Дмитрий Миконов - Отмеченный сигилом [litres]

– Все будет хорошо, – джарах переборол смущение и осторожно провел рукой по мягким, словно пух, волосам, – вы под нашей защитой, госпожа: моей и капитана Вортана.

Она подняла на него заплаканные глаза:

– А где мой муж? Фект жив?

– Нет, госпожа Тавия. – Лаен отвел взгляд, испытывая смешанные чувства. – Нас заманили в ловушку, и он… пал в бою.

Маленькие женские плечи вздрогнули и затряслись от беззвучного плача. Он молча гладил ее руки, борясь с желанием прижать к себе это хрупкое и беззащитное тело.

Сзади раздался тяжелый и протяжный вздох. Обернувшись, десятник увидел капитана, державшего на руках безжизненно поникшее тело знахарки. Лицо Вортана выражало растерянность:

– Госпожа, я рад, что вы живы… Лаен, помоги мне! Я не могу привести Иву в чувство!

Мягко отстранившись, десятник вскочил на ноги и перевернул стол в надлежащее положение. Капитан осторожно водрузил на него тело. Взгляд Лаена невольно скользнул по залитой кровью тунике. Ее оказалось слишком много. Оглянулся на Тавию – та лишь качнула головой и, уткнувшись в ладони, зарыдала с новой силой. На капитана было страшно смотреть. Он все понял. Качнувшись в сторону, Вортан опустился на пол там, где стоял, продолжая сжимать ладонь знахарки.

Не находя слов, Лаен одернул нательную камизу погибшей, прикрывая оголенные ноги. Бросилось в глаза, что рана, ставшая смертельной, нанесена профессионально, точно в подреберную впадину, Оружие оставило широкий разрез, и на обратном ходу вырвало кусок кожи. Характерный клинок для местного отребья, но вот применила его весьма опытная рука.

В любом случае это знание ничего не давало. Отомстить за смерть знахарки вряд ли удастся. Нужно выбираться на поверхность, пока люди баронессы Вильмы не хватились беглецов. Шансы спасти кого-либо еще практически равнялись нулю. Если кто из караванщиков и выжил, то найти их без знания катакомб не представлялось возможным. Тем более после гибели негоцианта десятник не мог позволить себе рисковать еще и его супругой.

Через дверной проем заглянул Дьякон, явно желавший поторопить присутствующих, но, увидев сидящего на полу капитана и тело на столе, побледнел и прикусил язык. Подошла Тавия, осенила знахарку светлым знамением и осторожно накрыла лицо платком.

– Вортан! – настойчиво позвал Лаен. – Нам нужно выбираться отсюда и отправляться в старый карьер. Возможно, там кто-нибудь выжил.

– Как так вышло, госпожа? – Проигнорировав слова джараха, капитан обратился к жене негоцианта.

– Это… ужасно! Один из них, здоровенный бугай, расшвыривал наши вещи… вытряхивал одежду на пол… потом разозлился… ударил ее. Я испугалась… убежала в комнату для слуг и забилась в угол. Я не видела, что происходило дальше…

– Ее уже не вернуть, – снова настойчиво вмешался Лаен. – Капитан Вортан, нужно уходить отсюда, иначе нам всем несдобровать!

– Господин Лаен дело говорит. – Голос Дьякона дрожал от волнения. – Думается мне, злыдни скоро вернутся.

– Мы бросим Иву здесь? – Вортан растерянно переводил взгляд с одного на другого. – Но так же нельзя!

– Вортан, времени почти не осталось! – с нажимом произнес Лаен, продолжая попытки достучаться до разума капитана. – Госпожа Тавия в опасности, нужно вывести ее и найти тех, кто еще жив на поверхности! Наконец, нужно понять, что случилось с повозками и людьми, которые остались в карьере!

– Хорошо. Будь, по-твоему. Пусть святой Воритар позаботится о ней… – Капитан собрал раскиданное тряпье, деревянные обломки, сложил все в кучу под столом и поднес свечу. – Я отомщу твоим убийцам, Ива, клянусь!

Люди вышли за дверь, когда пламя уже жадно облизывало сухое дерево стола. Не таясь, побежали вперед знакомыми местами, благо дорога наверх была известна. Пару раз из темных углов на них кидались визжащие фигуры – и тогда боль капитана находила выход в могучих ударах, которые он с ревом раздавал направо и налево.

Наконец впереди забрезжил голубой прямоугольник неба. Выбравшись на залитую солнцем деревенскую площадь, люди в изнеможении упали на жухлую траву, переводя дух и позволяя глазам пообвыкнуться с дневным светом.

Десятнику пришла в голову мысль подкинуть огоньку в подпол и запереть створки, но он не стал этого делать: вдруг какой бедолага из каравана жив остался и выход ищет?

– Туда надобно! – Дьякон указал на брешь в частоколе, ранее не замеченную в вечернем сумраке. Она позволяла попасть на дорогу, минуя ворота, и была достаточного размера, чтобы пролез даже Вортан. Караванщики переглянулись и побежали к щербатому пролому.

Пара ухарей со струпьями на лицах внезапно преградила дорогу. Слуги баронессы бесновались и размахивали длинными ножами. Одного через ключицу до поясницы разрубил Вортан, другого отвлек Дьякон, и десятник пронзил его сердце стилетом.

– Морок! Подожди! – Возглас капитана заставил десятника и Дьякона повернуть головы.

Черноволосый имперец указывал острием меча на ближайший к ним заброшенный дом. На фоне закопченных и обугленных старым пожаром стен сразу бросались в глаза новехонькие двери и наглухо закрытые белые ставни.

Изнутри дома доносились приглушенные звуки борьбы.

– Там кто-то есть! – сообразил Лаен. – Возможно, наши!

– Нет! Нам нужно скорее бежать отсюда! – раскрасневшаяся Тавия изо всех сил тянула десятника к дыре в частоколе. – Враги могут появиться здесь в любой момент!

Джараху пришлось выбрать:

– Дьякон, уведи госпожу за ворота и спрячьтесь где-нибудь поблизости. Капитан, давай со мной!

Перепрыгнув низенькую изгородь, десятник врезался плечом в дверь. Заперто! Краем глаза увидел мчащуюся следом во весь опор массивную фигуру Калача и успел отскочить в последний момент. Хрустнул засов, и Лаен вслед за капитаном ворвался в полутемное помещение. Настороженно замер на пороге, позволяя глазам адаптироваться к сумраку.

В нос шибанул кислый запах пота и мускуса. Пол в избе отсутствовал. Площадка у порога оканчивалась прямоугольной ямой в полтора человеческих роста, занимающей всю площадь комнаты. Посреди ямы был вкопан столб с перекладиной, напоминающий виселицу.

В железном кольце потихоньку умирал огрызок факела, освещая лишь пятачок вокруг себя. В центре этого светового пятна тяжело сипел отец Мэтью.

Капитан возгласом поприветствовал преподобного и уже хотел было спрыгнуть в яму, но десятник удержал его за плечо. Он посчитал, что сооружение, больше похожее на загон для диких животных, устроено здесь не просто так. Присмотревшись, понял, что чутье не подвело.

Святой отец так и не ответил капитану. Он выглядел крайне измотанным, а роба словно побывала в пасти бешеной псины. Его локти, сведенные вместе перед бочкообразной грудью, перехватывала толстая веревка. Оборачиваясь вокруг предплечий, она уходила к верхушке перекладины, сильно ограничивая движения монаха. Мэтью с трудом удерживал равновесие и мог стоять лишь на цыпочках. По непонятной причине он топтался на месте, пытаясь зачем-то развернуть в сторону свое грузное тело.