Джон Норман - Кюр Гора

Когда Кэбот посетил тесную рабскую клетку в следующий раз, брюнетка стояла на коленях так же, как другие рабыни, в первом положении почтения, прижав ладони к полу и опустив головы между ними.

— Я так понимаю, именно в такой позе Вы хотите видеть меня, — съязвила она.

Но когда она подняла голову, его уже не было.

— Это твой господин? — поинтересовалась одна из рабынь.

— Не надо думать обо мне как о рабыне, — бросила брюнетка.

— Мне кажется, что на тебе рабский ошейник, — заметила та же рабыня.

— На ней точно рабский ошейник, — усмехнулась другая.

— Так что, — прыснула смехом третья, — ничто нам не мешает предполагать, что Ты — рабыня.

— Немногие из свободных женщин носят рабские ошейники, — сказала четвёртая.

— Попробуй выползти из своей клетки, свободная женщина, — засмеялась первая.

— Возможно, в некотором смысле, я — рабыня, — признала брюнетка.

— Ты, или рабыня, или не рабыня, — заметила вторая.

— И для нас очевидно, что Ты — рабыня, — заявила первая.

— Причём полностью, — добавила третья.

— Абсолютно, — сказала вторая.

— Тотально, — заключила четвёртая.

— Да, Ты — рабыня, — вынесла окончательный вердикт первая. — Рабыня, и только рабыня.

— Он из другого мира, — сообщила брюнетка, — так же, как и я. Он не станет думать обо мне как о рабыне. Он не может думать обо мне так.

— Разве это не Тэрл Кэбот? — уточнила первая из её соседок.

— Он с Гора? — осведомилась вторая.

— Прежде с Земли, — ответила брюнетка.

— Но теперь Гора, — поправила первая из рабынь.

— Да, — вынуждена была согласиться брюнетка, — теперь с Гора.

— А Ты — женщина, не так ли? — спросила вторая рабыня.

— А разве это не очевидно? — съязвила брюнетка.

— И на тебе ошейник.

— Да, — признала брюнетка.

— Тогда, бойся, — сказала третья рабыня.

— Почему он не заявил на тебя свои права? — поинтересовалась вторая.

— Я не знаю, — пожала плечами брюнетка.

— Так может, он собирается продать тебя, — предположила первая.

— Нет! — испуганно вскрикнула брюнетка, схватившись за прутья.

— Я бы, на его место, тебя продала, — заявила четвёртая.

— Продать, меня? — запнулась брюнетка.

— Конечно, — кивнула та же рабыня.

— Только кто захотел бы тебя купить? — усмехнулась вторая.

— Никто, — отрезала первая.

— Если только после хорошей порки, — добавила третья, заставив брюнетку побледнеть.

— Что Ты сделала? — полюбопытствовала первая рабыня.

— Должно быть, Ты вызвала к него недовольство, — предположила вторая.

— Точно, именно в этом всё дело! — воскликнула первая. — Она — рабыня, которая вызвала недовольство у своего господина!

— Она говорила с ним не так, как посмела бы говорить рабыня, — вспомнила третья.

— Мы все слышали её!

— Она обращалась к нему по имени, пачкая его губами рабыни!

— Что Ты сделала? — повторила свой прежний вопрос первая рабыня.

— Я покинула лагерь без разрешения, — призналась брюнетка.

— За это, возможно, тебе грозило избиение, — заключила рабыня, — но едва ли тебя стали бы держать этой клетке.

— Я убежала! — выдавила из себя брюнетка.

Вслед за этим признанием повисла гробовая тишина. Рабыни, кто с недоверием, кто в шоке уставились друг на дружку. Они были явно напуганы. Затем взгляды всех присутствующих скрестились на брюнетке, которая теперь была напугана не меньше их. Возможно, именно в этот момент до брюнетки начал доходить характер того, что она совершила, как и то, что она была той, кому подобные поступки не были позволены.

— И теперь тебя поймали! — заключила первая из рабынь, рассматривая брюнетку сквозь прутья своей собственной клетки.

— Да, меня поймали! — призналась брюнетка и, бросившись на пол клетки, свернулась калачиком и зарыдала: — Меня поймали.

«Что если он, действительно, теперь с Гора? — думала она, лёжа в клетке. — И что если я, действительно, должна быть рабыней?»

Её начала колотить крупная дрожь.

— Меня поймали, — прошептала девушка, испуганно глядя сквозь прутья. — Меня поймали!

— Я собираюсь заявить свои права на рабыню, — сообщил Кэбот Лорду Гренделю.

— Но до конца празднеств ещё несколько дней, — заметил тот. — Есть время попировать.

— Я собираюсь прогуляться в лес, — сказал Кэбот. — Хочу найти наш старый лагерь, из которого мы начали свой путь к дворцу.

— Кажется, я понимаю, — усмехнулся Лорд Грендель.

— И не надо делать секрета из моего ухода, — предупредил Кэбот, — как и из цели моего путешествия.

— И какова же, предположительно, должна быть причина твоей прогулки в этот раз?

— У прогулки, — пожал плечами Кэбот, — может быть не одна причина.

— Но какова, — не отставал Грендель, — будет та причина, которая будет лежать на поверхности, ясная для всех?

— Увести рабыню в лес, подальше от цивилизации, и делать с ней всё, что мне захочется, — ответил Кэбот.

— В общем, сделать так, чтобы она узнала, что она — рабыня?

— Именно.

— Не думаю, что я хотел бы оказаться на её месте, — хмыкнул Лорд Грендель.

— Когда я закончу с ней, — пообещал Кэбот, — она будет знать, кто она.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, — кивнул Лорд Грендель.

— Я могу я говорить, Господин! — спросила рабыня.

— Нет, — отрезал Кэбот.

Она, голая, с закованными за спиной в наручники руками, шла за ним, то и дело спотыкаясь, когда он дёргал за поводок.

Они уже забрались довольно глубоко в лес.

За два дня до этого, Кэбот заявил на неё права и потребовал вернуть ему его собственность. С этим у него не возникло никаких трудностей, поскольку он был теперь личностью известной в жилых районах Мира, а надпись на ошейнике рабыни чётко гласила: «Я — собственность Тэрла Кэбота».

Его рабыне хватило одного взгляда на него, когда он вошел в конюшню, чтобы понять, на этот раз она пришёл за ней. На нём больше не было праздничных регалий. Их место заняла простая туника, покрытая пятнами различных оттенков зелёного и коричневого, то есть тех цветов, которые могли бы быть фоновыми в определенных естественных условиях, скажем, в лесу. Поверх туники был накинут плащ путешественника, тех же расцветок, а ноги были обуты в высокие закрытые спереди сандалии, обычная обувь для солдат и путешественников. Талию мужчины опоясывал ремень с кошелём и ножнами. Из-за его спины, торчал топор на длинной рукоятке, закрёплённый там на ремне. Этот топор был значительно меньше кюрского, того размера, с которым мог управиться человек. Дорожная сумка, которая будучи переброшена через плечо, висела бы у левого бедра, осталась стоять у ворот. В левой руке мужчина держал пару тонких рабских наручников и моток лёгкой цепи, которой предстояло служить поводком.