Дмитрий Миконов - Отмеченный сигилом [litres]

Капитан же наоборот, после радостной встречи замкнулся и ушел в себя. Безжизненным голосом отдавая распоряжения солдатам, он совсем не напоминал себя обычного. Глядя на него и вспоминая убитую знахарку, Лаен испытал сильную грусть. Похоже, их ждал нелегкий разговор.

…Выскочив на поляну, люди попрыгали в ожидающие их кареты. В воздухе защелкали кнуты возниц, заставляя ленивых тягловозов пошевеливаться. Усталые караванщики переглядывались и робко улыбались друг другу. Сегодня судьба именно к ним оказалась благосклонна, а остальное пока не имело значения.

Но рано или поздно их мысли вновь вернутся к павшим товарищам, навек оставшимся под холмом Висельника, и зазвучат траурные речи в угоду бездушной Мальке.

Заметив угрюмое состояние десятника, измученный пробежкой отец Мэтью ободряюще похлопал его по плечу:

– Будет тебе, Морок. Ведь выбрались, слава Воритару!

– Выбрались… – в изнеможении откинувшись на мягкое сиденье, согласился Лаен. – Только не все, святой отец; только не все…

Неказистые постройки одинокого хутора сиротливо сбились в кучу на склоне холма, окруженного черным ельником, словно овцы, пережидающие холодную ночь. Во главе хозяйства располагался приземистый бревенчатый дом на несколько комнат с соломенной крышей и резным крыльцом. По обе стороны от него начинался частокол, который опоясывал просторный двор и сходился у надежных с виду двустворчатых ворот.

В центре двора – кострище, спрятанное под навесом, столярный стол и ящик с недавно обработанными бочарными клепками. Чуть поодаль – обложенный камнем колодец и поросший травой холмик ледника с отдушиной и откидной решетчатой дверцей. По периметру частокола протянулись хозяйственные постройки: утлый свинарник, пара дышащих на ладан сараев и открытая с одной стороны изрядно оскудевшая поленница.

Вечерело. Солнце неохотно завершало свой обычный переход, постепенно скатываясь на запад, в сторону далеких отсюда трясин Чести. На хуторе все шло своим чередом: лениво бродили куры в поисках травяного семени, в грязи под навесом, похрюкивая и почесывая бока о подпорки, копались свиньи, а коза со сломанным рогом недовольно блеяла, сетуя, что в поилке закончилась вода.

Хозяин хутора, деревенский бондарь, – длинный сутулый мужик в широких шароварах и голый по пояс, – лениво постукивал топором у сарая с торфяной крышей. На дверях сарая висел массивный амбарный замок.

Замок лишь с виду казался серьезным и непреодолимым. На самом деле железяка отпиралась в два счета с помощью штыря с крючком на конце и обычного подковного гвоздика. Ишка уже пробовал. Ради тренировки, и чтобы на деле проверить те самые хитрые приемы, которым обучил его дядька, вернувшийся с войны примерно в начале лета.

Ишка полезным штукенциям обучился, но дядьку все равно посчитал отпетым брехуном. Какая такая война? С кем? До отрыжки напившись пива, дядька утверждал, что воевал против других таких же, как он, мужиков, якобы восставших против императора. Даже отсеченную по самый локоть руку предъявлял каждому усомнившемуся как верное доказательство.

Ха! Ишку не обманешь: император не мог своих собственных мужиков под нож как свиней пустить. Точно врет дядька. Да и не учат на войне замки тонкими изогнутыми железяками открывать.

Но сейчас Ишке было не до войны и уж тем более не до дядьки. У бондаря в очередной раз с топорища слетело лезвие. Гулко ударившись о доски сарая, оно упало прямо в копну прелой травы, наваленной у стены.

Паренек подобрался. Он жил вместе с матерью неподалеку, в деревеньке у подножия холма, и шастал на хутор уже в течение трех дней, успев за это время изучить нехитрые повадки его обитателей.

Сейчас бондарь пойдет за сарай, к навесу, где находится верстак, и будет долго подбирать подходящую деревяшку, чтобы заменить выпавший клин. Потом украдкой извлечет из-под рогожки глиняную бутыль и, убедившись, что за ним не наблюдает жена, присядет на чурбан и, зажмурив глаза, крепко отхлебнет из нее. И только после этого вернется к сараю и начнет шарить в копне узловатыми руками в поисках лезвия.

Ишка уже успел выяснить, что кроме бондаря и его жены на хуторе никого не было. Трое его сыновей – пара здоровенных детин и один слабоумный, еще в начале месяца уехали на ярмарку в Атрель с подводами бочек, вкусно пахнущих смоляным варом.

Пока все шло строго по плану. Бондарь со злости швырнул топорище на землю и спустя мгновение его тощая сутулая спина скрылась за углом сарая.

Выпрыгнув из своего укрытия за свинарником, Ишка отвесил смачного пенделя потерявшей бдительность молодой свинке и торопливо нырнул за поленницу, держа в поле зрения дверной проем избы. Он знал, что через секунду-другую на поросячий визг выглянет беременная жена бондаря, толстая и дурная, внимательно осмотрит двор, и не отметив ничего необычного – отправится на поиски мужа, придерживая руками живот.

К этому времени Ишка уже должен быть возле входа в избу. Там, в темных сенях, сразу за дверью, у хуторян хранится смачный кусок сала, при одной лишь мысли о котором рот паренька наполнялся слюной.

Главное – не упустить момент, и все пройдет как задумано.

Зазря обиженная свинка издала особо жалостный хрюк, похожий на детский всхлип, и, как по команде, на грязный двор выкатилась неопределенных лет особа в повязанном вокруг объемистого живота драном цветастом платке и огромных мокроступах.

Ишка, не забывая двигаться по-крабьи вдоль поленницы, мимолетно порадовался – в случае чего, в такой обуви она его ни в жисть не догонит!

Баба решительно направилась к загону, Ишка метнулся к избе. При всем желании, заметить его было очень нелегко. Стараясь слиться с окружающей обстановкой, паренек аж рубашку в грязи измазал загодя, еще до проникновения на хутор. Ничего, вот продаст сало – так купит себе и кушак с оборками в виде змеек не хуже дядькиного. И сапоги высокие, с блестящим голенищем. И картуз…

Перед самыми сенями Ишка мельком стрельнул взглядом в сторону верстака, чтобы убедиться, что бондарь тоже действует по плану. К великой досаде, выяснилось, что нет. На чурбане тоже никто не восседал. Мелькнула мысль, что это как-то неправильно, но азарт уже полностью овладел разумом паренька, а запах сала щекотал ноздри.

Юркнув в сени, Ишка торопливо зашарил по стене в поисках мешка. После дневного света полумрак помещения оказался настоящей тьмой. К пряному запаху сушившихся трав подмешивался кислый и неприятный запах гнили. Откуда он здесь?

Ишка тихонько ойкнул, поймав ладонью занозу. Потом еще одну. Есть! Под пальцами оказалась ребристая поверхность грубой дерюги, немного подмокшая внизу. Руки парня метнулись по мешку вверх в поисках горловины. Нужно срочно снять его с крючка! И ходу, ходу!