Джон Норман - Приз Гора

«Я несчастна. Мне жарко. Я едва могу дышать из-за пыли», — думала Эллен. Зажмурив глаза, она повернула лицо к солнцу, и внутренние поверхности её век засветились горячей, яркой краснотой. Девушка опустила голову, и ей показалось, по краям области её зрения начала разливаться чернота. «Только бы не потерять сознание, — мысленно простонала она. — Они изобьют меня за это. Я должна приложить все силы, чтобы остаться в сознании. Почему они не позволили нам сесть или лечь? Почему они приказали нам стоять? Я боюсь плети. Они заставили нас стоять. Боюсь, что скоро мы пойдём. Надо попытаться идти хорошо. Я не хочу, чтобы меня опять били плетью».

Четыре солдата верхом на тарларионах проскакали мимо. Грязь и мелкие камешки вылетали из-под лап животных, больно жаля скованных цепью девушек, вынуждая их шарахаться в сторону, прикрываясь руками. Многие заплакали. Поднятое плотное облако пыли, нагретой палящим солнцем, окутало колонну. Эллен, как и все остальные девушки, закашлялась, прищурила и прикрыла ладонью глаза, и отвернула голову в сторону.

Когда облако немного рассеялась, Эллен почувствовала, что её лицо, ресницы, груди, да и всё тело целиком покрыто пылью. Она догадывалась, что её волосы, теперь были просто ужасно грязным.

Пыль покрывала её губы, скрипела на зубах. Эллен казалось, что её рот пересох и забит грязью. Голова болела нагретая жарким солнцем. Глаза горели от нестерпимо яркого света. Опустив голову, она попыталась протереть глаза, очистить их и веки от грязи и пыли, осевшей на них. Ей показалось, что она тёрла глаза наждачной бумагой. Пот со лба, стекавший на глаза добавлял неприятных ощущений. Глаза щипало и жгло. Всё вокруг расплывалось, она почти ничего не видела.

«Они приказали нам встать, — снова подумала Эллен. — Наверное, это означает, что скоро мы должны начать движение. Только бы они не стали нас бить плетями».

Итак, она стояла, утопая по щиколотки в горячей пыли, толстым слоем покрывавшей землю, скованная цепью вместе с другими. Эллен чувствовала как её тело охватывает слабость. «Я не должна упасть в обморок», — повторяла про себя девушка. Жара, казалось, обволакивала её. Это было похоже на невидимый огонь. Эллен казалось, что у неё вот-вот закипит кровь. Она схватилась за цепь, свисавшую с её шеи спереди и соединявшую с ошейником впередистоящей рабыни. Цепь накалилась так, что почти обжигала её тонкие пальцы. Железный ошейник, около полудюйма толщиной, плотно прилегал к её горлу. Он тоже здорово нагрелся. Легкий ошейник Порта, обычный, типичный для Гора рабский ошейник, был снят с неё вчера вечером, вместе с жетоном, к нему прикреплённым. Единственным ошейником, который она теперь носила, был тот, который держал её в караване. Впрочем, клеймо с её бедра, конечно, никуда не исчезло. Даже без ошейника рабовладельца, клеймо ясно отмечало её как невольницу. Само собой, ошейник тоже отмечает девушку как рабыню и обычно идентифицирует её владельца. Кроме того, он хорошо заметен. Клеймо отмечает её как рабыню, но лишь как характерная эмблема неволи, вне зависимости от того или иного хозяина. Обычно оно прикрывается рабской туникой. Эллен услышала крики вдоль линии. «Может они собираются начать движение?» — спросила она сама себя. Сзади снова послышался тяжёлый топот приближающегося тарлариона. Эллен зажмурилась и задержала дыхание, попытавшись не дышать как можно дольше. Ящер пробежал справа от неё, и его шаги быстро стихли впереди колонны. Опять их накрыло облако горячей, удушливой пыли. Наконец, кислород в лёгких иссяк и Эллен вынужденная сделать глубокий вдох, закашлялась. Из глаз снова брызнули слёзы, которые она растёрла по лицу. Откуда-то сзади донёсся хлопок плети, и сразу женский крик боли. Чуть погодя Эллен поняла, что рядом с ней стоит мужчина. Она выправила тело и уставилась в затылок стоявшей впереди женщины.

