Джон Норман - Мечники Гора

— Да ни в жисть! — воскликнул гребец.

— Живо! — прохрипел я.

— Выполнять, — скомандовал Таджима, и сам, а вслед за ним и Пертинакс, спрыгнул в воду, чтобы подкатить тело слина ближе к корпусу.

— Вот это зверюга! — воскликнул один из моряков.

— Такой оторвёт тебе руку и даже не заметит! — проворчал кто-то из гребцов.

— Несите концы, будем поднимать, — потребовал другой моряк.

Мне снова помогли взодраться на борт, а Таджима с Пертинаксом, задержались в студёной воде, опутывая тело слина сброшенными им тросами. Наконец, зверя перевалили через борт.

— Принесите одеяла, — приказал Торгус, командовавший галерой, а потом добавил: — Для обоих.

— Эта тварь, когда восстановится, запросто сможет убить всех на борту, — опасливо проворчал кто-то из гребцов.

— Сможет, — согласился я, стуча зубами от холода, — но не сделает.

Таджима и Пертинакс не без помощи экипажа выбрались из воды.

— Так Ты что, не падал за борт? — поинтересовался дрожащий от холода Пертинакс.

— Похоже на то, — проворчал я.

Одним одеялом я, как мог, попытался высушить мех слина, а два других накинул на него сверху.

— Итак, у нас здесь есть три дурака, — хмыкнул Торгус.

— Ага, — усмехнулся всё тот же разговорчивый гребец, — а ещё хищник, которого мы притащим на корабль.

— Это добавит безумия нашему путешествию, — сказал моряк.

Таджима, Пертинакс и я, дрожащие и жалкие отчаянно кутались в одеяла.

— Ложимся на обратный курс, — скомандовал Торгус. — Пора возвращаться.

— Не отказался бы я сейчас от чашки кал-да, — мечтательно заявил гребец.

— Так же, как и мы все, — поддержал его другой.

— Это всего лишь слин, — проворчал Таджима, глядя на зверя.

Глухой рокот вырвался из груди животного, а затем он закрыл глаза и уснул.

— Его зовут Рамар, — сообщил я.

— То что Вы сделали, Тэрл Кэбот, тарнсмэн, было очень глупо, — сказал мне Лорд Нисида.

— Возможно, — не стал отрицать я.

— Мы могли потерять галеру, — добавил он.

— Я рад, что она в безопасности, — буркнул я.

— И Вы притащили на борту опасное животное, — возмутился даймё.

— Уверен, не более опасное, — хмыкнул я, — чем десять ларлов.

— Они в клетке, — напомнил Лорд Нисида.

— Но в тарновом лагере-то они в клетках не сидели, — напомнил я в свою очередь.

— Ларл — большой и благородный, — заявил даймё. — А слин — хитрый и вероломный.

— Зато однажды он может спасти вашу жизнь, — заметил я.

— Каким это образом? — осведомился он.

— Это чует опасность и обман, — пояснил я.

— Это — зверь, — сказал Лорд Нисида.

— Но необычный зверь, — ответил я.

— Это какая-то мистика? — улыбнулся он. — Что-то связанное с магией? Он обладает даром предвидения?

— Вовсе нет, — покачал я головой. — Думаю, что это имеет отношение к запаху и к изменениям в теле, скрытности, напряжению, готовности к прыжку, внезапной неподвижности и прочим нюансам.

— Если он останется на борту, — предупредил даймё, — то его следует держать в клетке или на цепи.

— Он провёл большую часть своей жизни в таком состоянии, — сообщил я. — Он привык ждать когда с него снимут цепь и откроют дверь клетки.

— Это очень крупный экземпляр, — заметил Лорд Нисида. — Он не дикий, насколько я понимаю.

— Верно, — кивнул я.

Рамар был наследником долгой череды поколений искусственного отбора, в вольерах Стального Мира. Среди его предков были самые крупные, стремительные, проворные, свирепые и хитрые. Его вывели, буквально, для охоты и арены.

