Джон Норман - Кюр Гора

Не задумывается ли она над тем, каково это, быть цельной женщиной, любящей её пол и наслаждающейся им?

В любом случае тела рабынь обычно хорошо выставлены на показ, если вообще не полностью открыты. В конце концов, разве это не тела животных?

Одежда рабыни, в действительности, является одной из её свобод, хотя сама она может относиться к этому с некоторым трепетом, понимая, как здорово, как смело и волнующе, во всей её уязвимости, она выставляет напоказ свою носительницу мужчинам. Одежда указывает на то, что она — собственность. Самым частым оправданием такой одежды рабынь, хотя, конечно, не единственным и не основным, является то, что это, предположительно, делает рабыню привлекательным объектом для налётчиков, тем самым отвлекая внимание от драгоценных, бесценных свободных женщин. Некоторым рабыням случалось быть украденными по нескольку раз, то из одного города, то из другого, то прямо их каравана.

В любом случае, все рабские одежды, ни у самой рабыни, ни у тех, кто её окружает, не оставляют никаких сомнений в том что она — женщина, и что у неё есть этот замечательный подарок природы мужчинам, женское тело.

Рабыня, в отличие от облачённой в тяжёлые драпировки свободной женщины, обычно счастлива и рада быть женщиной. Если бы она была мужчиной, этим грубым и жестоким животным, то она не смогла бы быть такой изумительной, какая она есть, возможно, уязвимой, зато желанной и очаровательной.

Как рабыня может не быть напугана и одновременно взволнована своим телом? Оно нежное, красивое, податливое и живое. Очевидно, что оно — источник огромного удовольствия для господина, который командует им, использует его в своих целях, как ему заблагорассудится. А если господин согласится и будет добр, то оно станет источником невыразимого восторга и для рабыни тоже.

Надо ли удивляться тому, что рабыня любит своё тело и свою тунику.

— Это — человеческая женщина, — подтвердил Кэбот, наблюдая, как невысокая фигура, зажатая между двумя кюрами, поднимается вверх по лестнице.

— Она зачем-то прячется, — заметил кюр.

Вероятно, можно вспомнить, что кюрские женщины, как свободные, так и рабыни, обычно носят на себе только ременные сбруи. Безусловно, такие сбруи значительно различаются одна от другой, хотя большинство отличий, связанных с качеством, украшениями и прочими нюансами, для нашего друга Кэбота остались вне его внимания и понимания. Кюрская женщина, являющаяся открытой рабыней, обычно носит ошейник, идентифицирующий её владельца. Обычно ей отказано в сбруе только внутри жилья её хозяина, а также когда она выставлена на продажу или обслуживает определенный банкет или ещё что-то. Если на ней нет сбруи, фактически, она обнажена. Кабот и некоторые из людей, как мне кажется, не полностью осведомлены о столь важных различиях, вовлечённых в такие моменты.

— Она одета в одежды сокрытия и вуаль, — пояснил Кэбот. — Такие вещи распространены на Горе среди свободных женщин, особенно среди представительниц высших каст, особенно в высоких городах.

Высокими городами, как мне это объяснили, обычно называют наиболее крупные населённые пункты на Горе, из-за характерной архитектуры, со множеством башен, соединённых между собой мостами. Многие расценивают их как цитадели цивилизации. Ар, насколько я понимаю, был одним из таких городов.

Миниатюрная фигура медленно приближалась, поднимаясь по лестнице.

— Отошлите её! — воскликнул Лорд Грендель. — Не делайте этого с ней! Она достаточно пострадала! Если Вы уважаете меня, избавьте её этого оскорбления!

— Чего это он так беспокоится? — полюбопытствовал один из кюров.

— Искалечены уши и нос, щеки и глаз, переломаны кости, искривлено тело, — ответил ему Кэбот.

— Это всего лишь домашнее животное, — пожал плечами тот кюр.

— Если я для вас, хоть что-то значу, Лорд Арцесила, — прорычал Лорд Грендель, — имейте сострадание, не только к ней, но и ко мне! Избавьте её от этого! Избавьте нас от этого ужаса!

— Это ведь всего лишь домашнее животное, — снова влез всё тот же кюр.

— Имейте терпение, Лорд Грендель, — потребовал Лорд Арцесила.

Невысокая тонкая фигура меж тем добралась до вершины крыльца. Наконец, она замерла перед группой людей и кюров. Она великолепно выглядела в своих разноцветных одеждах сокрытия, тщательно подобранных и подогнанных. Как уже отмечено, на ней также была вуаль, плотная и непрозрачная уличная вуаль, под которой, предположительно, могла иметься ещё и лёгкая домашняя вуаль. Кроме того, голова женщины почти полностью была скрыта под широким капюшоном, хорошо сочетавшимся с её красочными одеждами.

— Останьтесь, Лорд Грендель! — попросил Лорд Арцесила.

Лорд Грендель отвернулся, и все услышали вырвавшийся у него горестный стон.

Сердце Кабота разрывалось от сочувствия его другу, и он тоже отвернулся, что, как он предложил, могло дать ему некоторую минимальную частицу комфорта, каким бы несоответствующим, это не казалось.

— Ох! — негромко вскрикнула Коринна.

— Ах! — вторила ей Сесилия.

— Вот это да! — послышались восхищённые крики мужчин.

Кюры по большей части сохраняли спокойствие, фактически никак не реагируя на происходящее. Затем Кабот услышал многочисленные удары ладоней по левым плечам, конечно от присутствующих человеческих мужчин.

Кабот собрал волю в кулак и обернулся.

Миниатюрная фигура откинула ее капюшон и опустила вуали, которых на ней действительно оказалось две, уличная и домашняя. Теперь они складками лежали вокруг шеи. Девушка встряхнула распущенные длинные светлые волосы и посмотрела на собравшихся. На её лице сияла улыбка.

— Лорд Грендель! — воскликнул Кабот. — Лорд Грендель!

— Вы со своими варварскими ножами, — заявил ученый, обращаясь к Кэботу, — никогда не смогли бы достичь такого результата. А мы сделали это с на генном уровне, вмешательством в спирали ДНК. Стимулируя эти спирали наследования, мы достигли восстановления изнутри. Кроме того, при этом способе, мы избегаем рисков, которые неизбежны при работе с ножом, а так же зависимости от умелости или неуклюжести рук. Если есть желание, то такие изменения можно произвести со вставкой в спирали ДНК новых элементов, но мы предполагаем, что будет разумно и достаточно, по крайней мере, в данном случае, позволить вещам развиваться естественно. Откуда нам знать, как люди отнесутся на такие усовершенствования? Так что, мы довольствовались простым восстановлением. Это было нетрудно. Просто стимулировали рост. Это работает примерно так же, как если организм переходит их детства в юность, или юность становится молодостью. Конечно, мы предпочли бы длинный, глянцевый мех, но она всё же человеческая женщина, и мы решили, что в её случае будет неподходяще моделировать красоту кюрской женщины. Также, для этого потребовалось вносить очень много изменений в молекулах. Как я уже упоминал, мы работаем на генном уровне.