Дмитрий Миконов - Отмеченный сигилом [litres]

– Но это невозможно! Тогда на выплаты уйдут почти все наши деньги! – возмутился Фабио и заскрипел кусочком угля по выскобленной дощечке. – Так, за минусом выплат цехам, где есть погибшие…

– Плату тех, кто пал в бою с приспешниками баронессы, отдашь старшим по ремеслу. Пусть разделят между своими.

Вашуйец выпучил глаза:

– Но на это уйдет вся текущая казна! Чем мы будем платить людям в следующий раз?

– Сделаешь, как я сказал, – отрезал Лаен, вспоминая, как вел дела отец. – Получим с графа плату сполна, потом я найду… крупный заказ.

– В конце осени перевалы закроет снег… к тому времени нам нужно будет уходить на юг, и желательно с достаточным запасом лир, – осторожно вставила слово Тавия, переглянувшись с вашуйцем. – Последняя зимовка под Остеей обошлась нам в десять тысяч монет, с учетом того, что наши приказчики расторговывались по всему Заозерью и мой муж распустил половину людей по деревням и платил только половину жалованья.

– У вас теперь новый негоциант! Мне решать, сколько я буду платить своим людям, – возразил джарах и тут же подивился взявшейся из ниоткуда злости. А ведь все из-за проклятой Марты! Пришлось взять себя в руки. – Прошу простить за резкость, госпожа. Что-то еще, Фабио?

– Сию минуту, господин. – Послюнявив палец, вашуйец перелистнул страницу своей книжицы. – По моим подсчетам, в ближайшее время нам понадобится около двухсот монет на закупку материалов для ремонта повозок.

– Планируй это с обещанного графом. Встанем на ремонт, когда прибудем в Атрель.

– Хорошо. Так, харчи… это не то. А, вот! Ловчие просили аудиенции у новоизбранного негоцианта. Нужно назначить старшего цеха плотников на место погибшего Прола и решить несколько хозяйственных споров… и благословление на совместное сожитие молодая пара просит.

– Ох, как же муторно!.. – простонал Лаен. – Давай так. Сначала я приму капитана Вортана. С цехом охраны перво-наперво договориться нужно. Потом пусть дозорный Дьякон ко мне явится. Ловчим скажи, чтобы после полудня приходили, выслушаю их. Потом те, кто пожениться намерение имеют. Вот тоже мне, нашли время… По цеху плотников вот тебе сразу мое решение: старшим цеха будет Овенсий. Старик опытный, вполне себе еще крепкий.

Вашуйец одобрительно закивал, негоциант тем временем продолжил:

– Что еще?.. Пусть вещи мои принесут сюда… и шест тренировочный не забудут. Ах да, и главное – завтра еще тут стоим, а на следующий день выступаем в Атрель. С атаманом я договорился, препоны чинить не будет. Нужно, чтобы Ярок был готов отправляться по первому моему приказу. Все ясно?

– Я все записал, господин негоциант, – деловито отозвался вашуйец.

– Госпожа Тавия?

– Если вы не возражаете, господин, я хотела бы обсудить с вами деликатные вещи. Мне необходимо рассказать вам о некоторых особых делах моего покойного мужа.

– Как скажете, госпожа. – Лаен кивнул ей, обрадованный, что девушка не обиделась на его резкость. – Прошу простить, но сейчас мне нужно идти. Давайте отложим наш разговор до вечера.

Выскочив из кибитки, негоциант направился прямиком к резиденции атамана. Его путь лежал мимо кибитки-арсенала, который охраняла пара солдат капитана Вортана. Завидев своего нового правителя, парни вытянулись по струнке. Каждый встречающийся на пути человек из общины норовил приветствовать его, кланялся, желал здравия и благодати Зеркального Отражения. Их непривычное поведение вначале позабавило, но позже заставило Лаена глубже проникнуться всем грузом ответственности, лежащим теперь на его плечах.

В глазах обитателей общины тлел огонек надежды, дровами для которого служила вера в перемены к лучшему. Лаену пришло в голову, что хоть и не следовало плохо говорить об умерших, но Фект в последнее время все больше увлекался выпивкой, все глубже погружаясь в собственные грезы о прошлом. Его закаленная годами железная воля об них же и истончилась и, как и следовало ожидать, однажды переломилась, как сухой стебелек травы…

За этими рассуждениями джарах неожиданно осознал, что уже не испытывает всепоглощающего чувства вины, которое терзало его все это время. Разве это он заливался вином той ночью, когда караван шел по территории урочища Каторжников, находясь в великой опасности? Разве это он снял с себя ответственность, передав символ власти главе соглядатаев, и отправился храпеть в теплую постель к женщине, которую, скорее всего, приблизил лишь из жалости? Разве это он не смог совладать с собой в момент смертельной угрозы, при встрече с баронессой, будь ее род проклят всевидящим Невзрой в десятом поколении…

Неожиданно поток обличающих аргументов иссяк, и на поверхности оказалась простая истина, отчего-то не замеченная ранее. А как так вышло, что ни опытная знахарка, ни мудрая Тавия не смогли привести Фекта в чувство? Тот же травяной чай, которым угостила его вдова, подействовал сразу, а негоциант на приеме выглядел так, будто бражничал не один день…

Приподнятый настрой и браваду как ветром сдуло. Все снова свернуло в привычную колею. Лаен больше не ощущал себя правителем судеб, но лишь пешкой, чью роль ему и уготовили. А все из-за кого? Его мыслями вновь завладела красная Вильма. Если бы не баронесса и ее слуги, все осталось бы как прежде! Только теперь он сполна осознал, как сильно желает смерти женщине, продавшей свою душу погонщикам ведьм…

Убаюканная временем волна ненависти вновь поднялась и захлестнула разум. Он ненавидел ведьм: одна из этих тварей в далеком прошлом решила его судьбу, именно из-за нее он оказался в клане джарахов.

Затолканные в глубины подсознания воспоминания радостно зашевелились и полезли наружу, словно черви после дождя.

…Это случилось задолго до Ритуала.

Родовая усадьба успела погрузиться в сон, когда сущности явились на зов. Он лежал на огромной кровати, завернувшись в одеяло, и никак не мог заснуть. Старшая сестра закрутилась с делами и не смогла прийти этим вечером рассказать ему очередную захватывающую историю о властном императоре, смелых гвардейцах и отважных первопроходцах-егерях, рыщущих по трясинам Чести в поисках порождений сумрака. Витая в мечтах, он пялился в окно, где на горизонте и находились те самые, невидимые во тьме опаснейшие болота, и представлял себя во главе блистательного отряда суровых ополченцев…

От волнительных мыслей его отвлек странный шум, раздавшийся в недрах огромного дома. Истошный крик служанки заставил вскочить с постели. Топот бегающих по коридорам людей, мужские выкрики, среди которых он узнал голос отца, звон оружия – все смешалось воедино, заставив задрожать от страха. Не придумав ничего лучше, он выхватил из-под подушки подаренный отцом кинжал и шмыгнул за тяжелую портьеру, закрывающую нишу под окном.