— На какие команды он приучен реагировать? — поинтересовался даймё.

— Я не знаю, — развёл я руками. — И даже если бы знал, не смог бы воспроизвести их.

Я, действительно, был неспособен воспроизвести фонемы кюров.

— Это довольно странно, — заметил он.

— Он вырос далеко отсюда, в месте, в котором говорят на другом языке, — объяснил я.

Я внимательно наблюдал за Лордом Нисидой, но не заметил никаких признаков, давших мне повод подозревать, что он мог понимать о каком другом языке или далёком месте шла речь. В конце концов, я решил, что будет лучше сменить тему нашего разговора.

— Такое животное может быть очень полезным для вас, — сказал я.

— И в чём же? — заинтересовался он.

— Он превосходный следопыт, — ответил я.

Действительно, слин был стойким и неутомимым следопытом, самым лучшим на Горе. Его навыки выслеживания добычи, несомненно, и так развитые самой природой, у одомашненных слинов, к селекции которых подходили с особой заботой, зачастую ведя её в течение многих поколений, они оттачивались до неимоверной остроты, не раз доказывая свою ценность для людей. Для слина нет ничего необычного в том, чтобы найти и пройти по следу, который мог быть оставлен несколькими днями ранее. Известны случаи, когда слина ставили на след, которому было больше месяца, и зверь справлялся с такой задачей.

Очевидно, что слины используются для охоты, скажем, на табуков, диких тарсков и прочую дичь. Логично проистекающее из охотничьих способностей слина применение — выслеживание беглецов и рабынь, оказавшихся достаточно глупыми, чтобы думать, что у них есть шанс убежать. В зависимости от произнесённой команды слин может либо убить и съесть преследуемую цель, либо привести к заранее назначенному месту, обычно клетке, ворота который беглянка, если она хочет жить, должна закрыть за собой как можно быстрее, причём уже находясь внутри. Также есть сторожевые слины, охраняющие зернохранилища, склады и так далее. Они могут патрулировать периметр лагерей, предотвращая внезапные нападения и самовольные отлучки. Многие рабские девки были возвращены с периферии лагеря, иногда со всех ног торопясь назад к своему хозяину, который только и может спасти её от клыков слина, для которого её ценность и красота — вопрос совершенно безразличный. Слинов могут использовать, для охраны узников, удерживая их в заданном месте. Есть слины-пастухи, которые помимо обычных стад могут пасти, например, раздетых свободных женщин, ещё не порабощённых, для которых заковывание в караван могло бы показаться неуважением. После одного дня в компании такого пастуха, многие из женщин отчаянно стремятся добиться разрешения поискать убежища в палатке воина, где им придётся служить и использоваться как рабыни. После того, как свободная женщина была использована в качестве рабыни, её обычно клеймят. Для чего ещё она хороша, после такого? Теперь её можно без проблем и оговорок приковать к каравану. Интересное применение слина родственное вышеупомянутому, происходит, когда свободные женщины, в надежде убежать от мародёров, цепей и огня, спешат задним воротам павшего города и оказываются в окружающей сельской местности. Те, кому удаётся избежать быстрого захвата, миновать руки вражеских солдат, не провалиться в осадные траншеи и сапы, для них мало чем отличающиеся от ловчих ям, поскольку выбраться из них без посторонней помощи не получится, не попасться на шипы рабской проволоки, избежать ловушек и прочих ухищрений, могут быть найдены специально обученными слинами. Ведь каждая женщина может принести дополнительное серебро в казну завоевателей. Слины дрессированы, чтобы находить, пасти и вести таких женщин к определённым местам, скажем, загонами или клеткам, ждущими их. Некоторых слинов даже учат срывать одежды с пойманных женщин, прежде чем начать гнать их к подготовленным для них средствам лишения свободы. Слишком непонятливую добычу могут и съесть.