Джон Норман - Кюр Гора

— Это отвратительно, — проворчал один из кюров.

— Варварство, — поддержал его другой.

— Я видел Леди Бину, — не без содрогания вспомнил Кэбот. — Боюсь, ей не помогут даже такие методы.

— Методы? — удивился кюр, стоявший рядом с ним.

— Ножи — это помощь? — буркнул другой.

— Наша наука, — сказал Лорд Арцесила, — не является публичной, как, например, ваша, и как, до некоторой степени, наука гореан. Мы понимаем опасность науки, как и то, что она может быть использована не во благо, таким образом, мы оставляем науку и технику для тщательно отобранных немногих.

— Царствующие Жрецы, — добавил Зарендаргар, — насколько я это понимаю, поступают точно так же, по крайней мере, там где вовлечены люди.

— Это верно, — кивнул Кэбот. — Царствующие Жрецы запрещают людям развивать определенные области науки и техники, особенно в области оружия и всего, что с ним связано. Они опасаются глупости и агрессивности людей.

— Оправданно, — прокомментировал Зарендаргар.

— Но определённые другие области науки, — сказал Кэбот, — очевидно, считаются, приемлемыми.

— Они не предоставили в распоряжение гореанских людей возможность космических полётов, — заметил один из кюров.

— Нет, — согласился Кабот. — На это они не пошли.

— А мы пошли, — заявил другой кюр.

— Я в курсе, — кивнул Кэбот.

— Даже многие кюры, — сообщил Лорд Арцесила, — остаются неосведомлёнными о нашей науке, и о том, чего она может достичь.

— Полагаю, что это — хорошая идея, — признал Кэбот.

— Некоторые из наших учёных находятся прямо здесь, фактически у твоего локтя, — объявил Лорд Арцесила.

— Это честь для меня, — сказал Кэбот.

Двое из присутствовавших кюров слегка склонили головы, принимая комплимент.

— Лорд Грендель, — сообщил кто-то из кюров, — прошёл ворота. Он уже шаге от лестницы.

— Хорошо, — кивнул Лорд Арцесила, — когда он присоединится к нам, мы сможем пойти позавтракать.

— Я полагаю, — сказал одни из кюрских учёных, обращаясь к Каботу, — что Вы не можете оценить природу, степень и качество науки кюров, потому что это зачастую строго засекречено.

— Вы ведь ученый? — уточнил Кэбот.

— Да, — подтвердил кюр.

— Большая часть вашей науки очевидна и внушает уважение, — не мог не признать Кэбот. — Чего стоят сами Стальные Миры, а есть ведь ещё космические корабли, энергетическое оружие, переводчики, и даже такие на вид простые вещи как термический нож, автоматические ножны и многое другое.

— Такие вещи тривиальны, — отмахнулся ученый. — Они — всего лишь прикладные технологии, в значительной степени вопрос бюджета, распределения ресурсов и прочих тонкостей. Есть другие, более интересные разработки.

— Несомненно, — неопределенно ответил Кабот.

— Биомолекулярные исследования, например, — сообщил ученый.

Кстати, нет никакого точного эквивалента, насколько я могу судить, для кюрского выражения, использованного на самом деле. Поскольку эти исследования касаются уровней жизни, тонких структур, наследственных генов и так далее, то я выбрал, с оговорками и изрядной долей неуверенности, термин «Биомолекулярные исследования». Моя неуверенность в значительной степени основана на том, что, кюры считают, дихотомию или разделение, между живым и неживым, между, скажем, биологически живым и молекулярно неживым — ложной. Кюры, разумеется, признают, что есть различие, скажем, между скалой и слином, но наша наука имеет тенденцию думать не столько о жизни и нежизни, сколько об уровнях или слоях, энергии, активности, или, как мы думаем об этом, жизни. В этом смысле даже камень, должным образом понятый, является таинственной вещью, по-своему живой, вибрирующей от невидимого потенциала, спрятанного, но бушующего внутри.

— Вот, например, матки, — сказал ученый. — Вы знаете, что это?

— Да, — кивнул Кабот.

— Приветствую, Лорд Грендель! — поздоровался Лорд Арцесила.

Вновь прибывшего горячо поприветствовали все собравшиеся на крыльце.

— Я опоздал? — осведомился Лорд Грендель.

— Нисколько, — успокоил его Лорд Арцесила.

— Пойдёмте в большой зал, — предложил один из кюров.

— Официальный завтрак готов, — сообщил другой.

Все дружно, включая Лорда Гренделя и Кабота, повернулись к большим дверям, сделанным из тяжёлого деревянного бруса не меньше фута толщиной, возможно доставленного из северных лесов Гора, стянутого могучими медными шпильками, несомненно, продуктом индустриального цилиндра.

— Один момент, Лорды и все остальные, — остановил их Лорд Арцесила. — Один момент.

Затем он поднял руку, указав на внешние ворота, удалённые от подножия длинной, широкой лестницы, ведущей вверх на крыльцо, на котором они стояли.

Внизу в воротах кюр, который, вероятно, ждал его сигнала, поклонился, на мгновение исчез за стеной, а когда появлялся снова, с ним вместе шёл ещё один кюр и другая фигура, значительно меньшего размера.

Эти три фигуры начали приближаться к подножию лестницы, меньшая фигура впереди, а за ней кюры по обе стороны и немного позади неё.

— Нет! — вскрикнул Лорд Грендель.

— Что это? — удивился один из кюр.

— Смотрите, — указал рукой другой.

— Это — человек, — определил третий кюр, прищурив глаза.

— Маленький человек, — прокомментировал четвёртый.

— Не делайте этого, умоляю, Лорд Арцесила, — попросил Лорд Грендель.

— Чего это он забеспокоился? — озадаченно спросил второй из кюров.

— Ах! — испуганно выдохнула Коринна.

У Сесилии перехватило дыхание от страдания. Обе девушки оставались на коленях.

Небольшая фигура, теперь между двумя кюрами, медленно поднималась по лестнице.

— Это что, человеческая женщина? — спросил первый кюр.

— Ты уверен? — уточнил второй.

— Она, конечно, отличается от них, — заметил третий кюр, указывая на стоявших на коленях рабынь.

Гореанская рабская туника не только оставляет немного сомнений относительно пола её носительницы, но однозначно его провозглашает.

Свободная женщина может быть осторожна в том, что касается её тела. Она может даже быть смущена им, или стыдиться его. Она может бояться показать его. И, конечно, она может скрывать его. Как ужасно, если о ней будут думать с точки зрения этого, с не точки зрения, скажем, её ума и индивидуальности, а с точки зрения её тела, столь смущающей и беспокоящей вещи, которую она так заботливо скрыла, или, возможно, с точки зрения её чистых, аккуратных черт лица, если её вуаль окажется нарушенной, внезапно налетевшим порывом ветра. Однако под этими одеждами и вуалями находится её тело, смущающее её, беспокоящее или нет, не столь важно, во всём его очаровании, как будто бы ожидая его раздевания или выставления напоказ. И, конечно, женщина знает, что её тело — это тоже она, и это тело, готовое запылать огнём жизни, настолько же, насколько любой другой её аспект, ум, лицо, эмоции, потребности её живота и все прочие особенности, составляет её цельность. Не задается ли она, скрытая под слоями декорированных тканей, время от времени, вопросом, каково было бы почувствовать руки мужчины на этих жёстких обёртках, и что она могла бы ощутить, если бы он резко и властно сорвал их с неё? Каково было бы почувствовать внезапное прикосновение свежего воздуха к её нежной, дрожащей коже?