Джон Норман - Приз Гора

«Что происходит», — закричала про себя Эллен, до белых суставов сжимая пальцы на бортах корзины.

Тарн, с сидящим в его корзине Терсием Майором, уходил вправо. Караван в первый момент тоже начал забирать правее, но через несколько инов замедлился и принялся кружить на одном месте. Тарны Порта Каньо и Фела Дорона удалялись, придерживаясь прежнего курса.

«Почему, — задумалась Эллен, — Терсий Майор, вдруг нарушил строй? Было ли это запланировано? Было ли это заранее оговорено с Портом Каньо и Фелом Дороном? Они, похоже, спокойно продолжали свой полёт. Казалось, произошёл некий обмен сигналами, по крайней мере, Терсий Майор сигнал подал. Но для кого был предназначен тот сигнал, для Порта Каньо, или для кого-то другого? Другим, конечно. Тогда, возможно Порт Каньо и Фел Дорон знали о сигнале, и это было частью их плана? Не об этом ли рандеву шла речь на последнем привале? Похоже, что она заметила ответный сигнал. Или, быть может, это была одна из нескольких точек рандеву? Так может Фел Дорон будет следующим, кому предстоит покинуть их караван? Но тогда почему Терсий Майор бросил тарнов вместе с грузом, фактически, на произвол судьбы? Это казалось ей бессмысленным. Или он оставил караван из расчёта, что позже его подберут союзники?

Пока эти мысли метались в голове Эллен, она краем глаза заметила, что слева, если смотреть из того положения в котором она находилась, и справа, если взять направление в котором летели тарны до того как остались без ведущего и принялись кружить на одном месте, подобно буре крыльев, приближается отряд из не меньше чем тридцати тарнов. То, что они не могли быть дикими тарнами, Эллен поняла по их чёткому строю с выверенными интервалами между птицами. А не прошло и ена, как она рассмотрела блеск сёдел и щитов, шлемов и наконечников копий.

«Тарнсмэны», — осенило рабыню, и у неё перехватило дыхание. И это не была группа из неких нерегулярных войск или партизан, некий разномастный отряд непокорных, отчаянных, храбрых патриотов. Это не могли быть союзники Порта Каньо или его тарнстеры. Это были кадровые военные, одетые в форму, организованные, дисциплинированные и хорошо вооруженные.

Два тарнсмэна из этого отряда, отделились от общего строя, и направились к оставшейся без лидера колонне из шести тарнов, в корзине одного из которых находилась Эллен.

Эллен присела на корточки и, натянув на себя одеяло, припала к борту корзины, выглядывая в щель между прутьями.

Один из тарнсмэнов пролетел не дальше чем пятидесяти футах от неё. Девушка хорошо рассмотрела герб на его щите, но это не дало ей ровным счётом никакой информации. Это не был герб Коса, часто виденный ею в Аре. «Наёмники, — поняла Эллен. — Не бандиты, но наёмники! Но кто мог нанять наёмников? Кос, — ответила она сама себе, — только Кос!»

И никаких признаков Терсия Майора.

Эллен переместилась в корзине и посмотрела вперёд, снова выглядывая между прутьев. Первый из тарнсмэнов приблизился к головной птице снизу, и подхватил длинный трос, свисавший почти на сто футов с её сбруи. Мужчина привязал верёвку к луке седла и вывел свою птицу вверх и вперёд, возглавив караван. Медленно караван растянулся в линию и последовал за ним. Переползя на другую сторону корзины, Эллен в щель увидела, что второй тарнсмэн пристроился за последним тарном колонны, держась приблизительно ярдах в пятидесяти — семидесяти позади. Первый тарнсмэн повернул караван на запад. В том направлении лежала Тасса, море, и, возможно город-порт Брундизиум.

Она села дно и схватила металлический жетон, привязанный к её ошейнику. «Принадлежу ли я Косу, — спросила она сама себя. — Что сделают со мной? Не спасение ли это для меня? Нет! Нет здесь для меня никакого спасения. Я — гореанская рабыни. Я в ошейнике. На мне клеймо. Всё что на мне надето — рабская туника. Меня выдаёт даже моя красота, подходящая красота для рабыни, а также множество тонких аспектов, которых я даже не замечаю, например, то, как я двигаюсь, говорю. Мне некуда здесь пойти, некуда бежать. Эта культура понимает и уважает институт рабства. Они признают его естественным и рационально обоснованным. Законность его признана, принята и не подвергается сомнению. А вот что будет подвергнуто сомнению, так это право такой как я быть свободной. Именно это было бы расценено как ненормальность и абсурд. Здесь, на Горе рабство чётко институциализировано, культурно санкционировано, признано как определенная форма биологического дифференцирования, и это означает согласие и одобрение определенных биологических норм поведения и морали. Рабовладелец имеет право командовать и делает это, а у рабыни есть обязанность несомненного, абсолютного и мгновенного повиновения. Я люблю свой ошейник, но разве я не должна стремиться к тому, чтобы вернуться к моему законному Господину? Разве он не будет искать меня?»

Думая так, Эллен решила попытаться ускользнуть от её нежданных похитителей. Она знала, что у неё не было никакой надежды на то, что в этом мире ей удастся избежать неволи, это было просто невозможно. Да она и не хотела этого в принципе, давно придя к пониманию того, что, независимо от других женщин, сама она принадлежала ошейнику. Ошейник был для неё удовольствием, мечтой и смыслом жизни. Эллен знала, что её законное место находится у ног господина, место любящей и послушной рабыни. Гор научил её этому, и она хорошо изучила его урок. С другой стороны, она не стремилась попасть в руки незнакомцев, для которых она будет не больше, чем оставшимся без хозяина верром или отбившейся от табуна кайилой.

«Итак, как только они приземлятся, — подумала Эллен, — я попытаюсь бежать». Правда, ей тут же пришло в голову, что они могут пойти на посадку уже после рассвета, при свете дня, а то и прямо посреди своего лагере, где её немедленно обнаружат. Эллен закутавшись в одеяло, сидела на дне покачивающейся корзины. Была ли у неё хоть какая-то надежда? Могла ли быть надежда хоть у какой-нибудь гореанской рабыни?

— Прочь! — услышала она мужской крик. — Прочь!

Девушка метнулась к борту и выглянула наружу сквозь щели в плетении. Она разглядела огромную тень, следовавшую за караваном приблизительно в пятидесяти ярдах позади и справа, а также несколькими ярдами выше. Именно на неё кричал замыкающий тарнсмэн. Характер этой тени сложно было с чем-то перепутать. Огромный размах крыльев, злобно изогнутый клюв, гребень на голове. Это был тарн. Дикий тарн.

«Он следовал за нами, — подумала Эллен. — Это — тот же самый тарн, которого я видела вчера вечером!» Конечно, не было никаких подтверждений тому, что её предположение было верно. Но он показался ей той же птицей, или, по крайней мере очень на ней похожим.