Ирина Селиванова - Оленьи сказки

«Здравствуй, моя дорогая Элине. Я так сильно тебя люблю, что не могу подобрать слов. Прошу, читая это, взгляни на себя в зеркало. Только посмотри, какой ты стала красивой, сильной и уверенной. Пришло время признаться: хотя я ругала тебя за шалости, я всегда восхищалась тобой, твоей смелостью, любознательностью. Ты никому не верила на слово и стремилась все проверить и испытать. Надеюсь, ты сумела сохранить это в себе. От тебя всегда будут ожидать большего, Элине, но запомни одно: будь верной себе. Все ответы есть внутри тебя, умей себя слушать. И будь осторожна с теми, кто пытается что-то тебе нашептать. Мы с отцом всегда будем на твоей стороне.

С любовью, Юрате»

Олененок подошла к зеркалу и всхлипнула. Покрасневшие от слез глаза и смуглое лицо, усыпанное веснушками, совсем не казались ей красивыми. Могла ли мама ошибаться насчет нее? Что бы сказала ей сейчас?

– Мам, я так скучаю.

Она неотрывно смотрела в зеркало, стараясь увидеть в нем хотя бы тень того, о чем писала мама. Внезапный солнечный луч, скользнувший на стекло, ослепил ее, и на мгновение Олененку показалось, что из-за серебристой глади на нее смотрит Юрате.

– Мама? – Олененок коснулась холодного зеркала и вздрогнула.

Видение развеялось.

На стекле остались лишь отпечатки пальцев. Олененок глубоко вздохнула и закрыла глаза. Она жалела себя и не могла понять, почему это произошло именно с ней, с ее семьей. Разбойники могли выбрать любое другое королевство. Или попасться охране, не успев совершить задуманное. И тогда все сложилось бы иначе. Но… но. Олененок сжала кулаки и всхлипнула.

– Рута, почему ты живешь одна? – с интересом спросила Олененок, устроившись у нее на коленях.

Расческа скользила по мокрым волосам и почти не причиняла боли. Временами, когда Рута касалась затылка, Олененок покрывалась мурашками.

– Так вышло.

Олененок не видела ее лица, но по тому, что Рута замерла, предположила, что она задумчиво смотрит в окно.

– Ты не жалеешь об этом?

– Нет. Уже нет.

– Уже? – Олененок хотела повернуться, но Рута вновь провела расческой по затылку, и та покорно склонила голову.

– Сначала мне было жаль себя. Казалось, что я этого не заслужила, что оно должно было случиться с кем-то другим. А потом я вдруг поняла, что не могу изменить того, что уже произошло. Но будущее все еще в моих руках. И стало легче.

Олененок убрала пряди со лба. Твердый, уверенный голос Руты отчетливо звучал в голове. Она всегда хотела хоть немного, но походить на нее. И впервые она могла это сделать.

Она поднялась и расправила платье. Длинная ткань струилась до самого пола. Она не носила ничего подобного у Руты и не помнила, когда успела переодеться. Последние несколько часов расплывались в сознании, появляясь лишь обрывками: она скакала на лошади по лесу, вжимаясь в широкую спину гвардейца, ступала по белоснежным ступеням замка, видела множество незнакомых лиц, а после… После не помнила ничего.

Она осторожно открыла дверь и осмотрелась: в коридоре было пусто. Высокие стены из белого камня украшали семейные портреты в золотистых рамах. Могучие короли в тяжелых плащах и с мечами в ножнах. Прекрасные королевы в расшитых золотыми нитками платьях. Еще в детстве Олененок никак не могла запомнить их имена. Женщины с гордо поднятыми головами и большими, слегка испуганными глазами походили одна на другую. Тогда Олененок решила запоминать их по цветам платьев.

Зеленый бархат предпочитала ее прабабушка. Истории о ней Олененку особенно нравилось слушать. Она отказалась от юноши, которого любила, чтобы заключить выгодный союз. Годы ее правления запомнились всем как золотой век королевства. Словно зелень ее платья, расцветали давно забытые отрасли и ремесла. Она поддерживала многие начинания и сама открыла большую библиотеку и школу при ней.

Еще одной ее любимицей была рыжеволосая красавица в синем платье. Обычно в синем рисовали лишь мужчин, но она, будучи единственной наследницей и не желая выходить замуж для того, чтобы править, остригла волосы и отправилась на войну вместе со своей армией. После громкой победы совет разрешил ей взойти на трон.

Портрета матери Олененок не нашла. Возможно, он висел в другой, новой галерее. Ведь она умерла не так давно, а замок хранил десятки историй королей и королев. В одном Олененок не сомневалась: Юрате на портрете была в красном платье. Бледная, почти прозрачная кожа матери преображалась, когда она надевала алый. На щеках играл румянец, а глаза блестели ярко и уверенно.

Цвет отражал королев даже больше, чем имена. В детстве Олененок боялась, что никогда не сможет найти свой. Она беспомощно оглядела белое просторное платье. Безликое, оно могло бы подойти любой. Олененок нахмурилась. Об этом стоило серьезно подумать или спросить совета у Руты.

Только вот ее не было рядом, как и кого-либо еще. Олененок медленно шла по коридору. Ковер щекотал босые стопы, в солнечных лучах блестела пыль. Тишина оглушала, и Олененку вновь показалось, что она спит. Внезапный громкий и звонкий смех заставил ее вздрогнуть. Потом смех резко затих, словно смеявшийся зажал рот ладонью. Она прислушалась: звук раздавался из-за лестницы, ведущей в башню, но на ступенях никого не было.

Она осторожно подошла ближе и вдруг вспомнила. Эта лестница в детстве во время игры в прятки стала для Олененка настоящей находкой. В небольшом закутке за ступенями хранились старинные сундуки. Что было внутри, она так и не узнала: тяжелые замки не поддавались, когда она пыталась их открыть. Но на них было удобно сидеть и представлять себя в склепе или подземелье.

Олененок сжала пальцы в кулаки и фыркнула. Это место всегда было лишь ее, и она сама решала, кого хочет посвятить в тайну. Но теперь его занял кто-то другой, и она… ревновала. Олененок на цыпочках прошла еще несколько шагов и прикрыла рот ладонью, чтобы неизвестные захватчики не услышали ее дыхание. В полутьме закутка она не могла разглядеть сидящих в нем, но теперь отчетливо слышала каждое слово.

– Тише, если ты будешь смеяться так громко, сюда сбежится весь замок. – Звонкий женский голос звучал осуждающе. Так говорила Рута, когда отчитывала Олененка.

– Вот и нет, сейчас все заняты только одним – пропавшей принцессой. – Последнее слово было произнесено с таким пренебрежением, что Олененок поежилась. – Мне кажется, с ее возвращением все сошли с ума.

– Мама тоже так считает. Она говорит, что лучше бы эта принцесса никогда не находилась. Так нам всем было бы спокойнее. И отцу. Может, он снова стал бы таким, как прежде.

Олененок отступила назад и прижалась спиной к стене. Она не верила своим ушам. Мысли о возвращении в замок приходили к ней прежде, но она представляла это иначе – как один из тех дней, когда она с родителями возвращалась из путешествия. Над замком поднимали флаги, играла музыка, слуги выстраивались, чтобы встретить карету. Олененок обожала такие моменты. Но особенно ей нравилось вновь ощущать себя дома. Там, где любой – ее друг, где она в безопасности и где просто не может случиться ничего плохого. И вот теперь в собственном доме она была… лишней?