Марлон Джеймс - Черный Леопард, Рыжий Волк [litres]

– Куда бы только что ни ушла, может, возвращайся-ка, – сказал я.

– Что за день, ко…

– Когда мужчина говорит тебе, что делать надо. У тебя что, уже духу не хватает этого сделать?

– Мы о тебе говорим. Ты говоришь о ком угодно, только не обо мне. Взгляни на все, тобой сделанное. Содружество разлетелось еще до того, как мы вместе в долине собрались. Вы втроем ускакали в Темноземье, и пришлось идти за вами следом, потому как ты – мужик, а мужик никогда не слушает. Мы целую луну по времени потеряли.

– Значит, ты нас продала.

– Значит, я убрала тебя с дороги.

– А все ж глянь на меня и глянь на себя. У одного из нас нюх есть, а у другой в этом все еще нужда имеется, – сказал я.

– Из нас один в цепях, а другая нет.

– Ты так и не научилась просить о помощи.

– Королева использует тебя с префектом и О́го получше всяких наложниц.

– Уж не подарит ли она каждому по дворцу, куда никогда ни ногой?

– Меня всю жизнь мужчины уверяют, что то была бы жизнь выше всех жизней. Тут появляется Королева Долинго и возглашает: «Только этим тебе и быть предстоит, сколько бы долго ты ни жил». Судя по тому, как мужчина говорит, это должно быть самым большим даром.

– Дар был бы намного больше, если бы этот мужчина сам выбор делал.

– Так ты теперь во всем на женщину похож. Как тебе такое?

– Накажи гриотам песнь сложить про твою победу над мужчиной.

– Мужчиной? Ты всего лишь нюх.

– Нюх, которому ты все еще находишь применение.

– Да, нюх, какой еще может сгодиться. Все остальное в тебе просто мешается. И когда я заполучу мальца, знай, что ты помог вернуть на север естественный порядок вещей. Пусть это питает тебя, раз уж суждено тебе оставшиеся дни своей жизни тут провести.

– Тут, где все противоестественно. А на север насрать дьявольски.

– Ты посмотри на меня получше, мальчик. Потому как раньше ты меня никогда не видел. Не бывал никогда в Конгоре? Не видел никогда, как Семикрылы толпами собираются? Что, по-твоему, у этого Короля на душе? Король на юге слишком торопится обратить свой трон в сральник, так чего бы им собираться толпами? И не одни только наемники в Конгоре. Пехота на границе с Малакалом и Увакадишу была призвана луну назад. Кавалерию Фасиси всю перевели в лагерь. Южный Король – один вид безумия. Северный Король – еще один, куда хуже. Первый собирается нарушить договор и напасть на Увакадишу, поверь моему слову. И этим дело не кончится, потому как на этом ядовитом пути остановиться не дано никому. Потом он собирается захватить все, куда на карте ткнется его палец. Долинго.

– Он может спалить Долинго дотла.

Сологон подступила ко мне поближе, по-прежнему держась подальше от моих цепей, когда я встал.

– Ха. Думаешь, он остановится на Долинго и всех свободных государствах? Что, по-твоему, он намерен учинить с Ку, Гангатомом и Луала-Луалой? Большему королевству понадобится больше рабов. Откуда, по-твоему, он собирается их заполучить? Ему плевать, жирафьи ли у них ноги или нет ног вовсе.

– Ну и ведьма же ты проклятущая!

– Проклятущая ведьма, кто знает: единственное будущее для твоих детишек в том, чтобы Фасиси вернул себе ценности истинного севера. Он уже забирает мужчин и каждого здорового мальчика из Луала-Луалы. Мир слишком долго вращается, сбившись с оси, и все вышло из равновесия. А эта морщинистая сука, что перед тобой? Она все примет и любого покорит, особенно мальчишку ничтожнее следа дерьма каторжника на крепостной стене, если это вернет на трон сестру, наследницу по истинной линии. Истинный север. Будущее севера в зенице ока мальца. И, может быть, тогда боги вернутся. Это будущее громаднее меня, оно громаднее тебя и даже громаднее Фасиси. Я не жду от тебя понимания, ты все еще во сне пребываешь, и от такого сна мужик вроде тебя вовек не пробудится.

– Тогда поищи мою помощь во снах, сука.

– Королеве ее новый осеменитель нравится целеньким, это правда. Но она уже выбрала себе осеменителя, и это не ты. Красавчик-префект отодрал ее славно. Я была там, видела. До того славно, что она даже не понимает, что ему-то мужчина по вкусу. Ему предстоит приятная жизнь, пока в нем семя не выйдет, или силы не убудет, или не постареет, или ей не наскучит – и тогда отправит она его в огненную камеру для другого применения. Но ты-то? Им все равно, какой орган в тебе измочалить, сломать или отрезать, коль скоро это не то самое. Послушай меня, дурачок. У тебя в этом никогда никакой выгоды не было, ты уже знаешь это. Ты ничего не теряешь, и все, чем ты собирался разжиться, лишь малостью денег. Денег меньше, чем я уличным нищим подаю. Теперь тебе есть много что терять. Ты видишь этот народ, он всю жизнь живет, управляя рабами. Думаешь, они не понимают, что с тобой делать?

– Один вопрос. Ведьма Лунной Ночи – так они тебя называют?

– Люди всегда дают женщине имя, когда одно у них уже есть.

– Ты словами бросаешься, как женщина, будто со всяким болтаешь. Будто ты из какого-то сестринства будешь. И все же – скольких сестер ты предала?

– Будущее Фасиси громаднее, чем все, о чем ты говоришь.

– Меня все ж еще одно интересует.

– Что же именно?

– Когда я в конце концов умру от руки долингонцев, сколько рун тебе придется выписывать каждую ночь, чтоб не дать мне явиться к тебе?

Она отступила от меня, скрылась в темноте раньше, чем я разглядел ее лицо. Зато обе руки ее беспомощно болтались по бокам.

– Ты попал в Мелелек. Делай, что тебе говорят, и проживешь долго.

– Ты вполне знаешь меня, чтобы понимать: я никогда не буду делать, как мне велят. К тому времени, как я поубиваю десяток стражей, им придется меня убить. И тогда ты да я, мы в голове твоей пустимся в вечный танец.

Она пошла к решетке, стараясь не глядеть на меня.

– Будущее Фасиси громаднее, чем все, о чем ты говоришь.

– Ты дважды сказала это. В самом деле, Соголон, взяла б ты свою морщинистую…

Соголон вышла за черту тьмы, но не настолько близко, чтоб я мог схватить ее. Она оглянулась, потом опять повернулась ко мне и улыбнулась:

– Малец. Он здесь.

– Выбалтывая желаемое, желания не исполнишь.

– Так он же у тебя в носу. Голова твоя до того вправо уходит, что ты себе скоро шею свернешь. Значит, он на востоке. Скажи мне, где он, и ты окажешься в своей комнате, с едой, какую захочешь. Долинго не место для тебя и мужчин вроде тебя, но тебе вполне могут мальчонку подыскать. Или евнуха какого.

– Я собираюсь убить тебя. По-твоему, мне нужно богами клясться? Етить всех богов. Обделайся все ведьмы, обделайся все колдуны. Я самому себе клянусь. Во что бы то ни стало отыщу тебя и убью. Хоть в этой жизни, хоть в следующей.

– Тогда я умру. Только я живу три сотни, десять и еще пять лет, и никакая смерть меня еще не прибрала. Прежде чем умереть, ты, надеюсь, поймешь. Истинный север превыше чего угодно остального. Всего остального.