Джон Норман - Мечники Гора

Но мне было любопытно.

Я решил, что останусь в лесу.

Иногда воины высоких рангов, владельцы городов, Убары, генералы и им подобные персоны развлекают себя игрой в «слепую каиссу». В этом случае используются две доски, разделённые непрозрачным барьером, таким образом, игроки не могут видеть фигуры своего противника. Обе доски видит только судья, который и сообщает игрокам результат их ходов. Таким образом, в некотором смысле, игра проходит в темноте. Однако постепенно, основываясь на сообщениях судьи и на собственном опыте, игроки начинают чувствовать положение фигур и тактику соперника. Эта игра предназначена для того, чтобы развить и усилить интуицию, столь необходимую в сражениях. В гореанских войнах, как и в большинстве традиционных военных компаний, происходивших до появления электронных ухищрений, полководцы зачастую не уверены в дислокации, силах и планах врага. Слишком многое на войне представляет такую вот «слепую каиссу» и зачастую это самый пугающий момент ведения боевых действий.

«Итак, — подумал я, — похоже в северных лесах, у меня появился шанс попробовать свои силы в „слепой каиссе“».

Уже собираясь возвращаться в хижину Пертинакса, я окинул взглядом море, и для меня стало ясно значение дымового сигнала на баке круглого судна, как и причина столь поспешного отзыва баркаса, и подъёма паруса. По-видимому, их наблюдатель заметил появление на горизонте по правому борту другого паруса. Гореанские суда редко сближаются друг с другом, а если они всё же это делают, то, скорее всего, у одного из них, а то и у обоих на уме грабёж или бой.

Позавчера, по словам и поведению Пертинакса я заключил, что корабли, прибывающие к этим берегам, высаживают неких товарищей, заводить знакомство с которыми, он явно не стремился. В общем-то, как раз во время нашей с ним первой встречи, одно такое судно высадило множество вооружённых мужчин.

Небольшой корабль ещё на подходе к берегу спустил парус и теперь двигался на вёслах, которых у него было по десять с каждого борта. Прибывшая галера была меньше моей Тесифоны. Это был корабль, который обычно используется для передачи сообщений, как своего рода курьерское судно. Наконец, вновь прибывший остановился, повернувшись параллельно берегу носом на юг и покачиваясь на волне. Порядка двух десятков мужчин спрыгнули с левого борта. Вслед им в воду полетели какие-то ящики и коробки, возможно, со снабжением того или иного рода. Мужчины подхватывали груз, брели к берегу, и складывали в кучу на пляже. Кстати, на этот раз я заметил груз другого вида, которого не было у высаживавшихся с предыдущего судна. Товар связанный вместе, выгружали предельно грубо, попросту перебрасывая через борт в холодную воду. Этот товар, побрёл берегу сам, порой падая, отчаянно стараясь держать головы над водой, что было не просто, учитывая гулявшую у берега волну. Наконец, добравшись до полосы прибоя босые, спотыкающиеся, дрожащие от холода, они опустились на колени на омываемом солёной водой песке. Волна то и дело накатывавшая на берег, пенилась вокруг их коленей и бёдер. Они обхватили себя руками и прижались друг к дружке, стараясь хоть немного согреться. Я прикинул, что их было пятнадцать, хотя сказать точно было трудно из-за расстояния, и потому что они сразу столпились. Иногда такой товар, связанный подобным образом, называют «ожерелье работорговца», соблазнительные бусинки, если можно так выразиться, на общем шнурке. В любом случае они были скованы между собой цепью за шеи. Цепь выглядела более тяжёлой, чем это необходимо, а ошейники были высокими и тёмными. В таком ошейнике, если девушка стоит на коленях вертикально, с прямой спина, как обычно ожидается от рабыни, она не может опустить голову, вынужденная держать её поднятой к владельцу. Это может быть довольно пугающим опытом для рабыни. Она может опустить голову, только согнувшись в талии. Я предположил, что это могли быть низкие рабыни. Безусловно, такие устройства иногда надевают на недавних свободных женщин, чтобы они быстрее привыкали к своему новому статусу, к тому, что они больше не свободны, являясь теперь товаром, имуществом, рабынями.

Пертинакс избегал встреч с такими товарищами, а вот меня мучило любопытство относительно их происхождения и того, что они здесь, в этом отдалённом регионе Гора собирались делать.

Тем более, что я был вооружён.

Так что, я смело приблизился к ним, словно я мог ждать здесь именно их. Несомненно, их должны были встречать, если не на пляже, то позже, в лесу.

— Тал, — поприветствовал я поднимая руку.

— Тал, — отозвался один их прибывших, а затем к нему присоединились ещё некоторые из них.

— Опаздываете, — сказал я.

Я понятия не имел, было ли это верно или нет, но ведь недавно отбывшее круглое судно явно припозднилось. Разве оно не должно было прибыть позавчера, когда я сошёл с корабля Пейсистрата?

— Встречный ветер, — развёл руками мужчина. — Мы почти всю дорогу шли на вёслах. Да и волнение было неслабым.

Его акцент я опознал, как Тиросский или Косианский. В общем-то они мало чем отличаются.

— Как дела в Касре? — поинтересовался я. — В Джаде?

Это были основные порты, соответственно, Тироса и Коса

Один из вновь прибывших как-то странно посмотрел на меня.

— Я уже несколько лет не был в Касре, — вздохнул он.

— А я не видел террасы Коса с самого падения Ара, — сообщил его товарищ.

— Они — моряки, — пояснил тот мужчина, который первым ответил на моё приветствие. — В основном-то здесь наёмники, те, кто воюет за деньги.

— Ну да, за кадровых военных вас принять сложно, — усмехнулся ему.

Посмотрев в море, я увидел, что на небольшой галере опустили вёсла на воду, и она начала набирать ход, держа курс на юг. Удалившись ярдов на сто или около того от берега, на корабле развернули парус.

— Здесь было другое судно, — заметил наёмник. — Мы слышали крик наблюдателя, сообщавшего о её положении.

— Круглое судно, — подтвердил я. — Простите, парни, я не смог уговорить их задержаться.

Кое-кто из мужчин засмеялся. Это был тот смех, который вряд ли подействовал бы успокаивающе на Пертинакса.

— А как дела в Аре? — полюбопытствовал я.

— А Ты что, не слышал? — недоверчиво переспросил один из них.

— Нет, — покачал я головой.

— Ар восстал, — сообщил мне другой. — Нам пришлось прорываться и уносить ноги оттуда. Только благодаря спешному отступлению, нам удалось ускользнуть от горящих местью горожан.

— А сотням других не повезло, и они попали в плен. Их пытали и посадили на кол, — добавил третий.

— Мы и ещё несколько сотен прорвались через улицы, которые горожане забаррикадировали, чтобы не дать нам уйти, и утопить нас в том море огня и крови, в которое превратился Ар, — сказал четвёртый, заметно вздрогнув.