Рин Чупеко - Сердце сумрака [litres]

– Вы больше не злитесь на нее?

– Мы пришли к… временному согласию. Сейчас я понимаю ее лучше, чем тогда. Я очень сожалею о ее сестре. По мнению Фокса, ей больше нельзя доверять. Он боится, что Тьма выжидает подходящего момента, когда можно будет снова вступить в свои права и найти новую жертву. Он не желает ей смерти, но не видит другого выхода.

– Я же сам думаю иначе. Она воскресила моего кузена из мертвых. Такое мастерство серебряного сердца ни одна Темная аша не показывала. Уже за одно это она заслуживает моей бесконечной благодарности. Она любит Калена – неистово, всецело. А потому я разделяю ее страдания. Если у нее получится обрести сердце сумрака, если она найдет способ вырвать из себя Тьму, то я буду молиться за ее успех.

Король позволил себе улыбнуться: улыбка – мрачная, но полная обещания – точно каллиграфией украсила его лицо.

– В конце концов, кто лучше поймет братоубийцу, как не другой братоубийца?

Ко всеобщему облегчению, ни у одного из одалийцев не обнаружились признаки Обречения.

– Как хорошо, что мы вовремя добрались до них и сумели предупредить, – спокойно заметила я, проверяя последнего из солдат. – Я бы не простила себе, если бы Канс заболел.

Халад вздохнул:

– Тия, Канс точно так же жалеет о содеянном, как и ты.

– Довольно странный способ это показать. Он даже не смотрит на меня.

– В этих вопросах он немного неопытен. Обычно Канс редко выходит из себя. И подобное проявление злости с его стороны означает только одно: вы с Каленом очень ему дороги. Просто дай ему время.

В эту минуту мы подошли к одной из двух палаток, где Кален и Халад уже сложили свои вещи. Мы с Лик должны были занять соседний шатер. Она уже ждала меня у входа и, откашлявшись, произнесла:

– Тия, ты не будешь возражать, если мы с Каленом поменяемся местами?

– Что? – удивился Халад, чье лицо уже залил румянец.

– Ради бога, – согласилась я. – Я как раз хотела предложить то же самое.

– Спасибо. – Лик одарила Кузнеца душ соблазнительной, немного взволнованной улыбкой, после чего скрылась в нашей палатке.

– Так значит, – продолжила я, как только аша ушла, – вы и Лик вместе?

Халад по-прежнему стоял красный как помидор.

– Утром у горвеканцев… было не совсем то, о чем ты подумала.

– Какая жалость, потому что в противном случае я была бы очень счастлива за вас. Почему ты этого стесняешься?

– У меня не так много опыта в отношениях. Я не хочу чересчур торопить события. И не хочу поставить Лик в неудобное положение.

На мой взгляд, Лик, в отличие от него, двигалась семимильными шагами, но я решила воздержаться от этого замечания.

– Халад, она уже долгое время в тебя по уши влюблена.

– Ты знала?!

Я робко пожала плечами:

– Просто поговори с ней. Не строй предположений относительно ее желаний. Не совершай нашу с Каленом ошибку. Помнится мне, однажды ты говорил нам практически то же самое.

Халад слабо улыбнулся:

– Видимо, проще о чем-то судить, когда ты смотришь на ситуацию со стороны. Спасибо. Пойду посмотрю, не нужна ли ей помощь.

С этими словами он шагнул в палатку. Я уже собиралась войти в соседнюю, как резко остановилась – в мою сторону направлялся король Канс.

– Подожди. – В его голосе не звучало обвинения, но и намека на примирение тоже. – Тия, могу я с тобой поговорить?

Не зная, что сказать, я кивнула. Канс жестом пригласил меня к их палаточному лагерю, где генералы и солдаты собирались обедать. Я последовала за ним.

Несколько минут Канс ничего не говорил, довольствуясь молчаливой прогулкой, но чем дольше он хранил молчание, тем беспокойнее я становилась.

– Где Кален? – наконец не выдержала я.

– Обсуждает нашу стратегию с генералом Лоудом и другими Искателями смерти. Учитывая его опыт с Безликими, я решил довериться его мнению. – Он мельком посмотрел на меня. – Слышал, вы теперь вместе. Мои поздравления.

– Спасибо, – пробормотала я, глядя себе под ноги. Не так давно я сама поздравляла его по поводу помолвки с принцессой Инессой, мысленно желая, чтобы все было иначе. Удивительно, как многое может измениться за год.

Мы миновали еще нескольких солдат, обедающих у костра и рассказывающих друг другу байки.

– А где Фокс? – поинтересовался Канс.

– В Кионе.

– Я удивлен. Вы же всегда были неразлучны.

– Все меняется, ваше величество.

Ему хватило проницательности, чтобы уловить намек.

– Не хочешь узнать, как поживает мой отец, леди Тия?

– Как… как поживает ваш отец, ваше величество?

– Он мертв. – Меня поразило его спокойствие. – Умер две недели назад, незадолго до нашего отъезда из Одалии. Я поклялся своему доверенному советнику и генералам сохранить это известие в тайне и намереваюсь сделать объявление по возвращении.

– Но… Ваше величество. Как…

– Я убил его. – Признание Канса прозвучало по-жестокому просто. – Сам удивился, как легко все получилось. Всего-то и нужно было, что накрыть его лицо подушкой, пока он нес бредовые речи. Халад прав. Он не всегда был хорошим отцом, леди Тия. Он казался сильным и внушительным, с самого детства его репутация давлела надо мной и с возрастом никуда не делась.

Однажды, когда я был совсем ребенком, отец заставил меня смотреть на то, как он убивает смертельно раненную лошадь. «Если тебе когда-нибудь придется кого-то убивать, – говорил он мне, – делай это быстро и аккуратно. Избавь его от страданий, не причиняя боли». Так оно почти и получилось – я избавил его от мук.

– Ваше величество. – Мои глаза наполнились слезами, грудь распирало от чувства вины. – Мне так жаль.

– А мне – нет. Он говорил такие вещи, которые нельзя простить. – В голосе его звучал скрежет затачиваемого о камень топора. – Поначалу я думал, что его тирады – следствие безумия. Бессмыслица, не имеющая никакого отношения к правде. Но со временем он стал рассказывать о поступках, которые однозначно были истиной. Как он связался с Аеной и как хотел пожертвовать Халадом ради того, чтобы она заполучила сердце сумрака. Он часто проклинал моего брата, называл его содомитом, но никак не мужчиной или своим сыном.

– А ты. Твое имя он днями и ночами выкрикивал словно проклятие – чаще, чем имя Халада. Он вопил обо всех тех ужасных вещах, которые собирался и по-прежнему хотел сотворить с тобой. Тогда-то я понял: он обезумел задолго до того, как ты свела его с ума. Он научился это скрывать за искренним смехом и редкими приветствиями толпы.

– Мне жаль.

– Леди Тия. – Впервые за долгое время Канс взял меня за руку – жест такой нежный и до боли знакомый. – Я убил своего отца не из-за тебя, а потому что счел это правильным решением. Я не жалею об этом. Мне лишь жаль, что я не сделал этого раньше. Головные боли, мучающие меня на протяжении долгих месяцев, что я ухаживал за ним, пропали в ту же ночь, когда я его задушил. Тогда я спал спокойным сном младенца, без кошмаров. Мне больше не нужны были сонные травы Альти. Мой отец был той самой опухолью, которую необходимо было удалить. И всякий раз, когда я подпускаю к себе чувство стыда за то, что стал убийцей отца, я вспоминаю те страшные речи, и все проходит.