Ирина Селиванова - Оленьи сказки

– Постой, – говорит. – Послушаем, что она скажет. Голубка, милая, как мне поступить?

А Голубка ему и отвечает:

– Разве честно забирать последнее у того, кто не имеет? Разве справедливо обижать убогих? Добрый ли ты, государь, если позволишь такому быть?

Очень понравились Благородному Оленю ее слова. С тех пор стал он слушать Голубку во всем и сделал ее своею женой.

Что ни говорил теперь Хитрый Змей – во всем Голубка с ним не соглашалась. И затаил Змей в сердце черную злобу. Решил он, раз смогла Голубка разлучить его с братом, значит, и конец ему пришел.

Приказал Змей вырыть в лесу глубокую яму. Такую, что из нее света не видно и голоса не слышно. Вырыть и прикрыть листьями да ветками. А когда приказ его выполнен был, пришел Змей к брату и говорит:

– Добрый государь, Голубка твоя попала в лесу в сети, поспеши скорее и спаси ее.

Немедля отправился Благородный Олень, чтобы спасти любимую. Да так и провалился в глубокую яму.

Сильно горевала Голубка по пропавшему супругу. А Хитрый Змей, выждав немного, сделался королем и выгнал Голубку.

Долго летала она везде и звала Оленя. И когда совсем без сил осталась, упала навзничь прямо в глубокую яму. Долго летела вниз, а как прилетела – увидела возлюбленного.

Не знал Благородный Олень, что это Змей устроил ему ловушку.

– Голубка моя милая, – говорит Олень. – Лети скорее к моему брату, Хитрому Змею, да скажи, что я попал в беду. Нет ни одной загадки, что он не смог бы разгадать. И меня придумает, как вызволить.

– Добрый государь, – отвечает ему Голубка. – Хитрый Змей и вырыл для тебя эту яму. А сам теперь сделался королем и меня выгнал.

Сильно опечалился Благородный Олень.

– Значит, теперь смерть моя пришла. Не выбраться мне из ямы.

Горько расплакалась Голубка. Плакала три дня и три ночи, и из слез ее набралось большое озеро, наполнило яму до самых краев, и смог выплыть Благородный Олень.

Но не позволила Голубка возлюбленному своему вернуться в замок. Наказала спрятаться в лесу и ждать ее, а сама полетела к Хитрому Змею. Стукнулась о землю, обратилась малиновкой и сладко запела для Змея:

– Хитер ты, Змей, а брат твой хитрее. Говорят, выбрался из ямы, а теперь ведет на тебя большое войско.

Не поверил ей Змей и решил проверить яму. А Голубка полетела за ним следом. Добрался до лесу, подошел поближе и кричит:

– Олень, там ли ты?

А никто ему не отвечает. Тут Голубка ему и говорит:

– Яма глубокая, наклонись пониже. Может, он тебя и услышит.

Наклонился Змей, не удержался, да и свалился в яму. Там и конец ему пришел. А Олень с Голубкой жили долго и счастливо, правили мудро и справедливо.

Олененок вздрогнула. Сказочная история вдруг слилась с предупреждением ведьмы об осторожности и страхом Руты перед змеями. Она смотрела на Гантараса, и ей казалось, что, словно рисунок с витража, перед ней стоит огромный Змей. Темные глаза хитро сверкали.

– Элине?

Гантарас сделал шаг вперед, и Олененок прижалась спиной к двери.

– Все в порядке?

– Д-да. Знаете, я лучше пойду. Я действительно устала.

Олененок была взволнована. Гантарас возвышался над ней, словно зверь, готовый напасть. Она вся сжалась, но король лишь пожал плечами.

– Конечно, как тебе будет удобно. Теперь ты дома, и у нас будет еще много времени. Думаю, мы сможем стать друзьями. Сегодня вечером я торжественно представлю тебя гостям. Пусть все знают, что моя дорогая потерянная племянница наконец-то вернулась.

Гантарас улыбался, но улыбка его не была дружелюбной. С такой же улыбкой Йонас хвастался своими победами, а Рута заканчивала работу. Он… торжествовал. Олененку захотелось спрятаться. Но ей предстояло кое-что сделать. Она глубоко вздохнула, набираясь смелости.

– Спасибо за приглашение, но я не смогу. Я не умею вести себя на таких приемах и не хочу чувствовать себя глупо. И еще я хотела сказать, что меня учили осторожно выбирать друзей. И не могу назвать вас своим другом. Извините.

Она резко развернулась и выскочила за дверь. Ей было страшно. И все же она чувствовала, что поступила правильно.

Рута вздрогнула и поморщилась от внезапной боли в бедре. Она оперлась о ручку двери, чтобы подняться, и, едва волоча онемевшую ногу, добралась до кресла, которое протяжно скрипнуло.

– Олененок, прекрати скакать по комнате.

– Но я не могу наступать на пол! Йонас научил меня игре: пол – это угли.

Она ловко перепрыгнула с одного стула на другой и замерла, размахивая руками, чтобы удержать равновесие.

– А он научил тебя лечить ушибы?

– Нет, он сказал мне, что настоящего воина только украшают шрамы и синяки. – Она согнулась, готовясь к прыжку.

Рута покачала головой. Старое кресло затрещало и впервые жалобно скрипнуло, когда Олененок всем весом упала на него.

– Ой. – Она неловко улыбнулась и потерла ушибленный бок.

Звонкий голос эхом отдавался в голове, словно это случилось вчера. Словно Олененок все еще была здесь. Рута закрыла лицо руками. Она дрожала и никак не могла успокоиться.

Теплый, уютный дом, с которым еще с утра она не готова была проститься, теперь обратился в склеп. Рута никогда не была в склепах, но точно знала, что там пахнет смертью, а стены хранят память об ушедших.

Она осмотрелась, и сердце болезненно сжалось. За несколько месяцев комната успела будто пропитаться смехом. Вместе с появлением Олененка старый дом ожил, встречая юную гостью скрипом половиц и открывая ей самые темные уголки.

Ожила и сама Рута. Олененок подарила ей надежду. И Рута чувствовала себя настолько счастливой, что не допускала даже мысли о том, что что-то может пойти не так. Она вновь открыла сердце для нежности и радости.

Боль от потери ощущалась гораздо острее, чем много лет назад. Лучше Рута вновь и вновь смотрела бы в холодные глаза графа, чем думала сейчас о том, что Олененку грозит опасность.

Она никогда не интересовалась сплетнями из замка и была бы счастлива и вовсе не слышать их, но она слышала разговоры в очереди за хлебом и шепот прачек. Она старалась не думать об этом, не верить им. Но сейчас, когда Олененка забрали в замок, Рута не могла избавиться от навязчивых мыслей.

Король Гантарас искал племянницу не для того, чтобы посадить на трон.

Она всхлипнула и сжала кулаки. Ей хотелось бы верить: Олененок будет счастлива в замке, среди людей, родных по крови. Но чутье, удивительно обострившееся в последнее время, подсказывало другое.

Она давно заметила, что понимает Олененка и без слов. Прежде Рута лишь слышала о таком и скептически относилась к матерям, рассказывающим, как ноет и болит их сердце в предчувствии беды. Но в тот день, когда она весь вечер не находила себе места, а после Йонас принес Олененка с вывихнутой лодыжкой, Рута стала внимательнее прислушиваться к себе.