание на сказанное.

– Здесь все иначе. Это не моя идея. Это все она.

– Женщина из сна, которую ты даже не помнишь?

– Я помню! – Олененок сердито фыркнула. – Просто не могу описать. Но она существует. И я пойду к ней с тобой или без тебя.

– Нет. – Рута оторвалась от работы и холодно посмотрела на нее. – Без меня ты никуда не пойдешь. А если ослушаешься, то я накажу тебя. Лес полон опасностей.

Рута не понимала ее или не хотела понимать, и Олененку оставалось только одно – изливать душу Йонасу. Он всегда находил время, чтобы выслушать ее, и никогда не считал ее идеи глупыми. Он действительно сочувствовал ей и с удовольствием обсуждал все, что приходило ей в голову.

– Знаешь, ты очень хороший человек. – Олененок устроилась на бревне рядом с Йонасом и прижалась к его плечу. Весь день они искали первые подснежники, бегали по лужам и играли в следопытов. – Веселый, добрый и надежный.

– Мне очень приятно, Олененок. – Он приобнял ее и прижал к себе.

– Я бы за тебя даже замуж вышла.

– Оу, это большая честь. – Он отстранился и заглянул ей в глаза.

– Если бы только ты не был таким старым.

Олененок весело рассмеялась, наблюдая, как изменилось лицо Йонаса. Он нравился ей все больше с каждым днем.

– Неужели я правда выгляжу таким старым?! – возмущенно заявил Йонас, захлопнув за собой дверь.

В сапогах хлюпала вода. С наступлением весны он особенно остро почувствовал, насколько они износились. Если Олененок смело скакала по лужам, то он, даже стараясь быть осторожным и обходить каждую, все равно промокал насквозь.

– Что, даже ничего не скажешь? Или ты просто хочешь сделать комплимент, но не умеешь?

Йонас усмехнулся: всегда острая на язык, Рута не нашлась, что ответить. Значит, он действительно был хорош. Или, по крайней мере, она так считала.

Он повесил влажный плащ у двери и, вздохнув, вытер его рукой: на боках остались грязные следы от сапожек Олененка. Он не хотел катать ее сейчас, но устоять перед жалостливым взглядом не смог. Да и слишком к лицу маленькой веснушчатой проказнице была улыбка.

Йонас обернулся и хотел сказать, что Руте стоит обучить Олененка манерам, но замер, не сумев вымолвить ни слова. Она стояла, словно каменное изваяние. Бледная кожа в слабом освещении казалось совсем белой, а зеленые глаза выглядели мутными стекляшками.

У ее ног лежала тряпка, а руки замерли, будто она пыталась поднять их выше, но не могла. Внутри у Йонаса похолодело. Он никогда не видел ее такой. Вечно спокойная Рута могла сердиться, радоваться или даже флиртовать, как ему казалось, но такой потерянной она выглядела впервые.

– Рута?.. – Собственный голос не слушался его и звучал слишком тихо и вяло.

Она вздрогнула, и Йонас выдохнул с облегчением. На мгновение ему показалось, что она действительно застыла.

– Йонас. – Она нахмурилась.

Его имя Рута произносила много раз, и он привык слышать его с нотками пренебрежения, раздражения и даже насмешки. Но сейчас она, словно утопающая, цеплялась за него.

Если прежде Йонас чувствовал себя взволнованным, то теперь грудную клетку сдавливал страх. Он медленно расползался по телу, отдаваясь стуком крови в голове и дрожью в животе.

– Рута, что случилось?

– Где Олененок? – резко встрепенулась она, наконец сумев поднять руки, которые вслед за этим упали вниз подбитой птицей.

– Она зашла в сарай, чтобы покормить козу морковкой.

Йонас волновался и произносил слова медленно. Он чувствовал себя виноватым, и, хотя Рута не запрещала ей делать этого, ему казалось, что она вот-вот отчитает его.

Но, к его удивлению, Рута будто оттаяла. Уголок губ нервно дернулся, а взгляд обрел осмысленность. Она села за стол и подперла голову руками. Йонас осторожно сел напротив, не решаясь нарушить молчание.

– Такого прежде не было. – Рута подняла взгляд, и Йонас заметил, как блестят ее глаза.

Она готова была заплакать. Ее голос подрагивал.

– Я… я знаю этот лес уже много лет. И… – Рута хотела продолжить, но что-то мешало ей.

Лесничая сбивчиво дышала и покусывала губу. Йонасу хотелось поддержать ее, но он не знал, как сделать так, чтобы успокоить ее, а не потревожить еще больше. Он осторожно коснулся ее ладони и, не встретив сопротивления, накрыл ее своей.

– Все хорошо, Рута. Олененок в порядке. Она все еще озорничает, но я чувствую, что имею дело не с ребенком. Она так интересно размышляет, совсем как взрослая.

Однажды Йонас случайно подслушал, что нет лучшего способа понравиться женщине, чем похвалить ее ребенка. Как ему показалось, это действительно сработало. Рута глубоко вздохнула и даже попыталась улыбнуться.

– Спасибо.

– У тебя что-то случилось?

– Нет, не у меня, но… – Она посмотрела в сторону, будто вспоминая что-то. Плечи вздрогнули.

Она отчаянно пыталась взять себя в руки, Йонас видел это. Он знал, что Рута привыкла держать все под контролем, в первую очередь – себя саму. Наверняка ей было тяжело осознавать собственную слабость. Он решил немного подыграть.

– Рута, ты можешь мне доверять. Поверь, сейчас я напуган не меньше.

Он не знал, подействовали на Руту его слова о надежности или признание слабости, но она вдруг выпрямилась, как натянутая струна, и часто заговорила.

– Ты знаешь, сейчас весна. Такое часто бывает в это время года, я понимаю. Снег в лесу сошел еще не полностью, и найти корм сложно. Особенно медведям.