Наконец, мужчина пошёл дальше и Эллен облегчённо вздохнула. В руке он нёс плеть. Конечно, она была раздета догола, как и все остальные.

Ей вспомнилось, как косианский офицер размышлял о том, что она будет хорошо смотреться прикованной цепью за шею к каравану. И вот теперь она стояла здесь, где-то в нескольких днях пути от Ара, вместе со своими сёстрами по цепи пассивно и покорно ожидая команды начать движение.

Эллен опустила голову, палимая беспощадным солнцем, покрытая с ног до головы пылью и мучимая жарой и жаждой.

На её шее была цепь. Она была в караване.

Девушке вспомнилось, как Порт и его товарищи покинули Ар под покровом темноты. С наступлением утра следующего дня, они снизились и нашли убежище в роще ка-ла-на, где сели и разбили свой первый лагерь. Само собой, лагерь они замаскировали, и Порт запретил разводить огонь. Когда птицы, следовавшие за тарном Терсия Майора сели на землю, Фел Дорон, приземлившийся раньше, подошёл к последней корзине, и вытащил из неё Эллен. Она, конечно, могла бы выкарабкаться оттуда и сама, но ей не давали разрешения. К тому же, от рабыни ожидают, что она знает о том, что мужчины хотят от них, ожидают и требуют, красоты, впечатления, подходящих движений и поведения. Они ожидают, что те не будут действовать как инертные, не пробуждённые, не познавшие своего пола девчонки-сорванцы. Это — последнее, чем они могли бы быть. А покинуть такую корзину в тунике, не задрав подол и не представив себя растянувшейся рабыней весьма проблематично. У корзин сконструированных специально для путешествий свободных женщин, предусмотрена дверь, через которую они могут выйти, сохраняя подходящую скромность и должную элегантность. Корзина, в которой перевозили Эллен, была обычной глубокой грузовой корзиной. Оказавшись на твёрдой земле, девушка опустилась на колени перед Фелом Дороном, склонила голову и поцеловала его ноги, в знак уважения, подобающего рабыне.

Ей сразу были поручены небольшие работы по лагерю. Кстати, покидать заросли ка-ла-на ей было строго запрещено. В течение дня мужчины, скрываясь среди деревьев, сменяя друг друга, наблюдали за небом. Эллен закончив с порученными работами, заключавшимися в сборе травы для лежанок, приготовлении пищи и прислуживания мужчинам за обедом, была прикована цепью за лодыжку к дереву. Порт, прихватив арбалет, отправился на охоту и, углубившись в чащу, подстрелил небольшого табука, чьё мясо пошло на корм тарнам. Эллен, проснувшись днём, около двенадцатого ана, отметила, что Терсия Майора не была в его месте, хотя была его очередь дежурить. С наступлением сумерек караван тарнов снова взлетел в небеса, увозя Эллен всё дальше от Ара.

Вторая ночь, проведённая Эллен в полёте понравилась ей ещё больше, чем первая. Причиной тому было то, что многие из её страхов рассеялись. Они пролетали над местностью изобиловавшей множеством озёр. Часто луны отражались в водной поверхности внизу. На то, чтобы пересечь некоторые из этих водоёмов требовалось несколько енов. А один раз, приблизительно ан спустя после их вылета Эллен с ужасом и одновременно с восхищением, увидела огромную тень, закрывшую от неё участок звёздного неба. Это был гигантский дикий тарн, бесшумно пролетевший мимо них. Эллен любовалась расстилавшейся внизу, залитой лунным светом дикой местностью, расчерченной реками и ручьями, усыпанной пятнами больших и малых озёр. На рассвете караван тарнов снова приземлился. На сей раз Порт выбрал место среди группы небольших холмов, покрытых хвойными вечнозелеными деревьями, обнаружив узкое ущелье, послужившее им убежищем. На этой стоянке, на талию Эллен, закончившую с порученными работами, к ее огорчению, надели цепь с прикреплёнными к ней наручниками. В этом устройстве, если руки женщины скованы спереди, то свободные концы цепи соединены и заперты на замок сзади. Если же рабыне сковывают за спиной, то цепь запирается перед нею, на животе. Эллен достался второй вариант. Кроме того, ей заткнули рот, и, как и прежде, что было ожидаемо, на её левую лодыжку надели браслет, посредством которого пристегнули цепью небольшому дереву.