Джон Норман - Приз Гора

Молодой человек встал из-за стола, вышел и, подставив перед столом стул и указав на него пожилой женщине, пригласил:

— Присаживайтесь, пожалуйста.

— Вы позволите ей сидеть? — удивлённо воскликнула девица, стоявшая на коленях у стола.

Мужчина повернулся к ней и ожёг свою взглядом свою подругу. Внезапно, словно по волшебству, её манеры резко изменились. Девица задрожала, отпрянула, съёжилась, как будто хотела стать меньше чем была, и низко опустила голову.

— Тутина, кажется, забыла о том кто она такая, — строго проговорил молодой человек. — Я приношу свои извинения за её поведение. Не беспокойтесь, она будет наказана.

«Ага, — подумала пожилая женщина, «Тутина», вот значит, как зовут эту глупую шлюху!» Имя девушки звучало странно, незнакомо, но почему-то оно не казалось неподходящим для такой как она, изначально простоватой, низкой девицы. Пожилая женщина не совсем поняла значение замечания мужчины относительно наказания, но что-то в том, как он это сказал, в голосе или тоне, испугало её. Не предполагало ли это, что женственность женщины, сам принцип её женственности, будет, так или иначе бескомпромиссно подвергнут его мужественности, самому принципу его мужественности?

Молодой человек снова повернулся к пожилой женщине и любезно указал ей на стул. А вот молодая блондинка заметно дрожала и явно от страха. Кстати, женщина и сама была напугана не меньше, поскольку она успела заметить, каким был его взгляд. Она ещё раз окинула кабинет быстрым взглядом.

— Здесь нет телефона, — сообщил ей он, сразу раскусив ей мысли.

— Я буду кричать, — сбившись на шёпот, предупредила пожилая женщина, впрочем, сама отлично понимая, что кричать она не будет.

— Это было бы неразумно с вашей стороны, и безрезультатно к тому же, — пожал плечами молодой человек. — Мы находимся в отдельном доме, далеко отстоящем от других.

Помимо той двери, что вела в спальню, в кабинете была ещё одна дверь. Именно к ней, внезапно, как ей казалось, но весьма неловко с точки зрения остальных, бросилась женщина. Подбежав к заветной двери, она навалилась на неё, выпала в коридор, где к своему разочарованию увидела двух крупных, неприветливо выглядевших мужчин. Одним из них оказался уже знакомый ей шофер, стремительно поднявшись со стула, преградивший ей путь.

Женщина испуганно отскочила обратно в кабинет.

— Хотите, чтобы я раздел её, связал и бросил к вашим ногам? — поинтересовался шофер, шагнув через порог двери.

— В этом нет нужды, — заверил его молодой человек.

— Она носит анклет, — заметил шофер, указав на левую ногу женщины.

— Ты свободен, — отмахнулся молодой человек от шофёра.

Тот послушно покинул кабинет, аккуратно закрыв за собой дверь.

— Пожалуйста, — спокойно сказал молодой человек, обращаясь к своей собеседнице, снова указав на стул, стоявший перед столом.

Женщина подошла и, замерев перед стулом, крикнула:

— Я искала во всех ящиках и сундуках в спальне. Моей одежды там не было! После этого я решила выйти.

— В таком виде? — уточнил мужчина.

— Да, — прошептала она.

— Честно говоря, я думал, что Вы, скорее всего, завернётесь в простыню, одеяло, или что-то ещё, — улыбнулся он.

— Я вернусь и так и сделаю, — спохватилась женщина.

— Ну уж нет, — остановил её молодой человек. — Вы сами захотели представить себя таким образом, вот и оставайтесь одетыми, как есть.

Блондинка, стоявшая на коленях, подняла голову, и её губы сложились в чуть заметную насмешливую улыбку.

— Я хочу получить обратно мою одежду, — заявила пожилая женщина.

— Кажется, я уже говорил, что Вы сможете спросить о своей одежде позже, но не сейчас, — невозмутимо напомнил ей молодой человек.

— Но это — всё, что на мне надето! — возмутилась она, демонстрирую накрахмаленное, белое, жёсткое платье, столь простое, слишком по-больничному выглядевшее и почти открытое на спине, за исключением двух узлов, позади шеи и на пояснице.

— Ну, не совсем, — усмехнулся мужчина, опустив взгляд вниз.

— И снимите с моей ноги эту ужасную вещь! — потребовала она, посмотрев на свою левую щиколотку.

— Ну почему же ужасную? — пожал он плечами. — Вообще-то выглядит довольно привлекательно. Выгодно подчёркивает форму вашей лодыжки. Честно говоря, ваша лодыжка смотрится в этом так, словно она была создана для того, чтобы быть окруженным таким кольцом. Не берите в голову. Сталь, окружающая плоть, бесспорно прекрасна сама по себе, а кроме того, независимо от этого, ещё и весьма значима.

Слезы буквально брызнули из её глаз.

— Могу вас успокоить, в этом Вы не одиноки, — сообщил он и, обернувшись к Тутине, бросил: — Анклет!

Девушка немедленно, повернулась к пожилой женщине боком и, по-змеиному изогнувшись, изящно вытянула к ней немного согнутую в колене левую ногу. Она полулежала, полустояла на правом колене, пальцы её ноги вытянулись, словно указывая на что-то на полу, удлинив при этом линию её стройной икры. Действительно, на лодыжке блондинки красовалось такое же стальное кольцо.

У пожилой женщины даже дыхание перехватило от охватившего её раздражения. Получается, что она, тем или иным образом, теперь разделяла некий статус или состояние, с этой девицей, с этой тривиальной, простой, глупой, ненавистной ей, но, что и говорить красивой Тутиной? Ну уж нет! Кроме того, теперь она поняла назначение повязки, которую носила Тутина в опере. Бандаж скрывал кольцо на её лодыжке, которое она почему-то не захотела снять. Или же, не исключено, что блондинка просто не могла или не имела права снять его со своей ноги, вынужденная оставаться внутри этого кольца, бывшего для неё чем-то само собой разумеющимся. А ещё, женщину встревожила и даже обеспокоила внезапно быстрая, словно естественная и изящная реакция Тутины на произнесение слова «Анклет!». Это выглядело так, словно она тренировалась демонстрировать данное кольцо для осмотра, причём делать это незамедлительно, изящно, красиво, реагируя на произнесение определённого слова, которое, как ей показалось, являлось понятной и знакомой ей командой. И наконец, пожилая женщина ощутила в резкости, с какой была отдана команда явное недовольство молодого человека своей подругой. Несомненно, это имело отношение к протесту, высказанному Тутиной, в тот момент, когда мужчина предложил женщине стул. Она подозревала, что молодой человек, когда они останутся наедине, запросто может припомнить Тутине эту оплошность, если таковая имела место. Конечно, женщина заметила и то, что блондинка после того своего возгласа, выглядела явно обеспокоенной и, возможно, чего-то опасающейся. Не забыла она и его оговорки насчёт «наказания». Женщина толком не поняла, что он имел в виду, тем не менее, её это напугало. Помнится, что замечание сорвалось с его губ легко, почти мимоходом, словно он рассматривал это, как нечто незначительное, тривиальное, само собой разумеющееся, воспринимаемое им как должное.