Илья Юдачёв - Хроники ворона [Книга первая] [СИ]

И их было много, чертовски много. И каждая из них жаждала уцепиться хотя бы за крохотный кусочек плоти наемного убийцы. Они наваливались друг на друга и толкались между собой, пытаясь нащупать того, кого так сильно хотели заполучить.

Забрать к себе, под землю…

Упокоить в холодной, сырой почве.

Вот они схватили его уже со всех сторон, а он всё продолжал кричать и вырываться из стальных объятий, не желая осознавать, что любая попытка освободиться обречена на провал.

И в тот момент, когда буквально каждый сантиметр одежды оказался в плену, Зоран увидел, как к его горлу тянется небольшая, явно детская ладонь.

– Что ты здесь делаешь? – севшим голосом промолвил убийца.

Маленькая ладонь с силой, сравнимой разве что со смыкающейся челюстью бойцовской собаки, схватила Зорана за горло и принялась душить лжедетектива.

– Нет… Нет… Я не убивал тебя! Что ты здесь делаешь? Что ты здесь делаешь?!

– Ааа! Нет! – Зоран очнулся ото сна в холодном поту. Огляделся: вокруг не было никаких торчащих из земли рук.

«Кошмар. Мне просто приснился кошмар».

Он приподнялся и сел, уперевшись спиной в дерево. Костер уже догорал, и в лесу стало холодно. До рассвета было еще далеко, но Зоран решил больше не засыпать. Сегодняшняя ночь была явно не лучшей для сновидений. Взял в руку флягу – пусто, он все допил перед сном. Подбросил в костер заранее приготовленных сухих веток – пламя снова начало набирать силу. Посмотрел на небо, и, оказалось, на нем было не так много звезд, как в его сне. Оно было затянуто тучами. Зоран подумал, что неведомые надзиратели просто не хотят наблюдать за таким чудовищем, как он.

«Кто я? Я – Зоран из Норэграда. Я – раскаяние. Я – печаль».

«Меня зовут Чарльз Килбери, я профессор медицины и с сегодняшнего дня, с четырнадцатого октября тысяча двести восьмого года, я приступаю к написанию своего дневника, дабы запечатлеть оставшиеся из отведенных мне дней жизни и приоткрыть некоторую частицу истины об экспериментах, которые мне предстоит начать, моих целях, мотивах и чувствах, которые мне приходится испытывать на своем полном греха, но необходимом человечеству пути.

С уверенностью могу сказать, что те, кто занимается наукой, а в частности медициной, смогут найти на страницах моего дневника массу ценной информации. Испытывающие же ко мне презрение, возможно, найдут некое оправдание моим поступкам, я же со всей своей весьма скромной способностью к сочинительству, искренне надеюсь, что бумага простит мне отсутствие столь присущей трудам профессиональных писателей витиеватости в описании переполняющего меня раскаяния и одиночества.

В качестве предисловия, мне бы хотелось сказать пару слов о том, с чего все началось, дабы читателям данного дневника стало известно, что за свои бесчеловечные эксперименты я принялся далеко не из личной инициативы и желания получить от них садистское удовольствие, а по указанию правящей особы.

Все началось ровно неделю назад, аккурат спустя год после гибели моей дорогой Анны, единственной женщины, которую я мог бы назвать своей музой и утешением. Возможно, если бы она была жива, я бы нашел в себе мужество не ввязаться в то, во что ввязался, и мы мирно продолжали бы воспитывать нашего дорогого сына Рейнольда, ибо одному мне дается это с великим трудом. Но история, к моему великому сожалению, не терпит сослагательного наклонения.

В октябрьский вечер недельной давности, в такой же, в какой я взялся сегодня за написание этих страниц, в дверь моего гостеприимного дома постучался ни кто иной, как Джерард Пэрроу, рыцарь – герольд короля Зигмунда Второго. Удивление мое, без преувеличений, вышло абсолютно за все допустимые рамки. Голова моя кружилась от нахлынувшей тревоги и вопросов, коими она тут же заполнилась. Этот Пэрроу был, как оказалось, господином вне всякой меры склонным к удержанию собеседника в состоянии заинтригованности.

Однако после обмена чересчур, как по мне, любезными приветствиями, господин Пэрроу все же изволил кратко объяснить мне цель своего неожиданного визита и передал мне запечатанное письмо, в котором оная цель излагалась уже более подробно, но уже Его Величеством Зигмундом Вторым.

В королевском письме говорилось, что Его Величество чрезвычайно поражен моими успехами в области изучения эпидемических заболеваний, читал многие из моих трудов и находит предложенные в них идеи в высшей степени новаторскими.

Мне было лестно читать столь теплые слова от самого короля, но когда я завершил прочтение комплиментов, моему взору открылось сделанное мне королем предложение, которое не терпело, очевидно, никаких возражений, и содержание которого меня чрезвычайно ужаснуло.

В письме говорилось, что король не доволен сложившимся в стране положением вещей. А именно его беспокоит тот факт, что за период его недолгого правления страна пережила уже две эпидемии чумы, что привело к значительным людским потерям, особенно в среде крестьян и ремесленников. Король описывал мне все последствия, к которым привели эпидемии, главным из которых было значительное снижение производительности труда из-за потери рабочих рук. Его Величество просил (хотя в письме это читалось скорее как требование), в связи с моими большими успехами в изучении теории распространения эпидемий, приняться за создание лекарства от вышеназванного заболевания.

Благородная идея, казалось бы. Но методы достижения благородной цели далеко не всегда являются такими же благородными. Его Величество требует, ссылаясь на срочность создания лекарства, вопреки всем нормам врачебной этики и простой человечности, проводить эксперименты, минуя животных. А значит сразу на людях, которые, конечно же, являются далеко не добровольцами. „Великие дела требуют великих жертв. Я предоставляю вам лабораторию и полностью развязываю руки“. Именно так было сказано в его письме.

С завтрашнего дня я приступаю к выявлению рецепта вакцины от чумы, что будет сопровождаться заражением ею подопытных и, вероятно, многочисленными смертями.

Бог видит, я раскаиваюсь.

День первый

Люди короля доставили в лабораторию одного бездомного. Он худ, голоден, но вполне здоров. Его привязали к стулу, расположенному за толстой стеклянной перегородкой, защищающей меня от заражения. Мой первый образец уже готов. Надеюсь, что формула верна и мне удастся спасти несчастного бродягу.

08:30. Подопытному введена инфекция бубонной чумы. Жду проявлений симптомов болезни.

День второй

22:00. Симптомы до сих пор не проявились. Инкубационный период продолжается